Короткий день Вира Котто

Утро

Император Котто не был так молод, как ему хотелось бы. Его бедра и колени потеряли былую подвижность, а позвоночник постоянно болел. Он довольно бодро ходил с тростью, но даже в инвалидном кресле на колесах не угнался бы за Лондо Моллари. При жизни посол не отличался завидным здоровьем, он чудовищно питался, а уровень стресса зашкаливал, но нынешняя версия восставшего из мертвых Моллари передвигалась так ловко, будто ему скинули половину видимых лет. К тому же сейчас он был чуточку стройнее, во всяком случае, Виру так показалось. Что бы там ни было после смерти, Лондо это пошло на пользу.

— Странно снова быть здесь, — Моллари рассматривал стены дворца. — Я испытываю смешанные чувства. Будто обрушились воспоминания о каждом мгновении моей жизни: юность, карьера, и так до самого конца. Признаюсь, это немного болезненно.

Виру не хотелось расспрашивать его, зная, что он пережил. Когда император Котто пришел к власти, шла война с дракхами, но даже их полное уничтожение не вернуло бы Лондо потерянные годы. Тугой узел в груди Вира, появившийся этим безрадостным утром, когда он молился без веры, вернулся, наполнив тело тупой болью.

— Как ты пережил это?

— А?

— Ты так долго был один.

Лицо Лондо потемнело. Он сцепил руки за спиной.

— Я никогда не оставался один.

Они поравнялись с двумя знатными дамами, направлявшиеся в противоположную сторону. Женщины взмахнули веерами и присели в реверансе.

— Доброе утро, ваше величество.

— Дамы, — Лондо кивнул и подмигнул Виру с прежней жизнерадостностью. — Ты уверен, что так уж необходимо отменить все мероприятия?

— Ты ко мне пришел или на вечеринку?

— Уверен, меня хватит на всех.

— Неужто за Пределом нет женщин?

— Напротив. Там собраны все женщины, которых я встречал в жизни, включая четырех бывших жен, тех, с кем я провел всего одну ночь, и всех, кого бросил.

Вир приподнял седую бровь:

— И Адира?

— О, — Лондо принял самодовольный вид и широко, заразительно улыбнулся, — Мы проводим вместе всю вечность, которая нам дана.

— Я рад, — Вир лучезарно улыбнулся в ответ. — Я действительно счастлив, что вы снова вместе, учитывая, через что вам пришлось пройти.

— Давай не будем об этом, я и так потратил слишком много времени на подобные сожаления.

— Не забывай, я был там и видел все, — сказал Вир. — Если бы ты мог, ты бы изменил что-нибудь в своей жизни?

— Нет, я не стал бы ничего менять, — Лондо тяжело вздохнул и замедлил шаг. — Я совершил много такого, чем не горжусь, но каждое решение сделало меня тем, кто я есть, и за каждый свой поступок я расплатился сполна. Жизнь — это длинные родовые схватки, в которых рождается новое понимание. Одни отказываются учиться и умирают такими же глупыми, какими жили, но другие меняются, и за Пределом у них появляется второй шанс применить выученное на практике.

— И ты практиковался, Лондо?

— Думаю, да.

— И что же ты сделал с полученным опытом?

— Да так, то да сё. Это скучно.

— Мне хочется знать.

Лондо пожал плечами.

— Достаточно сказать, что вселенная создала жизнь, чтобы лучше понять саму себя. Эта галактика и та, что за ее пределом, — это тело, а я лишь клетка в ее иммунной системе. Я там, где ей надо, чтобы я был, и я делаю то, что она хочет, чтобы я делал.

— Ты приходил к другим?

Лондо кивнул.

— Иногда, не часто. Ты переоцениваешь мое значение. На самом деле я второстепенная деталь. Я слежу за тем, чтобы молящиеся получали ответ, приношу вдохновение и даже несколько раз помогал найти дорогу тем, кто сбился с пути. — Лондо остановился и повернулся. — Кажется, у меня это хорошо получается.

— Звучит потрясающе. Как ты думаешь, — губы Вира дрожали, — а для меня у Вселенной есть предназначение?

— Не сомневаюсь, что есть. — Лондо положил руку императору на плечо. Старик покраснел и всхлипнул, тяжело опершись на трость. Он промокнул глаза парчовым рукавом и попытался проглотить ком, застрявший в горле. Лондо похлопал его по спине. — Я голоден. Тут где-нибудь кормят завтраком?

— Нет, то есть… Обычно его приносят ко мне в покои.

Лондо поморщился и тряхнул головой.

— Посмотрим, что можно сделать.

Они направились к обеденному залу, миновав галерею с портретами почивших придворных, картинами великих сражений и прекрасными пейзажами. Лондо шел впереди, называя все, что узнавал, восхищаясь всем, чего не застал. Вир как умел отвечал на его вопросы и старался держать темп, снова впечатленный его невероятной энергией. Императору все же пришлось остановиться и отдохнуть, прежде чем нетвердо последовать за своим другом по величественной лестнице.

— Теперь это лишь воспоминания, — сказал Лондо, когда они прошли первый пролет. — Я тебе рассказывал, как впервые предстал перед двором? Я так дрожал, мои колени стучали друг о друга, но мой отец со всей его мудростью сказал мне подождать здесь, пока он не придет за мной, зная, что императорская свита пройдет точно мимо меня по пути на банкет. Я был уверен, что выглядел по-идиотски, но, чего бы это ни стоило, это научило меня всегда быть начеку. — Тут Лондо заметил, что император Котто перестал спускаться, и бросился ему на помощь. — Вир, прости. Дай мне руку.

— Я впечатлен… Лондо, — Вир отдал трость Моллари и ухватился за его руку. — Ты вообще устаешь?

— У этого тела не такой большой пробег, как у твоего.

— А за Пределом у тебя есть тело?

— Есть. Не такое — там другие правила. Давай дойдем до пролета и там остановимся.

— Надо было ехать на лифте, — Вир оперся о перила. — Надеюсь, я получу обратно молодое тело.

— Ты будешь выглядеть так, как ощущаешь себя.

— Ты всегда так выглядишь или только со мной?

— Ты имеешь в виду, немного постаревшим? — он подмигнул. — Да, я люблю это лицо. Я его заслужил. Оно напоминает мне о доме.

— Значит, если мне нравилось быть твоим атташе, я смогу вернуться в то время?

— Есть люди, которые вовсе не изменились с детства, и так и живут. Мне это кажется грустным, но, как говорил мистер Гарибальди, «каждый человек — это остров».

Вир с утомленным вздохом продолжил спускаться по лестнице.

— С нетерпением жду этого.

Они наконец дошли до цели и вошли в украшенный шелком обеденный зал. Стол был накрыт на сотню гостей, полностью подготовлен к празднику, от которого император с радостью готов был отказаться. Все эти сборища перестали радовать его, как раньше: теперь он плоховато слышал, а находиться в шумной комнате было особенно тяжело. Хотя он вспомнил, сколько замечательных встреч было у него в прошлом… Сколько друзей.

— Эй! — громко позвал Лондо. Он оставил императора у двери и теперь взывал к служебному входу. — Прошу прощения? Слуга? Есть здесь кто-нибудь?

Вир вздохнул.

— Не вопи так, Лондо.

— Предоставь это мне. Официант? Позовите шеф-повара!

Он исчез в подсобке. Вир подошел к столу для сервировки блюд и напитков, подволакивая больную ногу. Небольшая стойка рядом ломилась от алкоголя. Лондо не было видно, но Вир мог слышать его голос из кухни, расположенной пролетом ниже.

— Яйца и тост. Что вы несете, вы хотите, чтобы он умер от голода? Быстрей же. Мы не можем ждать весь день.

Вир покачал головой, когда его гость вернулся.

— Необязательно быть таким грубым.

— Это очень важно! Другие дела подождут!

— Нетерпение и голод вечно сводят тебя с ума, — Вир прислонил трость к стене. — Подожди здесь. Горячая джала успокоит тебя.

— А, нет, нет, — Лондо прервал его. — Не надо обслуживать меня, Вир, ты ведь император. Я все для тебя сделаю.

— Ты не обязан.

— Я настаиваю, — он засучил рукава. — Чего бы тебе хотелось? Чаю? Пряной воды? Джалы для нас обоих?

— Джалы, пожалуйста.

— Как пожелаешь.

Он зажег горелку и поискал все, что нужно, в соседних помещениях. Вир наблюдал за ним, ошеломленный, опираясь на стойку.

— Все еще не до конца верю, что это происходит на самом деле.

— Что именно? Я отличный бармен.

— Ты вообще.

— А, ты опять об этом, — он потряс стакан, полный дымящейся жидкости. Привыкай, у нас впереди много часов.

— Думаю, ты слишком многого просишь, — улыбнулся Вир. — Посмотрим, вспомнит ли завтра персонал твой командный тон или окажется, что они видели меня бродящим в безумии и отправили в постель.

— Это их работа, — Лондо разлил напитки по металлическим кубкам. — Уверен, пока я был императором, персонал думал, что я чокнутый.

— Нет! — возразил Вир.

— Но это так! Я сидел один, говорил сам с собой, настроение постоянно менялось…

— Лондо…

Служанка с подносом появилась на лестнице, но тут же остановилась.

— Ваше величество? Не ожидала вас здесь увидеть!

— Все в порядке, дорогая, мы приносим наши извинения. Сегодня просто необычный день.

— Спасибо, господин, — она поклонилась и обернулась к Лондо. — Все, как вы просили, господин. Вы присядете в столовой?

— Думаю, да. И… — он постучал по бокалу, — принесите еще две джалы.

— Да, господин.

Лондо приподнял бровь, самодовольно ухмыляясь Виру.

— Командный тон.

Они вернулись в столовую. Император Котто был рад наконец сесть, его спина болела, а все утренние переживания и передвижения вдруг навалились, вгоняя в сон. Служанка поставила поднос с закусками между ними и поклонилась, уходя.

Вир поставил кубок и схватил кусок тоста.

— И как, есть ли пища после смерти?

— Да, все наши нужды удовлетворены, — Лондо тоже принялся за еду. — Хотя это не то же самое. Мне кажется, я и так уже рассказал слишком много.

— И в чем разница? За Пределом нет «химии»?

Лондо сидел с набитым ртом и только отмахнулся от Вира.

— Сколько вопросов. Расскажи лучше о себе. Как твоя жизнь? Как императорский трон? Как Прима Центавра?

— Жизнь… продолжается, — Вир замялся. — Трон удобный. Сейчас такие дни, когда приходится много сидеть.

— Вот и хорошо.

— На Приме Центавра все в порядке. Все, что ты помнил разрушенным, восстановлено, и стало даже грандиознее и лучше. Открыты новые памятники старым героям и храмы новым богам, а посольства на планетах Альянса — что-то вроде небольших самостоятельных государств, но с центаврианским духом, направляющим их в нужное русло. Здесь теперь живут инопланетяне, Лондо! Даже нарны! Мы стали городом мира. Я надеюсь, что смогу показать тебе все.

— Мне бы тоже этого хотелось. Наша империя наконец возродилась.

— Именно! Нас даже снова пригласили в Альянс после недолгих переговоров.

— Хм… — Лондо допил джалу и отодвинул от себя кубок, его энтузиазм угас. — Я рад, что проблемы, оставшиеся после меня, так успешно решены.

— Ты бы предпочел, чтобы они не были решены?