Всё будет по-другому

Глава 18 Первое упоминание о семье Гамильтон

Внутри кафе было тепло и уютно. Обстановка ничем не напоминала ту демократическую атмосферу, которая царила в заведении мадам Розмерты — по всему периметру комнаты были расставлены маленькие круглые столики на четыре персоны, накрытые кружевными скатертями. Всё было оформлено с большой любовью: вышитые салфетки в виде сердечек занимали почётное место в центре стола, дополняя красивый сервиз. На стенах висели декоративные тарелочки, изображения на которых время от времени оживали, делая интерьер ещё более волшебным. Гермионе все это чем-то напомнило тот уют, который создавала Флёр в коттедже «Ракушка».

Посетителей было не слишком много, но всё-таки общаться с остальными у ребят не было особого желания, поэтому они облюбовали место около окна и быстро расселись. Вскоре к ним подошла хозяйка кафе, чтобы принять заказ. Это была женщина средних лет, приятной наружности, она приветливо улыбалась своим клиентам, но её глаза всё равно оставались грустными. Ребята, недолго думая, сделали заказ, и волшебница, пометив что-то у себя в блокноте, удалилась.

— Что это за семья? Их раньше здесь не было, — поинтересовался Рон. Он неожиданно подумал, что их компания, облюбовав за столько лет «Три Метлы», не слишком интересовалась другими кафе в Хогсмиде.

— Это миссис Гамильтон. — Джинни придвинула стул поближе к столу и стала рассказывать все, что знает. — Она с дочерью, которая в том году закончила Шармбатон, приехала сюда сразу после битвы, и они одни из первых стали помогать восстанавливать Хогвартс. Её мужа и старшего сына убили Пожиратели Смерти, а дом сожгли. Когда об этом узнала МакГонагалл, она настояла, чтобы они остались в Хогсмиде, и выделила им этот дом. А вот и её дочка, — продолжила Джинни, указывая на девушку, которая обслуживала соседний столик, — Её зовут Адель, говорят, что от полученного стресса она полностью лишилась магических сил.

— Бедняжка, — посочувствовал Рон, провожая красивую девушку с такими же печальными глазами, как у её матери, — Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вернуть их?

— Вернуть магические способности проблематично, но, как говорится, нет ничего невозможного. Всем нам известно, что клин клином вышибают, вот и в этом случае, если она силы потеряла от пережитого стресса, то и вернуть их сможет, только испытав вновь какое-то потрясение. Конечно, это потрясение необязательно должно быть таким же плохим, — ответила Гермиона.

— А были известны случаи, когда силы действительно восстанавливались? — теперь Гарри заинтересовался этой темой.

— Да, но их единицы. Этот синдром называется Вторичный сквиб, и пока точно не изучена природа его возникновения, а поэтому ещё не разработана точная методика борьбы с ним, — поделилась своими знаниями Гермиона.

— Неужели и в больнице Святого Мунго такое не лечат? — возмутился Рон.

— Человек с таким синдромом не является больным. Сквибов в магическом мире не принято лечить, о них предпочитают просто забыть, и любые разговоры о человеке лишённом магии считаются неприличными. Отношение общества к ним похоже, к сожалению, на отношение к психически больным людям, в мире маглов, — и Грейнджер вздохнула от переполняющей жалости к этой девушке, но, заметив возмущённый взгляд Рона, продолжила, — Вспомни своего родственника бухгалтера, и ты поймёшь, что я говорю правду.

Получив свой заказ, ребята быстро с ним разделались и, так как они остались всем довольны, решили заглядывать сюда почаще. За разговорами, посещением магазина Джорджа и вкусным десертом наши друзья не заметили, как быстро пролетело время. Уже стемнело, поэтому они поспешили вернуться в замок.

На обратном пути им встретился Невилл, его поведение было, мягко говоря, необычным. Из открытого и дружелюбного он мгновенно превратился в резкого и уверенного в себе, а при виде Гарри у него глаза наполнялись ненавистью, но он старался умело это скрывать. Ребята не придали этому значения, списав на последствия минувшей войны. Действительно, Невилл столько лет был в тени своих однокурсников, его не слишком жаловали преподаватели, а уж как к парню относились в детстве родственники — это вообще кошмар. Так что вполне простительно, что после уничтожения Нагайны Лонгботтом мог немного зазнаться. Правда, это совсем не объясняло ненависти к Гарри. Впрочем, в вечерней полутьме могло и показаться.

До Хогвартса они шли в полной тишине, между ними чувствовалось какое-то напряжение и беспокойство, которое прошло, как только их пути с Невиллом разошлись. Стало даже как-то легче дышать, а в голове у Гарри мелькнули воспоминания о первом учебном годе. Такой же дискомфорт он ощущал тогда рядом с профессором Квиреллом.

Ужин в Большом зале прошёл как обычно, все быстро насытились и разошлись по своим делам. За столом остался сидеть только Гарри, он уже доедал пирог с патокой, как неожиданно стал свидетелем разговора. За слизеринским столом, два старшекурсника, Браин и Стэн, очень громко обсуждали последние новости:

— Представляешь, Люциуса Малфоя посадили в Азкабан за торговлю запрещёнными магическими артефактами! — воскликнул Браин, дочитывая только что распечатанное письмо, — И ему грозит поцелуй Дементора.

— С чего ты взял? В «Пророке» об этом ничего не сказано, — Стэн в недоумении стал яростно перелистывать газету.

— Мне отец об этом в письме написал, — ответил Браин, показывая листок бумаги, — Его знакомый работает в редакции, статья выйдет только завтра.

— Не может быть, — возмутился его друг, — Интересно, а Драко уже знает об этом?

— Судя по тому, в каком удручённом состоянии находится Малфой в последнее время, скорее всего, знает, — ответил он, — А если и нет, то я буду последним, кто решится ему об этом рассказать.

Гарри не стал дослушивать разговор слизеринцев до конца, и, под впечатлением от последних событий, не спеша направился в гостиную. По дороге в башню Гриффиндора разные мысли не давали ему покоя. Эта странная легенда очень заинтересовала его, а вдруг это всё-таки правда, и «Книга судеб» действительно существует? В таком случае, есть шанс все изменить.

«Можно будет переписать судьбу родителей, и они смогут остаться в живых, тогда и моя судьба изменится», — подумал Гарри,— «Я буду жить с мамой и папой, а не с этими Дурслями. Ещё можно повлиять на судьбу Люпина, Тонкс, Фреда и даже Сириуса», — совсем уж размечтался он, возомнив себя властителем судеб.

«Сны Джорджа и эта книга, здесь есть какая-то связь. Но какая? И что имел в виду Фред, предупреждая об опасности? Здесь столько тайн. Надеюсь, друзья мне помогут во всём разобраться».

Погружённый в размышления, он даже не заметил, как добрался до портрета Полной дамы и, после того, как она настойчиво вытребовала у него произнести пароль, он благополучно перешагнул порог гостиной.

Очень хотелось поговорить с кем-то обо всём, что он узнал в течение дня, но Рон уже благополучно спал, а в комнаты девочек идти ночью как-то не хотелось. Хогвартс всегда славился своими сплетнями, и в том, что завтра уже все ученики будут смаковать его ночные похождения и придумывать свои версии, сомневаться не приходилось. Да и поспать не мешало бы — в конце концов, день выдался довольно утомительным.

Гарри слегка ошибался — Рон не спал, но усиленно делал вид, что спит, потому что не хотел сейчас говорить со своим другом. Гарри был проницательным и, конечно же, спросил бы о причине размышлений своего друга, а он не был уверен, что Поттер сможет понять пришедшие ему в голову мысли. И не потому, что Гарри был дураком, просто он всегда трепетно относился к Гермионе, и поэтому встал бы на её сторону.

Хотя ни о каких сторонах пока что речи не шло. Просто Рон впервые оформил в голове мысль, которая уже не первый день не давала ему покоя. Смотреть в глаза Гермионы становилось все труднее, всё-таки они через многое прошли вместе и парой стали сознательно, вот только не было в этом той лёгкости и естественности, о которой он мечтал. Отношения с любимой девушкой Гермионой ничем не отличались от отношений с лучшим другом Гермионой. Сердце не замирало при её виде, на душе не разливалось мягкое тепло, не хотелось ради неё совершать какие-то безумства.

Вначале казалось, что это последствия войны. Что после смерти Фреда и всего того, что им довелось пережить, просто невозможно думать о романтических глупостях. Но время шло, а ничего не менялось. Совсем ничего. И Рон думал о том, что нужно поговорить о своих чувствах с Гермионой. Впервые в жизни не прятать голову в песок, а поговорить о возникших проблемах.

Конечно, было страшно. Страшно было потерять такого хорошего друга. Вдруг она опять посчитает его трусом, как тогда, после его ухода во время поиска крестражей. Вдруг... Но ведь если всего бояться, то можно в такой тупик себя завести, из которого выхода уже никогда не будет. И одно дело — себя. Но ведь можно завести и Гермиону, а вот этого он точно не хотел. Делать больно такой замечательной девушке Рон просто не смог бы.

Так что, лучшим выходом был бы откровенный разговор. Вполне возможно, что им просто не хватает общения и откровенности, а все остальные проблемы он сам себе придумал.

Проворочавшись без сна до утра, Рон Уизли с первыми лучами солнца отправился на поле для квиддича, чтобы новая метла и ощущение полёта вернули его мыслям ясность.