Оружие Страны Чудес

Я даже смирилась со смертью Таки.

Мне сложно смириться со смертью всех животных на Земле, и не из-за особой любви к животным, а из-за наставлений, которые дал мне наш Господь Бог, дорогая Элли.

Наставления, данные нам.

Когда я вернулась на Землю, я была все еще беременна Таки, потому что мне пришлось впасть в анабиоз, и я была настолько взволнована, что возможно причинила ей вред, совершив космическое путешествие. Ведь я подвергла ее воздействию радиации и невесомости, не говоря уже о стрессе и эмоциональном потрясении, которые я испытала.

Прежде, Господь никогда не разговаривал со мной. Или я его не слушала. Или я никогда так не желала по-настоящему, чтобы Таки родилась здоровой.

(Неправда. Я хотела, чтобы вернулась ты. В течение многих лет этого хотелось, но мне еще не приходилось в голову помолиться об этом, даже в такой стране, полной молитв, как эта.)

Я подошла к церкви, той самой, с витражным окном в виде пальмы, но в десять раз больше, чем в том доме, но внутрь не зашла. На карнизах были сосульки, а в сточной канаве – скелеты воробьев. На территории, где раньше росли пальмы, блеск поглощающих углерод водорослей, покрыл мертвые ветки стволов деревьев и заменил траву вокруг могил.

Мои ноги не понесли бы меня навстречу этой черной смерти.

Затем мимо меня по тропинке, прошла женщина и её малолетняя дочь.

На матери был золотисто-малиновый шарф, губы ее подведены оранжевой помадой, я видела ее на местной общественной игровой площадке. Ты, моя совершенная Элли и дочь этой женщины, обе малышки с растрепанными волосами, однажды вы помогли друг другу вскарабкаться на голубую пластиковую горку.

Я вспомнила оранжевую помаду на этих смеющихся губах.

Моя дочь ушла, а ее дочь была здесь, даже в пуховике, она выглядела стройной.

По росту, она была вровень с матерью и жаловалась на то, как далеко идти на богослужение.

«Ведь я даже не верю в Бога, – хныкала она, – мам, ну зачем так позориться?

Твоя религиозная мама, совсем не пытается поставить тебя в неловкое положение, – отвечала ей оранжево-помадная леди, покачиваясь и двигаясь далее по тропинке. Только для того, чтобы открыть глаза на возможность чего-то большего, чем этот мир, пока еще есть время».

Пока еще есть время.

Как-то не очень красиво выглядело, как эта женщина общалась с дочерью, думаю, что я никогда бы не позволила себе такого с тобой. Но тебя здесь уже не было, и когда выросла моя вторая дочь, чума бы заморозила всех нас. Мой страх за Таки, заставил меня страдать от ревности. Поэтому я пошла за ними, чтобы понаблюдать за тем, чего не было у меня, жадно вглядываясь в недоступное мне.

Но не прошла и квартала, как рука боли, не отпуская, сковала мои внутренности.

Начав задыхаться, я споткнулась и упала. Но быстро пришла в себя. Я не опасалась родовых схваток, мне было известно, что происходило со мной. Я всего лишь страшилась того, что могло бы произойти с Таки, в моей попытке сбежать из Страны чудес.

Никто мне не помог бы. Плевали все на беременных женщин. Конец света, уже был во всей своей красе. Ну кто бы зачинал сейчас новую жизнь, когда будущее виделось таким безжизненно холодным?

Оранжево-помадная дама склонилась надо мной. За ней виднелся, золотой купол украшенного молитвенного дома.

«Вам нужна скорая помощь? – нахмурившись, осведомилась она, – я помню вас, по игровой площадке. Мы еще подумали, что ваша дочь должно быть умерла, когда вы стали приходить одна, облаченная в черное. Вы желаете, чтобы я отвела вас в родильное отделение?»

По крайней мере, думаю, что она пыталась это произнести.

Приближался прилив, Его звук гремел у меня в ушах. Балтасара обвинила бы меня в том, что ударилась головой. Она бы подсчитала количество прямых ударов космических лучей по моей мозговой ткани, между Страной чудес и Флоридой.

Но клянусь Богом, я отчетливо слышала, как океан накатывает на песок. Только это была не вода, а чумные водоросли, ползущие по льду.

Значит Божество говорило через эту женщину. Оно не просило отправить меня в родильное отделение, оно предлагало родить меня, родить все существ на Земле.

«Просто оставь ее, – попросила свою маму, ошеломленная подросток-дочь».

«Мы ничего и никого не оставляем. Мы спасаем то, что можем спасти».

Господь напутствовал Ноя: «Возьми всех тварей по паре, которые будут необходимы, на борт своего ковчега».

Элли, благодаря моей работе я знала, что каждый отдельный вид обязательно потребуется для формирования целостной экосистемы.

Именно такая экосистема, которая была бы надежна и не подобно той, что была на нашем корабле, заставив нас впасть в спячку, на обратном пути из Страны чудес.

Так что одних только лошадей, верблюдов, коз и ослов, было бы недостаточно.

Мы нуждались в большем разнообразии, и никак не менее.

И еще.

Даже межвидовые плаценты, могут содержать только плацентарных млекопитающих.

Пока мое тело рожало твою сестру Таки, разум мой путешествовал. Он бродил по планете, давая имена всем животным, как Адам, но на латыни, а не на иврите, и у каждого было по два имени.

От Лусонской широкозубой крысы и золотого крота, до Кимберлийской скальной крысы и кита с гусиным клювом, так именовала я их в уме.

Всего насчитывается почти четыре тысячи видов плацентарных млекопитающих, и по меньшей мере двести пятьдесят из них, составляют минимально жизнеспособную популяцию. Все-таки необходимо больше, чем одна пара. И на этот счет, Ной ошибался аналогично.

Мне всегда было известно, что когда-нибудь потребуется время, чтобы собрать ДНК из существующих банков, преобразовать каждый чертеж в кольца воспроизводимой информации внутри одноклеточных организмов, гены которых были ненужными, и все же они не должны быть отброшены в условиях жесткой конкуренции.

Бактерии, достаточно выносливые, чтобы пережить попытки переваривания.

Но в то же время созданы достаточно мирными, чтобы не соперничать друг с другом.

Вместо деревянных перегородок ковчега, были камеры с толстыми стенами. И потоп бы выглядел человеческой желчью, и человеческим млечным соком в человеческом кишечнике, до тех пор, пока ты спала, до тех пор, пока длилась твоя личная миссия.

Ною было позволено поместить себя и свою семью в ковчег, но я устояла перед этим искушением с помощью маленькой капсулы, которую я изготовила для тебя.

Взгляни что произошло, второе бедствие уже здесь.

Я не пророк и не проповедник.

Исключение только ты, моя яркая звездочка, мой сознательный первенец. Надеюсь, что ты уже приняла капсулу и это второе послание будет излишним.

С искренней верой и обожанием, твоя мама Мэрибел. * * *

Перестань тратить время впустую.

Тебе нужно похитить его.

Я имею в виду зонд с экипажем «Алисы». Не Элли. Разумеется, не Элли. Она тот солдат, нанятый по частному контракту, как и ее легион, находящийся в анабиозе, уже стартовал. Ее давно уже нет.

Сожалею, что так все вышло.

Зонд «Алиса» – правительственный зонд 99101, несомненно будет в Академии и скорее всего его запечатают как музейный экспонат или каким-то иным образом поместят в карантин, но не следует бояться, он будет стерилизован при повторном входе.

Сожалею, что так вышло и с этим.

Кто знает, что могло бы сделать вещество из Страны чудес, чтобы остановить чертову дрянь, поглощающую углерод, которую вы идиоты и создали?

Уже слишком поздно, чтобы это выяснять.

По крайней мере, для птиц и пчел. * * *

Число восьмое, Январь, 2055 год.

Дорогой дневник!

Имплантация сработала, и сегодня у меня внутреннее свечение, ярче любой кометы.

Ярче любой звезды.

Когда я рассказала об этом Балтасаре, она издала тихий радостный звук и снова поглотила меня своими глазами так, что наше окружающее пространство прекратило существовать. Её покрытые шрамами руки так крепко сжали мои запястья, что перекрыли кровообращение. И она настойчиво прошептала мне имя – Таки.

Таки – воин, рожденный от двух богинь, пояснила она. Раньше мне не приходилось слышать такого имени, но я сразу же согласилась.

Затем, она раскачала меня в условиях низкой гравитации, мы начали вращаться вокруг друг друга, подобно нашим гаплоидным геномам, которые вращались в чашке Петри[4], прежде чем принять необычную ситуацию и слиться, сделав нашего ребенка от двух матерей, готовым к имплантации.

Страна чудес находится в пределах видимости и всего лишь в одном месяце езды. И теперь материнство опять переместилось в поле моего зрения. Возможно через восемь месяцев.

Несомненно, я просто обязана реалистично и статистически предвидеть выкидыш, а вдруг проявится лучший результат и Таки будет настоящей?

И как это отличается от того, как это происходило со мной прежде?

В случае с Элли, у меня не было второго родителя, который бы радовался вместе со мной. Конечно у меня имелись призрачные надежды и мечты на него, но я даже не позволяла себе и думать об этом, не говоря уже о том, чтобы поведать такие мысли вслух, стороннему человеку. Вынашивание Элли было просто работой, временным дискомфортом с датой окончания, которую нужно было, как и предвосхищать, так и опасаться.

И меня беспокоило даже не расставание с Элли. Ведь я сама, едва выйдя из детского возраста, страшилась печально известной физической боли при родах.

Я боялась просто разорваться.

Боже, как же я мало знала об истинной боли.

Поэтому, теперь меня мало волнуют такие вещи как схватки, кровотечения и риски для здоровья, теперь я думаю только о вознаграждении. О любви. О наставлении. О том, что я буду другом и опекуном Таки. О том, чтобы поведать ей о второй матери, Балтасаре.

Мамой будет Балтасара, буду мамой и я.

Я попросила её рассказать о своем детстве.

Балтасара поведала мне о своей маме, как она пилотировала реактивный автомобиль. Не для оказания помощи голодающим, а просто для прогулок по планете, во все отдаленные места, куда бы она не пожелала. Вместо того чтобы ходить в школу и заниматься спортом, юную Балтасару втиснули в кресла эксклюзивных частных оперных театров, заковали в смирительную рубашку по последней моде, и не разрешали общаться с детьми из низших социальных слоёв.

Ну а я рассказала Балтасаре о том, как мне приходилось читать по ночам при свете противоугонных прожекторов соседней фермы, срабатывающих от малейшего движения. О том, как я делила спальню со своими шестью старшими братьями и сестрами, пока наконец не сбежала из дома в большой город, чтобы выдать секреты своей страны в обмен на убежище.

Я поделилась с ней своим мнением, что лично мне было бы трудно представить такое воспитание, как у нее.

Ответ Балтасары был как всегда тихим. Но более чувственным, чем я когда-либо слышала от нее.

«Мэрибел, представляешь, мои родители сказали, что я смогу получить все что захочу. Когда мне было пять лет. Я захотела единорога, и они попросили ветеринара, провести хирургическую операцию андалузской кобыле, стоимость которой была больше, чем чистый доход активов миллиона обычных людей.