Эстер, звёздочка ясная

— Она и сама звезда, — соглашается маленький Джим, — только всё принца дождаться не может.

Ноги у Джима снова в кровавых полосах. Нежная детская кожа опухает и гноится. Если сестра Агата увидит, ему не поздоровится.

— Какой же ты дурак, Джим, — качает головой Эстер. — Сестра Мария говорит, что можно умереть от инфекции. Нужно срочно обработать раны. Сейчас я тебе помогу. Я знаю, где сестра Агата прячет бренди.

— К черту твоего принца, Эстер! — с жаром говорит Оливер, наблюдая, как она умело протирает раны его младшему брату. — Давайте сбежим!

— Да! Да! Давайте! — хором восклицают ребята, окружая Эстер.

— Без плана нельзя, — спокойно говорит она. — Нам нужен план. Хотите, чтобы нас забили насмерть? Рассказать вам, какие нежные розги у сестры Агаты?

До окончания «часа свободы» остается не больше пяти минут, и, услышав шаги старшей монахини, заговорщики молча расходятся по комнатам. В глубине коридора визжат простуженные младенцы. Глухо бьёт колокол со двора. После отбоя разговаривать запрещено, и Эстер больше не произносит ни звука. Завтра они с ребятами придумают грандиозный план, который поможет им сбежать из ненавистного приюта.

Она ложится в постель, укрывшись с головой, чтобы не слышать ни монотонного сопения провалившихся в сон соседок, ни приторного шепота Миранды и Лили, ни жалобного воя уличных собак. Погружаясь в дрему, Эстер видит знакомый морской берег, а на горизонте — большой корабль. Всё ближе белые лоскутки парусов, и кто-то родной и близкий зовёт её по имени…

* * *

Мечта о побеге и сказочном принце так и остается мечтой. Проснувшись утром, Эстер и не подозревает, что уже через несколько часов ее жизнь изменится навсегда.

— Девочки, у нас гость! — громче колокола возвещает сестра Агата. — Покажите ему, какие вы добрые христианки. Эстер!

Старшая монахиня выплевывает ее имя, словно древнее проклятие. Девочки покорно опускаются на колени спиной к двери, осеняя себя крестным знамением, и только Эстер стоит в оцепенении, будто увидела призрака. Слева от сестры Агаты — почтенный бородатый господин в цилиндре и с тростью, смотрит и улыбается, будто знает их с рождения. Несколько секунд — и вот он уже рядом с Эстер. Глаза у него хитрые, масляные, руки большие и сильные, того и гляди — схватит и задушит в объятиях.

— Эстер, верно? — спрашивает он, кривя в ухмылке рот и обнажая желтые зубы. — Покажись, не бойся!

Она не боится. Что может быть страшнее приюта святой Магдалины? Эстер слабо улыбается в ответ и позволяет господину взять себя за руку. Поняв, в чем дело, девочки начинают причитать, как будто на соседней кровати лежит покойник.

— Прощай, Эстер! — плачут они и машут ей вслед. Но она не оборачивается. Еще чуть-чуть — и у Эстер начнется новая жизнь, где не будет ни набивших оскомину молитв, ни скрипучего голоса сестры Агаты, ни чужих пропахших тлением секретов.

— Я ждала принца, а приехал ты, — доверчиво распахнув глаза, говорит Эстер, когда они с господином садятся в экипаж. От него пахнет духами. Непривычный аромат вызывает легкое головокружение.

— Меня зовут Артур, милая, — смеется господин, прижимая к себе Эстер. — Теперь я твой опекун, а ты — моя звезда. Звездочка путеводная…

— В приюте меня звали звездочкой ясной. А потом били розгами.

Артур треплет Эстер по раскрасневшимся от волнения щекам. Она замирает. Ей приятно и в то же время тревожно. Что скрывает этот сдобренный маслом пронизывающий взгляд?

— Обещаю, что сделаю тебя счастливой без этих монашеских глупостей.

* * *

В доме Артура пахнет алкоголем, сигаретным дымом и вкусной едой. У него много друзей, и они почти каждый вечер устраивают пирушки. Чаще остальных здесь бывает Томасетти. Он промышляет карманными кражами в публичных заведениях Лондона.

Эстер знает, что воровать нехорошо, но она не говорит Томасетти ни слова. Он единственный из всех приятелей опекуна приносит ей игрушки и сладости. Сильнее Томасетти ее балует только сам Артур. Вместо того чтобы отдать Эстер в школу или нанять домашнего учителя, он учит ее другим, более полезным наукам. Одевает, словно куклу, красит лицо и заставляет декламировать вульгарные стихи. За примерное поведение Артур каждый вечер дает Эстер золотую монету, а по воскресеньям позволяет спать до обеда.

— Подойди, милая! — Артур притягивает ее к себе, сверкая пьяными глазами. — Как же ты хороша в этом платье!

От него разит бренди и несвежим бельем. Эстер морщится, с трудом подавляя тошноту. Приютские запахи преследуют ее повсюду. Мечты о свободной жизни растворились, как предрассветное марево в солнечных лучах.

— Пусти! — вырывается Эстер, и Артур нехотя ослабляет хватку.

— Приберегу тебя на черный день, — заливается он смехом. — Лакомый кусочек!

Эстер краснеет от его слов. Она знает, о чем он думает и что ее ждет. Этим занимались Миранда и Лили. Только у мужчины и женщины всё гораздо страшнее.

Худенькие плечи дрожат. Из старинного зеркала огромными голубыми глазами смотрит взъерошенный птенец, выпавший из гнезда. Разноцветные юбки, алый бант, вплетенный в длинные белокурые волосы, ярко накрашенные губы… Что за странная девочка? Сирота из монастырского приюта или артистка лондонского кабаре?

— Ну, не реви! — придя в себя, произносит Артур. — Лучше расскажи мне про славную шхуну «Гесперус».

— Я не знаю, — чуть слышно отзывается Эстер, глотая соленые слезы. — Я только про хитреца и мертвеца могу.

— Врешь! Всё ты знаешь, если постараешься. Публика тебя на руках носить будет. Ну, давай!

Эстер душит обида, но она превозмогает себя. Смахнув слезы с нарумяненных щек, набирает в грудь побольше воздуха и декламирует:

— Славная шхуна «Гесперус»

Вошла в ледяные моря,

И младшую дочь свою старый моряк

Взял в чужие края…

— Умница! — аплодирует Артур, одобрительно кивая. — Ты смышленая девчушка. Вскружишь им головы, даже не поднимая юбки.

Эстер натянуто улыбается, но голубые, почти прозрачные глаза вновь наполняются слезами. Она убегает в свою комнату и плачет навзрыд долго-долго, пока не засыпает на нерасправленной кровати прямо в одежде...

* * *

В кабаре шумно и весело. Из-за кулис видны довольные физиономии завсегдатаев. Они свистят и хохочут, улыбаются и машут руками, подпитывая свое безудержное празднество дорогим французским коньяком.

Эстер в волнении смотрит на освещенную сцену и вдруг чувствует, как руки Артура толкают ее вперед. Яркий свет слепит глаза. Она не в силах разглядеть, кто сидит в зале. Всего одно мгновение — и они перестают существовать.

— Славная шхуна «Гесперус»

Вошла в ледяные моря,

И младшую дочь свою старый моряк

Взял в чужие края.

Голубые глаза, словно льна цветок,

И щеки ярче зари.

Едва распустились на теле ее

Бутоны нежной груди.

И стоял, прислонившись к штурвалу, моряк

И из трубки клубы выпускал,

А ветер то южный, то западный вдруг

Паруса корабля его рвал…

Вместо лиц, отмеченных печатью похоти, Эстер видит море, а за горизонтом — долгожданный корабль. Он мчится ей навстречу, рассекая волны. Эстер вдыхает соленый морской воздух и слышит, как кто-то родной и близкий зовет ее по имени...