Падение драконов

ХАРНДОН

Гармодий мылся — занятие несложное, но из-за обстоятельств ставшее почти опасным. Он стоял по бедра в холодной воде с позаимствованным у кого-то куском мыла, в компании семи десятков голых и почти голых мужчин. Некоторые прихватили с собой белье и заодно его стирали. Многие только что оправились от чумы. Харндон оживал. Еще были кашляющие, и к госпиталям на склонах холма в Чипсайде стояли очереди, но уже убрали отряды арбалетчиков, которые охраняли эти госпитали, монахиням ордена Святого Фомы ничто не угрожало, и только нехватка умбротской кости мешала расправиться с чумой окончательно.

Гармодий почувствовал всплеск в эфире, тотчас сотворил заклинание и весьма внимательно и осторожно осмотрелся — как опытный воин, выглянувший из-за щита. Оказалось, что заварушка происходила очень далеко — в реальности. В эфире зелень и золото потемнели, и что-то…

Гармодий бы пригнулся, если бы в эфире можно было спрятаться или вздрогнуть. Вместо этого он скрылся символически, надеясь, что это сдвинет что-то в реальности.

Произошло что-то похожее на взрыв, и его выбросило обратно в реальность.

Он стоял, голый, в реке Альбин, в тени Первого моста Харндона, и отчаянно хотел спрятаться. Но когда это ощущение прошло, Гармодий вылез из реки, оделся, навестил своих пациентов и пошел в замок.

Дезидерата провела в своей столице меньше недели. Она уже была измотана и вспоминала бурные дни турниров и битв как беззаботные и радостные. С момента своего поспешного возвращения она провела более дюжины заседаний совета и чаще следила, как писцы пишут и запечатывают пергаменты, чем возилась с ребенком, оказавшимся на попечении кормилиц, которых она почти не знала. Ее противник, архиепископ, много сделал, чтобы расправиться с дворцовыми слугами, и теперь она сама беседовала с каждым слугой и офицером в сопровождении сэра Джеральда Рэндома или сэра Ранальда. В комнатах ощущалось присутствие ее мужа-короля, в коридорах воняло ее заточением, а в подвалах замка пахло Эшем.

Она обнаружила, что не любит Харндон, чьи веселая суета и великолепные корабли пленили ее, когда она впервые приехала сюда в качестве любимой невесты короля. Ричард Фитцрой, исполнявший обязанности управляющего при ее дворе, проводил с ней почти целый день.

— Это пройдет, — в очередной раз сказал он.

Она подняла брови.

— Это вы так говорите. Вы стали моим первым другом здесь, и я хочу, чтобы вы оказались правы. Но прямо сейчас я ненавижу это место.

Фитцрой старался не любоваться ее красотой, невозможной для смертной женщины, слишком долго. Поэтому он выглянул в окно. Они были в тронном зале — между официальным заседанием Малого совета и неформальной встречей с главами гильдий выдался небольшой перерыв.

Взгляд Фитцроя упал на увядший букет полевых цветов, висевший на ленте.

Он не отводил от него глаз, и она это заметила.

— Здесь даже не убрали.

— Слуги стараются, — возразил Фитцрой. — Стража следит за всеми, мастер Пиэл прислал надежных людей. Успокойтесь, моя королева.

Дезидерата улыбнулась ему со своего трона и тут же вздрогнула, увидев бурое пятно у себя под ногами.

— Он умер здесь, — сказала она, поднеся руку к горлу. — Я хочу увидеть своего сына.

— Но гильдии, мадам. — Фитцрой не снимал доспехов целыми днями.

— Если моего сына убьют, мы погибнем, — возразила Дезидерата и обмякла на троне. — Пресвятая Дева, ну и клушей я стала. Не обращайте внимания, мой милый рыцарь.

Вошел паж и вручил сэру Ричарду записку. Потом появилась Ребекка Альмспенд с вазой фруктов — в основном с яблоками нового урожая — и поставила их на буфет.

— Я скучаю по Бланш, — призналась она. — Подозреваю, мы просто не замечали, сколько работы она делала.

Дезидерата улыбнулась, услышав это имя.

— А теперь она императрица. С ней он будет верным и надежным, и у королевства всегда будет хороший друг.

— Моя королева, магистр Гармодий просит аудиенции. — Фитцрой стремительно вскочил, несмотря на тяжелые доспехи.

— Пригласите немедленно! — Она хлопнула в ладоши. Леди Мэри, некогда известная как «Жестокое сердце», присела, а затем вышла и вернулась, ведя под руку магистра.

— Моя госпожа, на севере идет война. — Гармодий опустился на одно колено. — Я чувствую, что нужен там.

— Вам прислали весть? — спросила королева.

Леди Мэри прижала руку ко рту. В конце концов, она была помолвлена с сэром Гэвином Мурьеном, который командовал силами союза на севере.

— Нет, моя королева. Я просто чувствую сотрясения в эфире.

— Как и я, — призналась королева. — Здесь мы зря теряем время.

Гармодий увидел все: безвкусно украшенный зал, притопывающую от нетерпения ножку, перочинный нож, обрывки пергамента, пролитый сургуч. Он снова поклонился.

— Госпожа моя королева, я не могу согласиться. Три тысячи ваших подданных, а то и больше, были бы мертвы, если бы вы и я не вернулись.

Королева подперла рукой подбородок, что было совершенно на нее не похоже.

— Кажется мне, что стоит оставить сэра Джеральда на троне, а возможно, и Лиссен Карак отдать ему. Он прекрасно справится. А я хочу на поле боя.

— А как же ребенок? — мягко спросила леди Мэри.

— У него есть няньки и учитель. Учитель! — выплюнула королева. — Хотя единственное, чему он способен пока научиться, — это присасываться к моим соскам.

Некоторые фрейлины тихонько вскрикнули, но королева частенько так шутила. Она улыбнулась Гармодию.

— Магистр, я не хочу стать причиной трудностей.

— Мадам, вы воплощение куртуазности, — сказал магистр, — но чума заканчивается, еще пятидесяти фунтов кости хватит, чтобы окончательно с ней расправиться. А север…

— Мы должны вернуться на север, — согласилась королева.

— Ваше величество! — рыкнул сэр Ричард.

— Меня охраняют лучшие рыцари Альбы, — сказала королева, — мое королевство и мой мир в опасности. Почему я здесь?

— Потому что Харндон превыше всего, — пояснил сэр Джеральд. — Простите, ваше величество, за постоянное беспокойство и скуку, но если Харндон падет, рухнет все. Красный Рыцарь…

— А что, Красный Рыцарь — ваш король? — крикнула Дезидерата.

— Вы несправедливы, моя королева, — отрезал Рэндом.

— Он отдал нам приказ и мы должны ему подчиняться? Рэндом опустил глаза. А потом встретился с ней взглядом.

— Да.

— Я не нужна здесь, — вздохнула Дезидерата. — Он слишком много берет на себя, твой Красный Рыцарь, император он или не император.

— Возможно, ваше величество. Но все же я считаю, что наше место пока здесь. Величие Харндона еще не восстановлено.

Бекка Альмспенд заговорила:

— Вынуждена согласиться, ваше величество. Харндон необходимо удержать, а ведь на нас еще даже не нападали. В нашем распоряжении едва ли десятая часть тех сил, что были у нас год назад. Посмотрите только на всех этих тварей, которых вы обнаружили во дворце.

Дезидерата откинулась назад и нахмурилась, но через мгновение ее лицо изменилось. Она улыбнулась, и столб осеннего солнечного света озарил ее. Казалось, сияние ее лица осветило весь зал, и ее медового цвета волосы превратились в золотую реку, освещенную звездным изумрудом, сверкающим в простой короне.

— Да будет так, — сказала она. — Но если внешнее благочестие ведет к внутренней святости, значит, и для моего тронного зала это верно.

Она призвала силу и одним ударом изгнала тараканов и крыс, а заодно растворила в клубах благовонного дыма безвкусные украшения, оставшиеся со страстной недели.

— Надо было это сделать, когда я приехала.

Гармодий снова поклонился.

— Ваше величество остается хозяйкой в собственном доме. Но я чувствую, что нужен на севере.

— Идите. Идите, дорогой мой. Держите с нами связь. По вашему слову я приду со своей маленькой армией и всеми своими талантами. — Она улыбнулась и протянула руку для поцелуя. — Но сначала позвольте мне дать вам один совет и дайте мне свой.

Гармодий поклонился и приблизился к ней. Она сказала тихо и настойчиво:

— Он попытается убить вас, когда вы будете в одиночестве, вне нашей защиты.

Гармодий взглянул в ее теплые глаза:

— Мадам, уже началось падение драконов, а мне хватит хитрости, чтобы спасти свою шкуру. Ну, а если нет, — он мрачно улыбнулся, — значит, пришло мое время.

— Мастер Смит всегда был нашим другом, — сказала она.

— Нет. Он враг в обличье друга. Но если я прав, то сейчас все маски будут сняты.

Она побледнела.

— Вы желаете моего совета, мэм?

— Леди Джейн, любовница моего мужа. Беременна.

Гармодий только пожал плечами. Дезидерата прищурилась.

— Я исцелила его от проклятия его сестры, чтобы он смог… — Она осеклась.

— Это ничего не значит для вас, миледи. Щедро одарите ее и отправьте домой к семье. Обещайте, что примете ее сына или дочь при дворе, когда он или она достигнет совершеннолетия.

— И только?

Гармодий посмотрел на Рэндома — тот отвернулся, и на Ребекку Альмспенд, которая готовилась стать Ребеккой Лаклан. Она только приподняла бровь, как бы говоря: «Как вам угодно».

Гармодий встал на колени и взял руки королевы в свои, как делают мужчины, клянущиеся в верности.

— Высокая госпожа, — произнес он на архаике, — вам кажется, что она напала на вас. Но она совсем ребенок и поступила так, как поступила бы любая юная женщина. Отпустите ее, дайте ей возможность быть вам благодарной.

Он понизил голос так, чтобы она слышала его только в эфире.

«Вы не простолюдинка. Месть для слабых. Вы не такая».

«Но я совсем одна! — закричала она молча. — А если они обратят этого ублюдка против моего Константина?»

«Послушайте старого дурака. Она не представляет угрозы. Сделайте ее своим другом, и пусть ваши сыновья тоже подружатся».

В реальности она наклонилась вперед.

— Вы мой лучший советник. — Она поцеловала его в лоб.

Гармодий спустился со старой угловой башни, которая слегка склонялась надо рвом, как будто была готова упасть. Во дворе пара конюхов уже держала великолепную гнедую, оседланную и взнузданную, с притороченными к седлу походными сумками.

Он испытал сильное déjà vu, ощущение, что действовал не по собственной воле, всплыло настойчивое воспоминание о том, как он спускался по этой же лестнице и выходил из этой же двери — кажется, к той же самой лошади. Миновало ли два года или двадцать? Поскольку он поглотил Ричарда Планжере, все воспоминания мертвеца остались у него. Не меньше дюжины дней, когда он выходил из этой двери и шел к лошади.

Он вдруг задумался — если воспоминания живы, мертв ли сам человек? Что такое на самом деле жизнь и смерть?

Да почти ничто.

Возможно, религия все же права.

Жизнь и смерть. Золото и зелень. Имена, которые люди дают тому, о чем не имеют ни малейшего понятия.

Ему требовалось время, чтобы вернуть Планжере. Его мучили воспоминания, побочный эффект поглощения. Или вся суть состояла в воспоминаниях, а побочным был прилив силы?

Гармодий размышлял об этом, пока конюх ставил перед ним помост для посадки на лошадь, пока кивал в знак благодарности, пока садился в седло. Его ждало шестидневное путешествие — время обдумать многое, на что он раньше не обращал внимания.