Мастер на все руки

Здесь, как всегда, было шумно и людно, пахло копчёной с душком рыбой, дешёвыми специями, которыми для приманчивости ткани натирали и пережжёнными конфетами, торговля которыми велась с передвижных лотков. Дичайшая смесь запахов, если разобраться, но Ли-О-Ши даже нравилось.

И с кем же теперь разговор завести? Значение это имело, ибо языком трепать каждый горазд, а вот отделять правду от совсем уж явного вымысла, мало кто трудится. Наоборот, ещё и от себя присочиняют, при каждом следующем пересказе. Мьен-Мо-Дан, соотечественница, что можно понять из её имени, но такая, что и родилась в Хольмске, и разве что по обычаю предков именованная, за просто так говорить не станет, хоть и знает если не всё, то что-то около того. Но у неё непременно нужно будет купить хоть что-то, хоть сущую безделицу, а у него денег не так чтобы. Нет, есть, конечно, но в таком количестве, что хочется их попридержать, пока не появятся действительно важные расходы или же не прибудет их столько, что отпадёт необходимость мелочами считаться. Или вот, к барахольщику, Слепому Юри в лавку зайти? Тот, как правило, не отказывается поговорить, ещё и чаем препаршивого качества угощает, но не от скупости, а по причине, что любит такой. Он, правда, всё больше по вещам, и самому Ли-О-Ши норовит на погляд какую-нибудь занятную штуковину в руки сунуть, но и другие темы тоже поддерживает охотно. Решено, к Юри.

— Ты смотри, какую мне прелесть сегодня принесли, — произнёс Юри, который был вовсе не слеп, просто рассматривая что-либо пристально, имел привычку щуриться так, что и глаза его видны быть переставали.

— Лампа. Старинная, — это, пожалуй, всё, что Ли-О-Ши мог сказать об этой вещи.

— Варвар, — вздохнул Юри и, переведя на него взгляд, раскрыл глаза на нормальную, природой определённую, ширину. — Это же конец прошлого века, мастерская Лаландо, одна из пары сотен, так называемых, бумажных ламп, вышедших из неё. Мода на них продержалась очень недолго, всего пару лет.

— Бумажный колпак на лампе? — Ли-О-Ши протянул к ней руку, а Юри с готовностью ему её передал. Так и есть, в паре мест бумага потемнела настолько, что едва-едва не начала обугливаться. — Не лучшее решение. С точки зрения долговечности и безопасности.

— В этом ты, конечно, прав, друг мой, потому и мода на них отошла так быстро, потому и самих ламп сохранилось не так и много, но зато каков был эффект! За счёт теплоты тона живого огня и его естественных переливов, наложенных на бумагу разной толщины и неоднородности прокраски. Ах, какие создавались при этом картины! И на самой лампе, и, в особо тёмные ночи, на стенах комнаты.

— И на этой тоже?

Ли-О-Ши присмотрелся, но нет, на желтоватой, покрытой неровными пятнами, а кое-где и с остатками краски, никаких осмысленных фигур не проглядывало.

— Тоже-тоже. Ты не думай, я не легковерный болванчик, подделки мне тоже попадались, где вместо выгоревшего колпака лепили похожую по размеру бумагу. Но пальцы-то знают, — и он потёр кончики пальцев тем характерным жестом, которым торговцы намекают, что вещь будет стоить немалых денег, а мастера на чувствительность пальцев, которая и правда много значила в подобных делах. — Восстановить поможешь?

— С меня — работа, столько сколько смогу, без обмана, с тебя — всё, что ты знаешь о материале, ну и оплата, конечно же.

Ему уже не впервые приходилось обновлять повреждённые вещи для Юри, большого дохода, как и помощь соседям это не приносило, но Ли-О-Ши не отказывался. Ведь к ней ещё прилагалась и интеллектуальная беседа, и освежающий чай, до которого Ли-О-Ши был большой охотник, а Шоши его заваривал как-то бестолково. Не созданы шныши для кулинарных изысков. Вот. А прямо сейчас, многоуважаемого Юри можно будет и о городских новостях расспросить, к нему тоже, бывает, сплетни стекаются.

— Малая деньга или процент с продажи? — внёс очередное предложение Юри.

Тут имелась некоторая тонкость: за работу он платил всегда не слишком много, но прямо сейчас, а если согласиться на процент от продажи, то сумма может оказаться ощутимо выше, но неизвестно когда. Однако же, если судить по тому, что размер «малой деньги» озвучен не был, дела у Слепого Юри шли не так, чтобы блестяще. Водился за ним грешок, увлекался бывало, набирая товара, а вот истинные ценители, в чьи руки он готов был отдать предметы старины, находились не сразу. Потом, правда, одна-единственная сделка способна была вернуть праздник и на его улицу, но это только до тех пор, пока Юри не попадал на распродажу вещей дома-под-снос, а там чего только не находилось и хозяева, даже то, что готовы были на свалку свезти, за так отдавать никак не желали.

— Давай за процент, — решил он.

— О, да ты, никак разбогател так, что готов ждать?

— Не то, чтобы, — не стал вдаваться в подробности Ли-О-Ши. — Так что у нас по материалу?

— Бумага благородных сортов. Будет бамбуковая или же папирусная. Рисовая для таких изделий не слишком годна, уж слишком бела и тонка, хотя и не поручусь. Нет, рисовая вряд ли. И если судить по плетению волокон, то всё же скорее бамбук, чем папирус. И не то, чтобы наша, тростниковая чем-то сильно уступала по качеству, но всё же умельцы создания многослойных картин пришли оттуда, где на склонах гор растут бамбуковые леса, а потому свой материал им привычней, — почти пропел Юри.

Ли-О-Ши сосредоточенно кивнул. С бамбуком ему доводилось иметь дело, не в виде бумаги, правда, дудочка у них дома была, на которой, если честно, никто так толком и не научился играть, зато содержать инструмент в исправности было одной из их, детей, обязанностей.

Теперь же, следовало «всмотреться» в структуру объекта, создать в разуме своём наиболее точное его отображение, найти наименее повреждённые участки, те, которые наиболее «созвучны» исходному материалу, и только под конец запустить заклинание, исправляющее неправильности, согласно эталонного образца. За его работой нужно будет присматривать, вмешиваться и подправлять, а то как бы не выгладило всё подряд до полной невнятности. А здесь ведь и рельеф, и толщина, и остатки красок какие-никакие.

Но это уже много легче, это и на беседу можно отвлечься. Да и в русло нужное её направить, а то Юри уже отвлёкся от особенностей происхождения материала и зачирикал что-то на тему истории возникновения бумажных ламп, как-то завязанную на новый фасон платья леди Ильды Ольбен, той, что двоюродная пробабка леди Польды Ольбенбаум и договор на поставку перьев равновесия.

— Это не те леди, что с Хельмстенами в родстве? — попробовал он повернуть разговор в нужную сторону.

— Нет, вовсе нет, — Юри даже руками в возмущении взмахнул. — Хотя вся наша аристократия все друг с другом в каком-то поколении в родстве, но всё же нет. Как вам, дорогой мой, в голову такое пришло?

— Да как? — Ли-О-Ши склонил голову, вглядываясь в бумажный колпак, который восстанавливался, но так, не шибко. — Так! Не знаю. Возможно, просто на слуху было, вот и всплыло.

— А, — тут же догадался Юри, уже принявшийся приводить в порядок очередную безделицу, которой ещё можно было найти годного хозяина, особенно если её чутка подновить, — это, наверное, из-за скандала в их доме.

— А что там было? Я если и слышал, то настолько краем уха, что даже не помню о чём.

— Да хозяина убили, да как-то так, что концов сыскать не могут, — Юри пожал плечами с видом в высшей степени безразличным.

— Так всё же убийство или скандал? — как-то подспудно Ли-О-Ши подозревал, что это явления разного порядка.

— Убийство, — Юри кивнул удовлетворённо, но удовлетворение его касалось скорее состояния меди на подсвечнике, чем произнесённых слов, — но и скандал тоже. Потому как совершенно неможно особе подобного положения оставлять после себя изгвазданную в кровище гостиную, растерянную вдову и ни намёка, на то, куда сам делся, да кто убил.

— Вот прям-таки изгвазданную? — попробовал Ли-О-Ши вызнать хоть ещё какие подробности.

— Вроде бы да. Да ты, если тебе интересно, возьми газетку вон, читани. Позавчерашний выпуск, там ещё, наверное, писали.

И на газету ту кивнул, лежащую на полке, аккуратно сложенную, на случай каких надобностей, но мятую так, что становилось понятно: не покупал её Юри, скорее уж кто принёс вещь в неё завёрнутой. А хозяин барахольной лавки, он запасливый, у него всё пригождается, не на то, чтобы натереть что-нибудь бумажина понадобилась, так вот почитать отдать, не приятелю пусть, но всяко хорошему знакомому. И то к пользе дела пришлось.

С восстановлением лампы Ли-О-Ши провозился несколько дольше, чем планировал, но повреждённая избыточным жаром бумага воспрянула столь удачно, что грех было не закончить дело как следует. А потом выслушать славословия Юри и расписаться в документах, удостоверяющих, что он, мастер Ли-О-Ши принял участие в восстановлении сей вещицы, а потому имеет право на шестую часть её стоимости. И, по правде говоря, с его подписью, сопроводительный документ стал выглядеть много солидней.

Зато развернуть заветные страницы получилось только дома, на кухне. Нет, можно было бы и раньше, но как-то несолидно на людях читать мятые, а местами даже порванные листки. А здесь — ничего, здесь только Шоши, которому, во-первых, всё равно, а во-вторых, он рад в чём угодно поучаствовать. Вот, к примеру, совместить разрыв на бумаге, да как раз в том месте, где копия дагерротипического изображения отпечатана — вполне себе занятие.

И вообще жаль, что разрыв прошёл именно на этом месте, уж больно хороша была изображённая на нём леди. Строгая, величественная и в то же время, необыкновенно женственная. Как те статуи старых мастеров, копиями которых была уставлена парадная зала дома мэра его родного городка. Это, если судить из текста заметки, как раз и была печальная вдова, на которую Ли-О-Ши завтра предстояло работать. Ага, угу, зверское убийство … два ведра крови, расплёсканной по всей гостиной … исчезновение тела потерпевшего … магическая экспертиза подтверждает … полиция в растерянности. И отдельным абзацем пикантная подробность, что главный следователь по делу, госпожа Франчетта Оулич находится в дальнем родстве с потерпевшими.

Ну, в целом, похоже, ему завтра придётся просто отработать место преступления уже после прихода полиции и с точки зрения закона тут должно быть всё чисто и прозрачно. А именно это ему, в основном, и требовалось. Ну и любопытство, куда ж его деть, но оно, в кои-то веки, не главное.

А утром, даже если бы у Ли-О-Ши появилось вдруг желание перечитать заметку, ничего бы у него не вышло. За ночь Шоши успел разорвать газету на мелкие клочки, и склеить их в новом, довольно странном порядке, изведя на это дело почти все их запасы рыбного клея. Получилось, ну, в общем, что-то да получилось, но читать это было совершенно невозможно.