Галатея для Дадли, или Обстоятельство непреодолимой силы

Восемнадцатое Рождество своей жизни Дадли Дурсль собирался провести в кругу семьи. Просто потому, что других вариантов у него не нашлось. Но мать чуть не расплакалась. Это же так трогательно, когда сын «жертвует своим временем во имя любви к родителям!» Дадли в ответ промолчал. Мать частенько объясняла его поведение какими-то возвышенными мотивами. В детстве Дадли верил этому и каждый раз удивлялся, какой он, оказывается, хороший. Прозрение наступило недавно и заставило Дадли много думать.

— Я устрою нам волшебный праздник, — восторженно пообещала мать и покраснела, заметив свою оплошность.

Слово «волшебство» уже не было в семье Дурслей под запретом, но всё ещё вызывало сложную реакцию у старших. За семь месяцев, прошедших со дня возвращения Дурслей из «волшебного мира», жизнь успела войти в привычную колею. Но Дадли казалось, что теперь эта вроде бы удобная жизнь жмёт ему, словно старые боксёрские шорты. Как купить новые шорты, Дадли знал. А как поменять жизнь — не имел ни малейшего представления.

Омела и остролист, еловые ветви и можжевельник отвоёвывали новые и новые позиции в доме на Тисовой улице, и Дадли всё чаще не торопился после тренировок домой. Полкисс, Малькольм и Гордон уехали в колледж, Деннис теперь допоздна работал в отцовском магазине, и Дадли бесцельно бродил один по окрестным улицам, до блеска отмытых мокрым снегом и сияющих праздничными огнями. Внимательный взгляд заметил бы, что маршрут его часто проходил мимо дома чудака Томпсона к старому каменному мостику на улице Магнолий. Там Дадли надолго останавливался, смотрел куда-то в пространство и беззвучно шевелил губами. А потом возвращался домой, молча ужинал и ложился спать, даже не глядя на новенькую приставку с набором игр. В такие дни мать озабоченно трогала его лоб, вздыхала и просила поменьше нагружать себя, а отец ворчал, что парень растёт настоящим мужчиной и не надо его портить.

Ни за какие сокровища мира Дадли не признался бы, что занимает его мысли. Дело в том, что Дадли… мечтал. Не о победе в Лондонском чемпионате, не о кресле заместителя «Граннингз», которое обещал ему отец. Дадли мечтал о девушке. И не надо так понимающе улыбаться. То, о чём вы сейчас подумали, вообще не требовало сложных действий и длинных фантазий. Хватало пары тех самых журналов под матрацем. Нет-нет. Мечты Дадли были не об этом.

Лучше всего ему мечталось именно у старого каменного мостика над Литтл-Дарт-Ривер. Может быть потому, что у чудака Томпсона в палисаднике стояла статуя девушки? И та улыбалась Дадли, когда он проходил мимо. А он думал, что если бы эта девушка ожила, то у неё были бы рыжие волосы и веснушки на тонкой, почти прозрачной коже, похожей на фарфор из парадного серванта в гостиной… И она бы шла перед ним, а он бы смотрел на неё и восхищался. А на мостике она бы обязательно остановилась посмотреть на реку. А ветер подхватил бы её волосы, там ведь всегда ветрено. И тогда Дадли подошёл бы к ней и сказал: «Ты совсем замёрзла, возьми мой шарф». А дальше Дадли ещё не придумал, но было понятно, что такую хрупкую и нежную девушку нужно беречь и окружать заботой.

Вот и сегодня, в самый канун Рождества, Дадли вновь стоял на мосту над Литтл-Дарт-Ривер. С неба падали редкие снежинки. С улицы Глициний неслись звуки рождественских гимнов, на Рыночной кто-то нетерпеливый уже запускал фейерверки. «Тебе нравятся фейерверки?» — мысленно спросил Дадли у рыжеволосой девушки. Но она только взглянула на часы и торопливо побежала вниз по улице. Дадли вздохнул. Да, уже поздно. Мать, наверное, волнуется. Пора и ему домой, к запахам индейки и рождественского пудинга.

* * *

Джинни Уизли всегда точно знала, чего она хочет. И поэтому всегда добивалась поставленных целей. Ладно, почти всегда. Порой в дело вмешивались обстоятельства непреодолимой силы. Но к задуманному плану они точно не имели никакого отношения.

Джинни всего лишь собиралась встретить своё первое взрослое Рождество вдвоём с Гарри Поттером. Да, это было эгоистично по отношению к родителям, особенно теперь, после смерти Фреда. Но все семейные посиделки рвали душу и навевали отчаяние не хуже дементоров. А в семнадцать лет трудно оплакивать павших дольше, чем льются слёзы. Джинни ничего и никого не забыла, но она хотела жить, любить и радоваться праздникам. Фред бы понял.

К её немалому удивлению, мама согласилась и даже предложила приготовить им корзину с рождественскими угощениями. Джинни сразу почувствовала себя ужасной дрянью и решила обязательно навестить Нору в день подарков.

Оставалось узнать мнение Гарри. Он слегка удивился внезапному напору, но быстро признал неоспоримость каждого аргумента. Получив клятвенное обещание, что в эти рождественские каникулы Гарри Поттер будет вести себя не как победитель Волдеморта, а как нормальный человек, Джинни облегчённо вздохнула. Теперь ничто не могло помешать исполнению её простого и правильного рождественского желания!

Вечером двадцать четвертого декабря нарядная Джинни выпорхнула из камина на площади Гриммо. Её встретил улыбающийся, слегка смущённый Гарри. Живая пушистая ель сияла волшебными огнями, стол под белоснежной скатертью был накрыт по всем правилам, но главное, что они были одни! Не в толпе школьников в Хогсмиде, не у Чёрного озера, на виду у всех окон Хогвартса, не в том пустом классе, где Пивз убедился, что Летучемышиный сглаз прекрасно действует на полтергейстов. И не в Норе… Судя по знакомым запахам, витавшим в воздухе, мамина посылка была доставлена и разобрана старательным Кричером. Джинни вздохнула. Нет! Угрызениям совести можно будет предаваться после. А здесь и сейчас только она и её лохматое счастье.

— Прекрасно выглядишь, — Гарри осторожно обнял Джинни. Платье было роскошным, но только в этот момент она с досадой поняла, что красивая объёмная вышивка, которая так понравилась ей в магазине, совсем не рассчитана на близкие физические контакты. Видимо, Гарри подумал о том же. Он отстранился, протянул ей руку и как в танце торжественно провёл к дивану. Они сели рядом. На какое-то время повисло неловкое молчание. Джинни заговорила первой:

— Как дела в аврорате?

— Понятия не имею, — усмехнулся Гарри. — От школы авроров до него как до луны пешком. На каникулах нам предлагали дежурство со взрослым напарником, но раз я обещал тебе, пришлось отказаться.

Джинни закусила губу. «Пришлось»! Может Гарри не так уж и рад её планам? Говорила Гермиона: «Не дави, дай ему самому разобраться, чего он хочет!» Но ведь это другие вечно давят, требуют, заставляют что-то делать в своих целях. Разве она не хотела просто помочь Гарри избавиться от проблем, хоть ненадолго? Уверенность таяла, а вместе с тем возникло нехорошее предчувствие, что вот-вот нагрянет очередное обстоятельство непреодолимой силы. Поэтому когда в центре комнаты материализовался бешено вращающийся яркий шарик, Джинни ничуть не удивилась.

— Привет, кузен! — сказал шарик незнакомым голосом. — У нас тут проблема с папой. Он застрял. Совсем застрял. Спасатели сказали, что случай не срочный, а в Гилфорде сейчас большой пожар... Но он уже больше часа так стоит. Конечно, если ты занят, я пойму. Рождество всё-таки.

Шарик вспыхнул ещё ярче…

* * *

Увы, Дадли не преувеличивал. Когда он вернулся домой, его встретили заплаканная мать и задняя часть отца, торчащая в узкой дверце чулана под лестницей. Уже через пятнадцать минут Дадли понял, что застрял тот капитально. Ещё через пятнадцать минут они с матерью уловили в отрывочных стонах, что просить о помощи соседей нельзя, потому что это стыдно и унизительно. Мать позвонила спасателям, но дежурный пообещал бригаду только ближе к утру. Советы дежурного опуститься на пол и повернуться на бок, ни к чему не привели. От долгого стояния согнувшись, у отца защемило спину, он только кряхтел и изредка предпринимал отчаянные попытки вырваться, единственным результатом которых стала трещина в стене рядом с кухней.

Да… Такое Рождество можно было назвать «волшебным» только в смысле, который вкладывали в слово родители Дадли в предыдущие годы, то есть «худшее из возможных». И Дадли совершенно не знал, как спасти ситуацию. Но когда мать разрыдалась и сказала, что помочь им может только чудо, Дадли наконец озарило! Гарри Поттер!

Своего кузена Дадли очень уважал. С того самого дня, когда тот встал между Дадли и невидимым монстром. Ну а когда Дадли увидел, как относятся к Гарри Поттеру в том мире, то был просто нокаутирован. Подумать только, всю жизнь рядом с ним был кто-то похлеще Люка Скайуокера! А он, Дадли, получается, подыгрывал плохим. Очень неприятное чувство. Но как говорил его тренер, все ошибаются, но только сильные признают свои ошибки. Дадли был очень сильным. И поэтому после победы кузена над Тем-Кого-Уже-Можно-Называть-Редкостным-Козлом, Дадли упросил Дингла отправить Гарри Поттеру письмо. Они встретились. Это был неловкий разговор, но Гарри пообещал иногда заглядывать в гости и даже оставил волшебную штуковину для связи. И хотя с того дня он ни разу не появился на Тисовой улице, Дадли точно знал: случись настоящая беда — Гарри поможет.

Можно ли было считать серьёзной бедой застрявшего в чулане отца? Дадли не был уверен. Но время шло, он бесполезно топтался на месте, мать плакала... И Дадли решился. Он ушёл в свою комнату, достал штуковину, повернул её, как показывал Гарри, и на всякий случай зажмурился.

Штуковина сработала. Минуту она ярко моргала (Дадли подумал о телефонных гудках), потом выслушала его сообщение, закружилась и ответила голосом кузена: «Скоро будем». Тут Дадли почти испугался. Что если «будем» означало толпу волшебников, которые разнесут их дом по кирпичику? Но сомневаться было уже поздно.

На улице раздался громкий хлопок, в котором Дадли безошибочно распознал звук аппарации. Он кубарем скатился по лестнице, бегом промчался к входной двери и распахнул её прежде, чем услышал звонок.

— Привет, большой Дэ! — кузен был не один, но и не с толпой. Рядом с ним, спиной к Дадли стоял ещё кто-то в длинной штуке с капюшоном и с явным любопытством оглядывал окрестности. Гарри покосился на своего спутника и тихо спросил у Дадли:

— Тетя Петунья в курсе?

Дадли успел только покачать головой.

— Милый, кто это? — испуганный голос матери объяснил всё за него.

Гарри вздохнул и шагнул на порог.

— Это всего лишь я, тетя Петунья. Не беспокойтесь, мы только на минутку! Просто проходили мимо…

Мать несколько мгновений изумленно переводила взгляд с кузена на Дадли и наконец воскликнула с совершенно несвойственной ей радостью:

— Гарри?! Хвала небесам, это действительно ты!

На мгновение Дадли испугался, что мать начнёт обниматься. К счастью, обошлось. Кузен и так остолбенел от неожиданно теплой встречи.

— Э-э… счастливого Рождества, — наконец отозвался он. — Вот, знакомьтесь. Это Джинни. Мы…

А дальше Дадли уже ничего не слышал. Потому что спутница Гарри сняла капюшон, и по её плечам рассыпались те самые рыжие кудри…

* * *

Будущему аврору Гарри Поттеру понадобилось ровно три секунды на принятие решения.