Мастер на все руки

Сумка с накупленными вкусностями, конечно же, остановиться на одних чесночных пышках у него не получилось, перекочевала в лапы шныша и тот с энтузиазмом поволок её на кухню. А вот была бы у него дома нормальная домохозяйка, точно бы обиделась, сочла, что её стряпню считают недостаточно хорошей, раз уже готовое в дом таскают. С шнышами в этом плане проще — они к настолько сложным (неочевидным!) логическим построениям не способны.

Теперь же, следовало оставить шныша в его владениях и надеяться, что ужин будет не только удобоваримым, но и по-настоящему вкусным. А иначе никак. Вот как-то так получилось, что не сыскалось для Шоши в доме работы иной, кроме готовки, а совсем просто так жить в чужом доме шныши не согласные. Точнее, не так, если им нет места в жизни этого дома, то они не согласны считать его своим и в таком доме шныши не живут. Как без своего шныша, да взрослому человеку? Без шныша — никак!

Ли-О-Ши поднялся на основной этаж своего домика и принялся бродить по двум его комнатам, пытаясь взглянуть на свои владения по-новому. Значит, это здесь жила пяти-сколько-то-там-юродная тётушка прекраснейшей леди Аселик Хельмстен? Он подошёл к большому, чёрно-белому дагерротипу немолодой уже женщины, в которой ещё при въезде уверенно опознал бывшую хозяйку дома. Когда-то портрет этот стоял в большой серебряной раме и следы от неё Ли-О-Ши нашёл при обследовании, затем его из неё выдрали, довольно неаккуратно, между прочим, ему даже пришлось зарастить пару разрывов на бумаге и один серьёзный залом. Не из какого-то особого почтения к почившей даме, хотя и это тоже, но портрет был хорош сам по себе, как произведение искусства и будь он написан маслом по холсту, точно бы нашёл своё место в чьём-нибудь собрании. По этой даме даже не сразу заметен был её немалый возраст. Высокая, статная, а что на трость опирается, так это может только для гармоничности образа, чёрные кружева ниспадающего до пола платья, и из рукавов выглядывают лишь кончики пальцев, высокий воротник подчёркивает длину шеи и горделивую посадку головы, а затейливая шляпка с вуалеткой добавляет образу некоторой игривости. На портрет этот смотрел он не раз, но сейчас не просто любовался, а пытался найти черты сходства с известной ему особой. Искал и находил.

А, вообще, интересно. Может быть, стоит повнимательней поискать по углам дома, не исключено что сыщется и ещё что-то любопытное, что не заинтересовало наследников или было пропущено ими по причине невнимательности?

Стук в дверь раздался, как водится, совершенно некстати. Точнее даже не в дверь, до неё же ещё дойти нужно было, кто-то затронул звенящую пластину у калитки и потому придётся вставать на гудящие ноги, тащиться открывать. Потому как если не самому, то открывать пойдёт шныш, а у того свои представления о том, как надо гостей встречать. Мало кто обрадуется, если его обсыпят мукой грубого помола для того, чтобы зло от порога отогнать, или ещё что не менее занятное придумают. Так у нас все подряд злом окажутся, включая соседей и потенциальных клиентов.

У калитки стояла госпожа Алия, мать сорванца Лоримера — хрупкого вида миловидная женщина, и, судя по коробке, которую она держала в руках, Ли-О-Ши, таки, догадывался, что её привело к нему в дом. Молодой мастер тяжко вздохнул. Работа! Но вздохнул про себя, женщину же вежливо пригласил в ту из двух комнат, что служила ему гостиной.

— Вот, имейте видеть, сыночек мой вчера постарался, — в коробке лежали черепки, частью довольно крупные, чуть не в четверть изделия, частью совсем мелкие осколки, но даже по ним вещь выходила вполне узнаваемой. — Оно-то, конечно, безделица, вазочка всего лишь…

Вазочка! Ли-О-Ши потянуло возмущённо вскинуть брови или состроить ещё какое сложное выражение лица, но он удержался. Не вазочка, а скорее кувшин с двумя ручками, грубоватой лепки, зато многоцветная поливная керамика того рода, за которым стоит пара сотен лет истории, это даже по обломкам хорошо было видно.

— Но это же фамильная память, за неё даже пяти монет серебром не жалко! — продолжала потенциальная клиентка.

— Полсотни золотом и почти месяц работы, — вынес вердикт Ли-О-Ши.

— Соседям помогать нужно, — скорбно поджала губы госпожа Алия и вздохнула тяжко, — и три шкуры с них не драть.

— Соседи, это, конечно, — покивал Ли-О-Ши, — меня, помнится, когда ещё совсем мальцом был, тоже, по-соседски часто в гости зазывали. Да как ни приду, всё прибор столовый грязнющий подадут. Я-то с такого есть непривычный, нас матушка от свинских привычек ещё в детстве накрепко отучила, да и хозяйку стыдить как-то неловко было. Вычистить же грязь из завитков серебряных заклинанием это недолго, хоть и утомительно сильно.

— При чём тут ваше детство? — не поняла соседка.

— Так вот, раз такое случилось, другой, — не обращая внимания на её недоумение, продолжил Ли-О-Ши, — а потом я и замечать стал, что всем кроме меня прибор подают чищеный, а мне такой, что за него и руками-то браться не хочется. И перестал я в гости те ходить, хоть зазывали ещё не раз. Плохой из меня сосед. Уж извините.

И он, состроив сокрушённую мину, развёл руками. Намёк стал предельно ясен. Женщина оскорблённо передёрнула плечами и, подхватив свою коробку, направились к выходу. Ли-О-Ши провожать её не стал — он как-то вдруг и сразу почувствовал себя таким усталым, что даже на жест обыкновенной вежливости сил не хватило. Как и на беспокойство о том, что такого может выкинуть Шоши, который конечно же полез провожать гостью. Ибо воспитаны они были в одной семье и правила вежливости знали твёрдо.

Госпожа Алия с растерянностью посмотрела на некую субстанцию, которую буквально впихнуло ей в руки странное существо похожее и не похожее на человека одновременно. «Возьми печево. Скушай», — сказало оно, но калитку за ней заперло с преувеличенной тщательностью.

Нет, есть эту непонятную штуку, она не собиралась — даже подумывала, а не выкинуть ли её куда-нибудь в траву, но на глазах у соседей делать это было как-то неудобно, а потом она забыла.

Признаться мужу всё-таки придётся. Была бы это фамильная ценность по её линии, она бы как-нибудь постаралась дело это забыть, но вазочка была вовсе и не вазочка, а урна с прахом мужа прабабки Госипа, прибывшей в стародавние времена с делегацией откуда-то чуть ли не из самой Бактарии. Правда праха того в урне не стало чуть ли не во времена самой прабабки и на этот счёт в семье была отдельная история. В общем, пропажу столь ценной вещи Гошенька точно не пропустит, так что придётся признаваться. Лорику опять попадёт, а он ведь неплохой мальчик, только подвижный очень и забывчивый, опять ведь мяч в руки взял раньше, чем из дома вышел, а раз мяч в руках, то как его-то и не кинуть? В детстве сама бы не удержалась.

И уже на подходе к дому, госпожа Алия обнаружила, что странное подношение, которое и на вкус на выпечку походило не сильно, как-то незаметно и съела. Было оно похоже не на десерт, а на запечённую на костре картошку, да если её хорошо присолить крупной солью. Но ведь точно же не она, а что, даже предположить сложно. Она схватилась за живот, но тот вёл себя удивительно спокойно. Даже, можно сказать, довольно.