Конрад Керз: Ночной Призрак

7. ЧЕТВЕРТЫЙ ПАССАЖИР

Поначалу коридоры озаряли вспышки от выстрелов. Доносились хлопки, когда спертый воздух перегревался от слабых лазерных лучей. Беглеца обнаружили и начали погоню — раздались радостные вопли, полные предвкушения победы. Так продолжалось недолго. Вскоре на смену всему этому пришли крики, которые, в свою очередь, превратились в долгие напряженные моменты тишины. Безмолвие нарушалось лишь в те мгновения, когда существо добиралось до очередного члена поредевшей команды «Шелдруна». Когда исход противостояния оказался понятен, немногочисленные выжившие решили прикинуться мертвыми в безумной, ничем не подкрепленной надежде, что чудовище их не найдет.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как по коридорам разнеслись булькающие стоны последней жертвы примарха. Элвер подозревал, что, кроме него самого, мало кто уцелел, — если вообще кто-то уцелел. Подмастерье сидел в одной из множества вентиляционных труб в отсеке, максимально удаленном от главных палуб. Опустошая металлическую банку с какой-то баландой из сухпайка, он размышлял над причудами судьбы: сейчас он был жив благодаря тому, что еще мальчишкой изучил все темные закоулки на корабле, прячась от вспышек неконтролируемой ярости Овертона.

Но положение стало настолько отчаянным, что он не испытывал ни малейшей признательности капитану.

— Так. Ладно. Я еще жив. А все остальные — мертвы, — прошептал Элвер, стараясь, чтобы голос звучал убедительно.

Он все чаще разговаривал сам с собой. Да, это было опасно — кто знал, насколько хороший слух у твари, которую они притащили на борт, — но он ничего не мог с собой поделать. Разговоры помогали унять леденящий, пробирающий до самых костей ужас.

— Жив, повторил он и нахмурился, глядя в пустую банку. — Но от этого не легче.

Элвер отбросил жестянку в сторону и дернулся, когда она с негромким стуком отскочила от стены и упала на пол.

— Не стоило этого делать, — прошептал он.

Поначалу помощник рулевого тщательно подбирал весь мусор, стараясь не оставлять следов, но быстро решил, что это бесполезное занятие. В конце концов существо все равно доберется до него. Это же примарх. Примарх! Интуиция подсказывала, что обитатель стазисной капсулы играет с ним. От этой мысли внутренности в животе норовили завязаться узлом. Элвер решил считать свою неряшливость чем-то вроде вызова. Пусть приходит и закончит начатое.

— Нет, — упрямо сказал он сам себе. — Я не хочу умирать.

Как только внезапная вспышка эмоций угасла, плечи снова поникли. На них давила необходимость выжить в ближайшие несколько минут. Сохранение собственной жизни оказалось на удивление утомительным занятием: ему пришлось многие часы передвигаться ползком, аккуратно выглядывать из-за углов и переживать приступы тошнотворного страха. Парень посмотрел вперед и назад. Никого.

— Отправлюсь к носу, — произнес он, хотя, конечно, это понятие лишь с натяжкой можно было применить к тупому, изъеденному пустотной ржой рылу «Шелдруна».

Согнувшись, он мог передвигаться по трубам с приличной скоростью. А вот чудовищу по этим проходам придется ползти. Примарх или нет, ползком оно все равно передвигалось медленнее. Элвер успеет заметить опасность. Если он хочет жить — нужно держаться тесных пространств. Держаться подальше от него.

Из секции впереди пахнуло леденящим холодом. Подмастерье остановился, аккуратно щупая ногой тонкий металл воздуховода. Его левую ладонь покрывали волдыри — последствия урока, научившего его осторожности. Похоже, кто-то разгерметизировал часть корабля в надежде выбросить примарха в космос. Довольно разумно. Он бы, наверное, попробовал сделать то же самое, если бы не прятался. Но теперь это усложнило задачу Элверу. Он, стараясь не дотрагиваться открытой кожей до металла и вздрагивая от звука собственных шагов, рискнул пробежать вперед, чтобы миновать опасный участок.

Молодой человек успел продвинуться всего на несколько метров, когда корабль конвульсивно дернулся и по всем отсекам прокатился тоскливый вой. Элвер замер. Одна из корабельных систем отключилась, но он не мог сказать, какая именно. Раньше люди Овертона проводили пусть и минимальное, но регулярное техобслуживание судна и поддерживали его в рабочем состоянии. Теперь, когда не осталось никого, кто занялся бы этим, все начало разваливаться. Судя по нестройному гулу атмосферных рециркуляторов, система жизнеобеспечения доживала последние дни. Когда она отключится, Элвер будет обречен. Если первыми выйдут из строя терморегуляторы, холод быстро нереста-нет быть проблемой, и он умрет от нестерпимой жары. В космическом вакууме теплу некуда уходить, и без активного охлаждения тепло от реактора станет скапливаться в отсеках корабля, пока не погибнет все живое. Затем корабль продолжит нагреваться до тех пор, пока не откажут механизмы, и корабль, лишенный экипажа и энергии, начнет дрейфовать в пустоте, медленно остывая. Это будет долгий процесс, но Элвер точно его не застанет.

Труба повернула на девяносто градусов, и подмастерье, шагнув за угол, грязно выругался.

Воздуховод впереди был полностью смят мощным ударом снизу. Элвер прищурился, заметив знакомые очертания в смятом металле и пытаясь понять, что же он перед собой видит. Осознание пришло, будто яркая вспышка: в листе стали отпечаталось человеческое лицо с открытым в мучительном крике ртом.

— Проклятие! — отшатнувшись, выдохнул парень.

Пришлось возвращаться к техническому люку, расположенному поблизости. Элвер почти пять минут простоял, глядя на запорный механизм, раскрашенный черно-желтыми полосами. Помощник рулевого понимал, что его недолгая жизнь, вероятно, закончится, как только повернется рукоять замка.

Прошипев молитву — такую радикальную, что в некоторых особо консервативных мирах он схлопотал бы за нее смертный приговор, — Элвер сорвал печать, открыл плексигласовую крышку замка и ухватился за рычаг.

— Ну, поехали!..

Он повернул рукоять. Крышка люка с грохотом распахнулась и закачалась, громко поскрипывая несмазанными петлями. Элвер тут же сжался и зажмурил глаза.

Ничего не произошло.

Парень открыл один глаз. Затем — второй. И, только убедившись, что его никто не собирается убивать, сумел расслабить мышцы.

Из темного коридора внутрь пошел поток затхлого, но вполне пригодного для дыхания воздуха. Элвер высунул голову из воздуховода. Никого и ничего.

Убедившись, что в коридоре пусто, он выбрался из трубы и мягко приземлился на настил палубы, а затем принялся вытаскивать мешок, набитый консервами. Справившись с задачей, Элвер понял, что ошибся — в коридоре все-таки кто-то был. Из темноты на него смотрело дуло пистолета.

— Если хочешь прожить еще некоторое время, — произнес четвертый пассажир, — молчи.

Толстые переплетенные трубы громко гудели и урчали. Коридор служил не столько для прохода людей, сколько как пространство между трубопроводами.

«Их раздражает эта пустота, — подумал Элвер. — Трубам не нравится наше присутствие».

— Что, именем Трона и Императора, возлюбленного всеми, тут происходит? — крикнул он.

Один из воздуховодов, по которому Элвер мог бы пройти не сгибаясь, задрожал, затрясся и оглушительно щелкнул.

— Мы, кажется, говорили о необходимости молчать, разве нет? — произнес четвертый пассажир настолько тихо, что, казалось, для него не имеет значения, услышит ли его собеседник. — Впрочем, это риторический вопрос. У меня идеальная память. Воспринимай это как дружескую рекомендацию заткнуться.

Незнакомец резко оглянулся через плечо, всматриваясь в темноту.

Четвертый пассажир… изменился. Этот термин был достаточно точным, но совершенно недостаточным для описания степени трансформации — одновременно незначительной и ошеломляющей. Тот же самый человек с тем же лицом, но уже без морщин и обвисших щек. Мешковатую мантию сменила плотно подогнанная черная броня со множеством карманов и сумок. Элвер пришел к мысли, что, возможно, раньше она скрывалась под складками просторного балахона.

Раньше он считал этого пассажира пожилым чиновником низкого ранга — архивистом, учителем или какой-то другой канцелярской крысой. Но теперь помощник рулевого шел за могучим воином, готовым в любую секунду броситься в бой. От него исходила столь явная угроза, что у Элвера ныли зубы, а мочевой пузырь скручивало от желания развернуться и убежать. А вот в прежнем образе четвертый пассажир был абсолютно неприметным. Подмастерье справедливо предположил, что незнакомец именно этого и добивался.

— Кто ты такой? — спросил он.

Тот развернулся так быстро, что Элвер не успел даже моргнуть. Стальные пальцы сомкнулись на горле парня. В кожу под челюстью уперся холодный ствол странного пистолета.

— Пожалуйста, помолчи, — попросил четвертый пассажир тихим, спокойным голосом серийного убийцы.

— Расскажи мне хоть что-нибудь. — Подмастерье сам удивился собственной внезапной храбрости. — Я же все равно не жилец, какой смысл что-то скрывать?

Незнакомец ухмыльнулся и убрал пистолет. Элвер обнаружил, что с трудом втягивает воздух через саднящее горло и что даже не заметил, как его отпустили. Трон, какой же он быстрый и сильный…

— Я работаю на организацию, которая выполняет очень ответственные и крайне секретные задачи, — сообщил четвертый пассажир. — Я служу Императору. Так же, как и ты. Больше тебе ничего знать не нужно. И я ничего больше не расскажу. Если мы будем достаточно осторожны, то достигнем знаменательных результатов.

— Например, выживем?

— Не настолько знаменательных, — произнес странный воин, шагая по коридору среди рокочущих силовых кабелей.

— Ох…

— Но ты сумеешь прожить немного дольше, — продолжил он. — И когда придет время, возблагодаришь Императора за безболезненную кончину. Я позабочусь об этом.

Почему-то это обещание не утешало.

— У тебя есть имя? — крикнул подмастерье, когда они вошли в зал, забитый различными механизмами. — Меня Элвером звать.

Пассажир осмотрелся. Все его движения казались предельно экономными. И даже сейчас он не просто смотрел по сторонам, но выискивал что-то конкретное. Они очутились в машинариуме — отсеке, где в громадных устройствах, опутанных сетью труб и лестниц, рождалась энергия, которая потом разносилась по всему кораблю в самых разных формах. Механизмы и служебные переходы заполняли отсек целиком, сверху донизу. Пространство между устройствами занимали переплетающиеся трубы, о назначении которых Элвер не имел ни малейшего понятия. Овертон раз в несколько лет оплачивал услуги техноадептов, которых нормальные люди к кораблю и на пушечный выстрел не подпустили бы. Никто из постоянно присутствовавших на борту людей не знал, как работают механизмы. «Шелдрун» держался в равной степени благодаря этим нечастым ремонтам и молитвам экипажа. Машинариум пребывал в плачевном состоянии. Мостики раскачивались в такт биению механического сердца космолета. Многие из них опасно провисли. Все вокруг покрывал толстый слой ржавчины: рыжие пятна и потеки на стенах, дыры, проеденные в настиле пола. Какого бы цвета раньше ни были механизмы в отсеке, теперь они все приобрели одинаковый, рыже-коричневый оттенок ржавчины, смешанной с маслом.