Мир, лишённый тайн

Глава 1

Ольга Васильевна Краева сидела на диване, слегка накрывшись покрывалом и обняв подушку. На её лице была улыбка, а немного расфокусированный взгляд смотрел на телевизор, где шёл какой-то сериал о любви. Кино, судя по всему, подходило к концу и главные герои мелодрамы, красивые актёры нашли своих «половинок» преодолев все трудности, а потому счастливо обнимались и целовались под красивую музыку и медленно наползающие снизу титры. Девушка выключила телик и ещё какое-то время глядела на чёрный экран с радостным выражением лица. Затем её взгляд переместился на часы, показывающие девятнадцать двадцать, и её эмоции явно изменили свой знак на отрицательный. Она поднялась и засуетившись быстро стала поправлять покрывало и, положив подушку, выскочила из комнаты на кухню.

Достав из холодильника, и поставив на плиту разогреваться суп, Ольга занялась приготовлением салата, при этом явно нервничая и периодически посматривая на часы. Когда все ингредиенты были перемешаны и сервированы необходимые столовые приборы, она подошла к окну и, выглянув на улицу посмотрела на мужчину, приближающегося к дому нетвёрдой походкой. Лицо девушки так сильно побледнело, что даже стали заметны синяки, проступившие сквозь макияж на её миловидном лице. Протяжный стон всхлип, который издал её организм, разорвал вязкую тишину.

Уже стоя в прихожей перед зеркалом и поправляя длинную кофту на ещё молодой и стройной фигуре, она явно нервно пыталась придать себе более сексуальный вид поддёрнув её низ выше колен обнажённых ног и припустив декольте.

Некоторое время было слышно как кто-то скребётся, а, скорее всего, пытается открыть замок, который в конце концов был побеждён и в коридор почти ввалился мужчина достаточно мощной комплекции. Бросив сумку на пол, сняв куртку и уронив её туда же, он уставился на женщину.

— Почему дверь не открыла? Сука! Почему я должен возиться с ключами? — слова, произнесённые Краевым Дмитрием Леонидовичем, можно было с трудом понять из-за явного алкогольного опьянения в котором он пребывал.

— Да я только подошла… Ты бы позвонил я бы сразу и открыла… — испуганной скороговоркой запричитала Ольга, дёргано улыбнувшись.

Эти слова явно не понравились мужчине.

— Ты жена! Ты должна спинным мозгом чувствовать моё приближение к дому… И быть готовой ко всему… встретить своего мужа со всем прилежанием…

Сказав столь длинную фразу законный супруг зло ощерился и перевёл взгляд на валяющуюся на полу куртку. Почти сразу за этим последовал удар кулаком по лицу супруги. Вряд ли прицельно, но удар пришёлся в область носа. Девушка упала при этом стукнувшись ещё и головой об тумбочку гарнитура в прихожей. Из носа обильно пошла кровь.

— Почему куртку не приняла? Быстро подняла и повесила…

Ольга, судя по слезам из глаз и тремору подбородка, явно не могла ответить из-за сильной боли и страха. Зажав нос, она быстро скрылась в ванной, закрывшись изнутри. Дмитрий же прошёл на кухню и плюхнулся на табуретку около стола. Посидев около минуты, он закричал:

— Где моя еда?!

Ещё через минуту, не дождавшись ответа, вышел обратно в коридор перед прихожей, а заметив всё ещё валяющуюся куртку, одним рывком открыл дверь в ванную, так что задвижка отломившись куда-то улетела. И схватив, сидящую на джакузи с запрокинутой головой и держащую мокрое полотенце на лице, жену за волосы, потащил её в комнату. Женщина тихонько завыла, отпустив полотенце и вцепившись обеими руками в предплечье мужа.

— Я тебя сколько учить буду?! Как меня встречать…

Всё также за волосы приподняв Ольгу, он толкнул её на диван. От это движения кофта задралась снизу ещё больше. Дмитрий, уставившись на оголившиеся интимные места супруги, стал расстёгивать ширинку, и, достав свои причиндалы, некоторое время стоял и смотрел на неготовый «исполнить супружеский долг» орган.

— Ах ты б. ть! Без меня тут мужиков принимаешь! — закричал он и сильной пощёчиной сбил жену с дивана.

— Убью сука! Убью нахрен! — продолжая кричать, Дмитрий сел сверху на девушку и стал бить кулаками по лицу.

Он наносил удар за ударом. Затем тяжело поднявшись и, пошатнувшись, начал бить ногами метясь по голове, но попадая в основном по рукам. Через некоторое время пробивать стало легче, так как Ольга уже перестала защищаться и её тело совершенно безвольно дёргалось от каждого соприкосновения с тяжёлыми ботинками, а конечности, как тряпки лишь меняли своё положение на полу.

— Убью сука!

После очередного удара Дмитрий сильно пошатнулся и, не удержав равновесие, сел на диван, где уже расслабившись упал головой на подушку и, судя по всему, мгновенно уснул. Тело девушки так и осталось лежать в луже собственной крови. * * *

Судья сняла «фемидку»[1], она же универсальный джойстик, который у служителей правосудия был в виде «повязки», хоть большинство и носило её выше, не закрывая глаза и была она вовсе не матерчатой. Дальше смотреть не имело смысла, так как согласно заключению судебно-медицинского эксперта смерть наступила в момент нанесения одного из ударов ботинком по голове погибшей. Тем более проснувшись позавчера утром этот дурак совсем уже не соображая, надеялся скрыть преступление завернув тело супруги в ковёр и пытался вывести за пределы города, когда по пути и был задержан в ходе стандартной проверки полиции.

Взглянув на троих присяжных, которые ещё просматривали хронопласт[2], Анна Ильинична Дробот, судья высшей категории, перевела взгляд на изображение, располагавшийся справа от неё, и на котором подсудимый Краев Дмитрий Леонидович, находясь в специальной судебной камере следственного изолятора, ждал вопросов и решения своей судьбы.

«А раньше в таких случаях считалось необходимым личное присутствие преступников в зале. Теперь стало проще и не надо напрягать сотрудников и тратится на бессмысленную транспортировку этих тел туда-сюда», — подумала она и, заметив взгляд прокурора, сказала:

— Пока присяжные сверяют реальные события и запись, сохранённую следствием, хотелось бы сделать замечание стороне обвинения, а именно: предоставлять более точные ПВК, пространственно-временные координаты, непосредственно указывающее на место и момент преступления. В данном случае на момент наступления причинно-следственной связи между действиями подсудимого и наступившими последствиями. При необходимости суд может самостоятельно расширить диапазон рассматриваемого хронопласта с целью оценки циничности, дерзости или других субъективных или объективных сторон преступления. Либо указывайте координаты этих моментов отдельно. Ознакамливаться со всем «сериалом», да ещё и неоднократно, лишнее.

Очередной раз бегло пролистав список ранее просмотренных записей инспекторов уголовного розыска, с фиксацией пространственно-временных координат, где было упомянуто о неоднократных случаях скандалов и побоев со стороны обвиняемого в отношении убитой. А также других записей, в том числе со стороны защиты, характеризующих подсудимого, она решила не перепроверять данную информацию, и так было всё «ясно» и это не требовалось по закону.

Заметив, что присяжные свидетели сняли «УЖи», Анна дала им слово.

— Записи, сделанные в ходе следствия, полностью соответствует событиям, — огласили те свой вердикт.

— Записи принимаются как доказательства и приобщаются к делу, — озвучила решение судья и продолжила: — Слово предоставляется стороне обвинения, а затем защите.

После зачитывания прокурором единственной, согласно уголовного кодекса России, в данном случае, меры наказания подсудимому, кратко высказался адвокат:

— С учётом предоставленных доказательств и приобщённых фактов, вопросов и дополнений не имею. Статья обвинения не предусматривает смягчения наказания, а рассматривать другую с учётом состава преступления не представляется возможным.

Анна Ильинична кивнула и обратилась к Дмитрию Леонидовичу:

— Подсудимый, к вам, с учётом имеющихся фактов и доказательств, вопросов нет. Ваша вина, мотив и умысел, даже принимая во внимание ваше состояния на момент совершения преступления, очевидны. Виновны. Умышленное лишение жизни. Проводить освидетельствование на вменяемость, суд признаёт также ненужным на основании статьи двести девяносто восемь пункт четырнадцать УПК России. Желаете, что-то сказать перед оглашением приговора?

Краев сидел с опущенной головой и еле слышно пробормотал:

— Нет.

— С учётом записей по ПВК, предоставленным стороной защиты и обвинения, с характеризующим поведением подсудимого до момента совершения преступления. С учётом заключения судебно-медицинской экспертизы, заключения суда и присяжных свидетелей о прямом соответствии записей…

Перечислив все статьи закона, судья объявила:

— … пожизненные каторжные работы в поселении строгого режима. Апелляция в течение суток.

И когда выключила связь с изолятором, обвинителем и защитником, уже, обращаясь к присутствующим в зале присяжным, сказала:

— Идите на обед и затем ожидайте в совещательной комнате. Следующее дело по расписанию кража. Потом разбойное нападение. А вот после него вы снова понадобитесь. Там убийство и обвиняемый, сотрудник правоохранительных органов.

Секретарь, дождавшись электронную подпись судьи, «закрыла» сессию заседания, во избежание её последующего изменения, распечатала спецстенограмму в виде одного несгораемого листа пластика, формата А4, с микрошрифтом и дублирующим содержимое, голографическим трёхмерным матричным штрихкодом, и, вынув кристалл, прикрепила его к стенограмме.

— Людмила, отнесёшь дело, приходи в комнату отдыха. Время ещё есть. Чайку попьём, — Анна подмигнула своей помощнице и вышла из зала.

«Насколько проще стало работать, когда на заседании нет ни зевак, ни журналистов, ни родственников потерпевших и преступников. Захотят посмотреть, смогут это сделать в любой момент. А создавать в зале напряжённо задушевную атмосферу, как было в прошлом… Нет уж увольте».

— Ильинична, о чём задумалась? — встретила её в «чайной» одна из более молодых сотрудников суда.

— Да так. О превратности прошлого и настоящего. Что-то сегодня больше чем обычно воспоминаний. Старею видать.

— Брось. В семьдесят лет жизнь только начинается. Спокойная, продуманная, без этих молодёжных закидонов, — возразила Светлана Тимофеевна, которая была старше всего на два года и также сидела за столом.

Анне Ильиничне же было шестьдесят девять лет. Правда выглядела она лет на сорок, как и её оппонентка Светлана. Современная медицина и качество жизни позволяли успешно трудиться аж до восьмидесяти, а уж жить и ещё дольше. Обе женщины были «вполне симпатичными», как они говорили сами о себе и придерживались современных тенденций в моде, но в рамках разумного удобства. Если вещь мешала движению, стягивала, порождала болевые ощущения или была причинной быстрого уставания, такие предметы одежды тут же отвергались.

На работе же приходилось соответствовать требованиям закона: белоснежная туника с поясом, а сверху накидка-плащ чёрного цвета, поддерживающая внутри себя комфортную температуру. Туника была достаточно целомудренной, но в отличие от мантии могла подчеркнуть стройную фигуру носителя, что особо импонировало женщинам и не давало некоторым расслабляться, заставляя следить за своими габаритами. «Спасательным кругом» для не соблюдающих последнее поведение или в силу других причин, имеющих крупные формы и отсутствие талии, служила всё та же плащ-накидка. Впрочем, накидку можно было снимать. Никакого головного убора не было и в помине, так как он в любом случае мешал бы одевать главный символ и технический атрибут, для осуществления судебной деятельности, так называемую повязку Фемиды.