Магия любви

Глава 2

Белль предполагала, что научиться магии непросто, но и подумать не могла, что все будет настолько сложно. За несколько дней усиленных занятий она не сумела научиться даже двигать предметы и гасить огонь. К концу недели Белль была готова расплакаться от разочарования и бессилия. Правда, Румпельштильцхен уверял, что это совершенно нормально — ни у кого сразу не получается. Но было это правдой или просто утешением для нее?

Чтобы отвлечься от неудач, Белль отправлялась в библиотеку. Книги с детства помогали ей забыть обо всем на свете. Так она поступила и в тот день, устав до изнеможения от бесплодных попыток создать защитный купол — результат едва ли превосходил по прочности мыльный пузырь. Вообще-то, следовало заняться обедом, но сил на это не осталось совершенно. Словно прочитав ее мысли, Румпельштильцхен отправил Белль отдыхать, сказав, что еду приготовит сам. На самом деле, у него это получалось куда лучше, и подобная перспектива вызывала воодушевление вперемешку со стыдом. В конце концов, заботиться о хозяйстве в замке было ее обязанностью.

Белль успела погрузиться в рыцарский роман, когда до нее донесся крик боли. Она вздрогнула и вскочила, со всех ног кинувшись вниз. Что могло случиться, чтобы Румпельштильцхен так кричал? В том, что кричал именно он, она не сомневалась.

Белль обнаружила его лежащим на полу рядом со шкафом, в котором он хранил свои раритеты. Стеклянные дверцы были открыты, а на одной из полок светилось зловещим серебристым светом странное пятно.

— Румпель!

Белль в ужасе кинулась к нему, даже не заметив, как впервые за все время их знакомства сократила его имя. Он был в сознании, но тяжело дышал, зажмурившись и сжав зубы, как от сильной боли. Белль упала рядом на колени, не зная, что делать и как ему помочь.

— Что с тобой? Что случилось?

— Кинжал… — с трудом выдохнул Румпельштильцхен. — Расплавился… яд…

Белль озадаченно огляделась. Что он имел в виду? Внимание снова привлекло серебристое пятно. Оно было ядовитым? И тут она заметила, что на пальцах правой руки Румпельштильцхена светились точно такие же серебристые следы. Недолго думая, Белль оторвала полоску от своего платья и принялась вытирать его руку. Если это действительно яд, от него следовало избавиться как можно скорее. О том, как он вообще оказался в шкафу, вполне можно подумать и позже.

Серебристая гадость оттиралась с трудом — будто уже начала впитываться в кожу.

— Так… не выйдет… — со свистящим придыханием произнес Румпельштильцхен. — Надо…

Он слабо шевельнул другой рукой, и рядом на полу появилась склянка с зеленоватой жидкостью. После чего потерял сознание, словно на то, чтобы перенести сюда зелье, ушли последние силы. Стараясь не поддаваться панике, Белль налила жидкость на оторванный от платья кусок и снова принялась оттирать пальцы Румпельштильцхена. На этот раз следы растворились без проблем. Его дыхание выровнялось, но в сознание он не пришел. Закусив губу и глотая слезы, Белль пыталась сообразить, что делать дальше. Наверное, надо бы переместить его в спальню — не оставлять же лежать на полу, да еще рядом с потенциальной опасностью, — но она сомневалась, что у нее хватит сил перетащить взрослого мужчину на немаленькое расстояние.

Пока Белль размышляла над дальнейшими действиями, Румпельштильцхен, не приходя в сознание, начал мелко дрожать. Прикоснувшись губами к его лбу, она поняла, что у него начинается лихорадка. Только этого не хватало! От бессилия хотелось разрыдаться. Вместо этого Белль глубоко вздохнула, сцепила зубы и решила попытаться применить магию. Склонившись, она обняла Румпельштильцхена, зажмурилась и сосредоточилась. Как он там говорил? Думай о том, кого хочешь защитить. И Белль подумала. Изо всех сил.

Открыв глаза, она сперва не поверила им. Не заклинание даже — спонтанная попытка колдовать перенесла их в ее собственную спальню! Получилось! Белль устроила Румпельштильцхена на кровати и помчалась искать лекарства. Она даже заглянула в лабораторию в надежде найти какое-нибудь зелье. Увы, они не были подписаны, и понять, что находится в том или ином пузырьке, не представлялось возможным. Что ж, придется воспользоваться обычными средствами.

Белль бегом спустилась в кухню, заварила липовый чай, нашла уксус и поспешила обратно. Румпельштильцхену стало хуже — кажется, у него начался бред: он что-то неразборчиво шептал пересохшими губами, мотая головой из стороны в сторону. Поняв, что не захватила тряпки, Белль оторвала еще кусок от своего платья: одним больше — одним меньше, уже не важно. И только в этот момент она осознала, что придется раздеть Румпельштильцхена, и невольно покраснела. Но в следующее мгновение Белль решительно отбросила стыдливость — сейчас не до того.

Закончив с раздеванием — что было не так-то легко, — Белль принялась обтирать Румпельштильцхена уксусом, после чего накрыла одеялом, положила на лоб смоченную все в том же уксусном растворе тряпку и села рядом на кровати. Кажется, жар начал отступать. Румпельштильцхен больше не метался, и бред прекратился. Однако его дыхание все еще было тяжелым и прерывистым. Теперь, когда больше не приходилось носиться туда-сюда, а оставалось только время от времени менять тряпку, Белль нагнал страх. Она никогда не видела Румпельштильцхена таким слабым, в столь беспомощном состоянии, и это по-настоящему пугало. Она была так счастлива в последние дни! Ну почему, стоит начать наслаждаться жизнью, как что-нибудь происходит и все рушит? По щекам потекли слезы, и, уже не сдерживаясь, Белль заплакала, тихо всхлипывая.

Румпельштильцхен очнулся поздним вечером — всего лишь на несколько мгновений. Распахнув блестящие от лихорадки глаза и явно не узнавая Белль, он едва слышно прохрипел:

— Пить…

Она метнулась к заготовленному липовому чаю и напоила Румпельштильцхена, поддерживая голову. После чего он, глубоко вздохнув, снова отключился. Белль коснулась губами его лба и с облегчением обнаружила, что температура немного спала. Ночь она провела, свернувшись калачиком рядом с ним, ежечасно пробуждаясь от беспокойного сна.

На следующий день жар пропал совсем, но в сознание Румпельштильцхен не приходил — будто попав под действие заколдованного сна. Белль даже решила поцеловать его: вдруг это какое-нибудь очередное проклятие. Увы, на этот раз поцелуй не помог. Более того — дыхание Румпельштильцхена с каждой секундой становилось все слабее и незаметнее. Казалось, еще чуть-чуть, и он перестанет дышать.

Впав в отчаяние, не зная, что еще предпринять, Белль вспомнила, как в детстве мама рассказывала ей про фей. «Когда тебе очень нужна помощь и не к кому обратиться, можно попросить фею, — говорила она. — Надо сильно-сильно захотеть и мысленно позвать ее. Феи всегда помогают попавшим в беду».

И Белль решила попробовать — все равно больше ничего не оставалось. Подойдя к окну, она распахнула его, зажмурилась и изо всех сил пожелала увидеть фею. «Пожалуйста, помоги», — повторяла она про себя. Как вдруг лица коснулся легкий ветерок. Белль открыла глаза и увидела прямо перед собой крошечную фигурку в голубом платье.

— Зачем ты звала меня, дитя? — ласково спросила фея, оставаясь снаружи.

— Пожалуйста, спаси Румпельштильцхена, — Белль умоляюще сложила ладони. — Я боюсь, он умирает.

Лицо феи посуровело.

— Я не стану помогать Темному, — холодно произнесла она.

— Но он больше не Темный! — страстно воскликнула Белль.

Фея удивленно посмотрела на нее, влетела в комнату и зависла над лицом Румпельштильцхена.

— Ты права, дитя, — удивленно сказала она. — Он больше не Темный — он стал светлым магом. Не ты ли сотворила это чудо?

Белль коротко кивнула.

— Вы поможете?

— Да, — фея улыбнулась и взмахнула крыльями — на Румпельштильцхена посыпалась розовая пыльца, тут же впитавшаяся в кожу, озарив ее легким светом. — Теперь он просто спит. Когда проснется, будет очень слаб — проследи, чтобы он как следует отдохнул: в течение трех дней ему нельзя вставать и пользоваться магией.

Белль с готовностью закивала: уж она об этом позаботится.

— А что с ним было? — она приблизилась к кровати, вглядываясь в теперь умиротворенное лицо любимого.

Фея на секунду замерла, словно ища ответ, и начала объяснять:

— Все из-за кинжала. Когда поцелуй истинной любви снял проклятие Темного, его кинжал расплавился, но не исчез совершенно. От темной магии сложно избавиться. То, что осталось от кинжала, теперь смертельно опасно для Румпельштильцхена. Он не должен был его касаться.

Белль хотела поинтересоваться, что это за кинжал такой, но решила, что это можно выяснить и потом, вместо этого спросив:

— А для меня?

— Скорее всего, нет, но я бы на твоем месте не стала рисковать.

— Что же с ним делать?

— Думаю, я смогу его уничтожить, — после короткого раздумья сказала фея. — Удачи, дитя. Память о тебе останется в веках, как о той, что сумела совершить невозможное.

С этими словами фея исчезла. Немного подумав, Белль решила проверить то пятно и обнаружила, что оно действительно исчезло. Фея выполнила свое обещание. Закрыв дверцы шкафа, Белль вернулась в спальню. Румпельштильцхен выглядел гораздо лучше, как если бы он просто заснул — будто и не было ужаса последних дней. С облегченным вздохом она села рядом и ласково провела рукой по его волосам, чувствуя себя так, точно разжался железный кулак, сжимавший сердце. Белль собиралась дождаться, пока Румпельштильцхен проснется, но усталость — физическая и душевная — победили, и она сама не заметила, как заснула.

Проснувшись, Белль почувствовала, как кто-то мягко перебирает ее волосы. Подняв голову, она встретила нежный и обеспокоенный взгляд Румпельштильцхена.

— Доброе утро, красавица.

— Ты очнулся! — Белль счастливо заулыбалась и села, что Румпельштильцхен воспринял с некоторым разочарованием.

— Как долго я был без сознания?

— Два дня, — немного помолчав, Белль тихо добавила: — Я так испугалась: думала, ты умрешь.

Румпельштильцхен взял ее руку и, поднеся к губам, поцеловал пальцы. От этого любящего жеста все внутри перевернулось, и Белль чуть не разрыдалась снова. Она быстро заморгала, чтобы прогнать слезы, и спросила:

— Есть хочешь?

Он кивнул и начал подниматься, но Белль решительно надавила ему на плечи, не давая встать.

— Лежи — тебе надо отдыхать. Я сейчас принесу.

И снова сломя голову помчалась по лестнице на кухню, но на этот раз в совершенно ином настроении. Все вокруг казалось прекрасным, и даже солнце светило как будто ярче. Весело напевая, Белль сделала тостов с чаем на двоих и добавила на поднос фруктов.

Когда она вернулась, Румпельштильцхен успел надеть рубашку и сидел на кровати, положив себе под спину подушку. Он встретил ее немного смущенной улыбкой, и Белль неожиданно подумала, что, наверное, никто еще не приносил ему завтрак в постель.

— Что с твоим платьем?

Белль недоуменно опустила взгляд на разорванные юбки — а она-то уже и забыла, что так испортила свой наряд. Она беспечно пожала плечами:

— Мне нужны были тряпки, а оставлять тебя я не решилась.