Золотая птичка

— А, что? Конечно, только оденься теплее.

Джинни выдохнула с облегчением и, поскорее завернувшись в зимнюю мантию, шагнула за порог. Холодный рождественский ветер тут же бросил горсть снега ей в лицо, но Джинни лишь плотнее зажала пальцами края мехового воротника и аппарировала.

В Паучьем тупике ветер вместе с колким снегом доносил сладковатый гнилостный запах с мутноватой, не полностью замёрзшей речки. Крыльцо дома Снейпа было полностью засыпано, но Джинни без раздумий проложила тропинку чётких следов от калитки к рассохшейся двери с облупившейся чёрной краской.

Северус открыл дверь на третий стук.

— Джиневра? — да так и замер, не зная, что и сказать. На нём была праздничная мантия, накинутая поверх смокинга, и Джинни явно поймала его у самого порога.

— Уходишь? — вместо приветствия спросила она.

Снейп, словно очнувшись от звуков её немного хриплого голоса, посторонился.

В его небольшой гостиной, почти без перехода вырастающей из прихожей, по обыкновению пахло пылью, а шторы были плотно задёрнуты.

— Так как я не получил приглашения на Рождество ни от тебя, ни от твоего венценосного мужа, то счёл себя вправе согласиться провести этот вечер в другом месте, — Джинни силилась расслышать в его голосе признаки недовольства или обиды, но он говорил совершенно безэмоционально.

— В этом году не получилось организовать широкого празднования. ты же знаешь, Гарри уехал во Францию. И мы решили собраться чуть позже на общий праздник.

— Тогда чем же обязан незаслуженной радости видеть тебя? — Снейп пожал плечами.

— Я принесла подарок, — не дав Северусу сбить себя с толку, Джинни вытащила коробку, завёрнутую в шуршащую сверкающую бумагу и уменьшенную в несколько раз, из внутреннего кармана мантии. Водрузив её на стол, придала подарку прежний размер.

— Что это? — спросил Северус, неподражаемо изломив брови.

— Разверни.

Снейп медленно подошёл к столику, нетерпеливым движением срывая обёртку.

— Граммофон, — явно помимо воли губ его коснулась лёгкая, почти мечтательная улыбка. Она преобразила хмурое лицо бывшего хогвартского профессора, делая его почти привлекательным.

— Ты говорил, что твой сломался, и я… не представляю, как жить без музыки.

— Это что? — Снейп достал из коробки пластинку и крутанул в руках.

— Продавец рекомендовала: нестареющая классика, все дела. Я подумала, тебе может понравиться, а если не понравится, то... — Джинни всё лепетала и лепетала, не в силах остановиться, как несдержанный подросток, пока Снейп не поставил пластинку на вращающийся диск и не опустил иглу.

После войны от хлынувших на прилавки предметов маггловского происхождения просто невозможно стало прятаться. Джинни бы купила магнитофон, если бы не была уверена, что такая сложная электроника не заглохнет, подавляемая высоким магическим фоном снейпового жилища. Не удовлетворившись заигравшей мелодией, он вновь сдвинул иглу граммофона. Заиграла нежная мелодия в ритме вальса, и Снейп шагнул к Джиневре, протянув руку в приглашающем жесте.

— Потанцуем? — ещё никогда голос Северуса не казался Джин таким завораживающим и манящим. Не дав себе время подумать, она скинула тёплую мантию, оставшись в тонком белом свитере и джинсах, и взялась за протянутую руку. Нежным движением он притянул её к себе, так близко, что горьковатый запах его парфюма стал почти оглушающим, и кажется, можно было услышать быстрый стук его сердца, об учащении ритма которого говорили судорожно трепетавшие крылья его носа. Северус вёл уверенно, хотя ноги Джин подкашивались от волнения. Она готова была поклясться, что ещё никогда вальс не производил на неё такого неизгладимого эффекта. Ей хотелось придвинуться ближе, хотя их тела и так почти соприкасались, хотелось положить голову ему на грудь, но она не смела.

Композиция закончилась слишком быстро, а пластинка уже неслась дальше, пробуждая новые торжественные ноты какого-то марша.

Снейп с заметным сожалением отступил от Джинни, позволив себе дольше положенного задержать в ладонях её мягкие руки.

— А ведь у меня тоже есть для тебя подарок, — задумчиво протянул он и вышел из комнаты. Спустя пару минут Северус вернулся с простым бумажным свертком. Быстро содрав упаковку, Джинни задохнулась от праведного возмущения.

— Кулинарная книга? По-твоему, я так ужасно готовлю? — смех распирал Джин при виде нарочито серьёзного взгляда Снейпа.

— Отвратительно, — сказал Северус, и они, вновь посмотрев друг на друга, рассмеялись.

* * *

В довольно просторной аудитории с уходящими вверх скамьями было очень тихо. Никто не смел и шелохнуться, чтобы, не дай Мерлин, не вызвать неудовольствие грозного профессора Снейпа, вкрадчивым тоном вещающего с кафедры. Джинни смотрела на ночного мотылька, попавшего в паутину в углу немытого окна. Он отчаянно хлопал бледными крылышками, не понимая, что обречён. Держа волшебную палочку под партой, Джин одними губами прошептала заклинание из арсенала хорошей хозяйки, которые мать с завидной регулярностью продолжала вдалбливать в голову нерадивой дочери. Паутина исчезла, и мотылёк счастливо взвился ввысь. Джинни перевела взгляд на часы, а затем на доску. Каждое из восьми свойств папоротника цветущего было написано мелким убористым почерком, и Джинни вцепилась в тонкий малиновый шарф, опоясывающий высокую шею, в попытке подавить дрожь пальцев.

Едва голос Снейпа разнёсся по аудитории, объявляя окончание лекции, Джин поднялась со своего места в конце многоярусных сидений, на которое время от времени Снейп кидал короткие мрачные взгляды. Легко сбежав вниз, словно за спиной у неё были два бледных крыла, она подошла к кафедре, в то время как молодые интерны Святого Мунго с удивлением огибали её.

— Не думал, что ты всё-таки придешь, Джиневра.

— Я подумала, тебе не помешает поддержка друга. Всё-таки твоя первая лекция, — будучи старшим зельеваром в Мунго, Снейп не собирался возвращаться к преподаванию. Однако, когда его старый коллега отправился на пенсию, Снейпу поручили ещё и его работу.

— Строго говоря, у меня более пятнадцати лет преподавательского стажа, если ты не забыла, — произнёс Снейп, опершись о кафедру. И не дожидаясь, пока с её зарумянившегося лица сойдёт улыбка, поспешно добавил: — Но это не значит, что я не рад тебя видеть.

Глупо вот так было стоять и улыбаться, глядя на её молодое лицо, когда волосы его совсем поседели.

— Кроме того, мне всегда нравилось зельеварение. Я даже одно время хотела поступать на обучение в Мунго.

Насмешливое недоумение, отразившееся на худом лице Снейпа, было ответом Джин.

— Что? Можешь спросить мою маму, она подтвердит.

— Я не думаю, что мне стоит спрашивать Молли, чтобы сказать, чего стоит твоя любовь к зельеварению.

— А профессор Слизнорт считал, что я очень способная, — притворно вздохнув, Джинни лихо уселась на столешницу первой парты, ребячески взмахнув ножкой в зелёной туфельке. — И, между прочим, он до сих пор частенько получает от меня засахаренные ананасы за свою лояльность.

— Эх, я бы тоже не отказался от ананасов, — лукаво сказал Снейп, не отрывая глаз от веснушек на её открытом широкоскулом лице.

— Но зато ты регулярно получаешь полноценный обед.

— Не так часто, как мне бы хотелось, — почти с вызовом ответил Северус, прежде чем успел подумать. Улыбка Джинни погасла, и она понуро опустила голову, начав разглядывать носки своих блестящих туфель.

Мгновенно Снейп напрягся и решительно шагнул вперёд.

— Если позволишь, Джиневра, у меня ещё много дел, — и протянул ей руку, намереваясь помочь спуститься.

Как и всегда, проигнорировав его жест, Джинни вновь спрыгнула на паркетный пол аудитории и поспешила к выходу.

— Рада была видеть тебя, Северус, — не сумев подавить вздох, сказала она прежде, чем скрылась в дверном проёме.

* * *

— Я не могу, Гермиона, я больше так не могу! — прокричала Джинни, выбежав в пустой в этот поздний час Косой переулок.

— О, Мерлин, что с тобой не так, Джинни? Тихо, ты перебудишь всю округу, — Грейнджер, появившаяся из прохода к Дырявому котлу, подбежала к Джин, ловя её за талию и пытаясь остановить бешеное вращение. Джинни закинула голову, ловя ртом снежинки, и снова прокричала:

— Я скажу, что люблю его. Прямо сейчас пойду и во всём признаюсь, — из глаз её брызнули пьяные слёзы, так что Гермионе пришлось крепко сжать её в объятиях.

— Послушай, уже поздно. Ты наговоришь лишнего, потом будешь жалеть. Лучше поспи, а потом подумаешь хорошенько и всё-всё ему скажешь, если захочешь. Умоляю тебя.

— Но я хочу, — упрямо пробормотала Джинни, положив голову на плечо Гермионы.

— Ну-ну, завтра ты проснёшься и на трезвую голову всё ему расскажешь. А сейчас мы вызовем "Ночной рыцарь" и доберёмся домой.

— Я не пьяная, могу и сама добраться, — Джинни отстранилась и, прежде чем Гермиона успела прочитать ей лекцию об опасности аппарации в нетрезвом виде, взмахнула палочкой и исчезла. Разрываясь между домом и Паучьим тупиком, Джин чудом не расщепилась. Гермиона, соединившись по каминной сети с Гарри и не обнаружив там подругу, ещё долго тревожила всех родных и знакомых, прежде чем обнаружила пропажу, мирно дрыхнувшую на диване у Билла и Флёр.

С утра аппарировавший к ним Гарри был просто отвратительно свеж и бодр и, упаковав жёну в чистую мантию, взял за ручку принесённый с собой чемодан. Отконвоировал её в зал международных перемещений Министерства, откуда Джинни порталом должна была отправиться в заграничную командировку.

В Италии ворох дел поглотил Джинни. Десятые Евразийские игры требовали неотступного внимания миссис Поттер, позволив на пару дней забыть о низком сером небе Лондона и не менее мрачном человеке с шёлковым белым платком, закрывающем безобразные толстые шрамы.

* * *

Ей было где-то тридцать шесть,

Когда он очень тихо помер.

Ей даже не пришлось успеть

В последний раз набрать его несложный номер.

Но в первый раз несла она ему цветы,

Две ярко-белых лилии,

В знак, что более никто, кроме него,

Так не называл её по имени.

Дурацкий кусок пластмассы, засунутый Гарри на самое дно чемодана, пиликнул и отключился, подсветив на прощание сообщение от Северуса Снейпа. В другое время у Джин вполне удачно получалось игнорировать мобильный телефон, от которого так фанатели Гарри и Гермиона, но в этот раз Джинни заметалась по номеру отеля в поисках розетки.

Однако зарядить телефон в волшебной гостинице оказалось не таким простым делом. Наконец, обнаружив искомое в маггловском кафе в соседнем квартале, Джинни принялась нетерпеливо ждать, пока заряд восполнится настолько, чтобы можно было включить аппарат.

"Я не знал большей радости в жизни, чем называть тебя по имени", — странное сообщение, присланное пару дней назад, было совсем не в духе Северуса, который и смс-то никогда не писал — с телефона, который насильно вручил ему Гарри. Джинни иногда набирала номер Снейпа по каким-то пустякам, чтобы хоть на пару мгновений услышать дорогой ей голос, но часто не осмеливалась, да и электромагнитные волны практически всегда заглушались магическим фоном, и телефон лишь отвечал равнодушным голосом оператора.