Заговор против Афин

***

Упругим сгустком энергии она возникла в комнате, выпрямилась и в упор взглянула на застывших в изумлении мужчин. Челюсти у них отвисли, и сцена получилась бы комической, если б не длиннобородый негодяй в замызганном шелковом хитоне, когда-то, вероятно, окрашенном в красно-синюю полоску. Он держал перед собой Уклосса, одной волосатой рукой обвив его шею, а в другой сжимая широкий нож, приставленный к горлу бедняги-пекаря. Глаза Уклосса расширились от страха, на выкатившихся белках черным пятном выделялись зрачки. Вдруг его взгляд скользнул куда-то за плечо Зены: почувствовав справа движение, она обернулась, выбросив перед собой кулак, кожей почувствовала сальную бороду, негодяй отлетел к стене, увлекая за собой двух товарищей. На всякий случай воительница отошла на пару шагов от поверженного противника: вдруг он крепче, чем кажется на вид? Она улыбнулась Уклоссу, и хотя эту улыбку трудно было назвать ободряющей, пекарь почувствовал себя немного лучше.

— Я тебя знаю, Зена! — заорал Пиксус, указывая на воительницу ножом. С такого расстояния его голос резал слух еще сильнее, этот грубый и хриплый выговор наводил ужас на простых горожан. — Один шаг — и ты искупаешься в его крови!

Зена широко улыбнулась, пожала плечами:

— Почему нет? Говорят, полезно для кожи.

Пиксус растерянно моргнул, и, прежде чем он успел сообразить, что делать, Зена выхватила металлический диск и метнула его. Пекарь вскрикнул, зажмурил глаза, но смертельное оружие миновало его на целую ладонь, ударилось о тяжелую рукоять ножа негодяя, и кинжал со звоном упал на пол. Диск отскочил от стены, направился к следующей жертве, бандит с воплем кинулся на пол, оружие просвистело над ним, негодяй поднялся на ноги и запустил руку в лохмотья одежды, пытаясь отыскать свой клинок. Слишком поздно: ударившись о полку, диск развернулся и с треском стукнул его по затылку. Ноги бандита подогнулись, глаза закатились, он снова распластался на полу и на сей раз уже не поднялся.

Каждый раз, когда диск задевал обо что-нибудь, Пиксус инстинктивно пригибался, а потом просто уселся посреди комнаты, держась за раненую руку и дико озираясь. Оружие высекло яркие искры из маленького бронзового прилавка. Зена подхватила диск в воздухе, сунула его в чехол и обернулась посмотреть, не очнулись ли ее жертвы.

Пиксус в отупении глядел, как тонкая струйка крови стекает по его запястью и капает на кинжал. Перехватив взгляд Зены, бандит схватился за клинок и подтащил к себе перепуганного пекаря.

— Уклосс! — прокричала воительница. Он вздрогнул и принялся вырываться, но Пиксус был не меньше старины пекаря и гораздо его сильнее. Зена выбранилась, сжалась в комок, пригнулась и ринулась в атаку. Схватив Пиксуса за подол длинных одежд и лодыжки, она резко дернула его за ноги. — Уклосс, беги!

Пиксус потерял равновесие, плашмя шлепнулся на пол, хрипло выдохнул; пекаря швырнуло к стене, и он чуть не вылетел через заднюю дверь.

Пятеро бандитов все еще были на ногах. Они мрачно переглянулись и как один обнажили мечи. Зена сурово усмехнулась и испустила свой пронзительный, леденящий душу клич. Один из противников побледнел, выронил меч, двух других она ухватила за грязные загривки и стукнула лбами. Раздался мерзкий треск, и оба мешками свалились на пол. Пиксус попытался подняться, в комнату ворвались еще трое тяжеловооруженных мужчин. Один из них громко орал что-то нечленораздельное; он попытался распихать товарищей и выбраться на середину пекарни. Другому никак не удавалось обойти приятеля, а третий яростно бранился, видимо, поняв, что доспехи первого безнадежно зацепились за его собственные. Первый вопил так громко, что слышал только себя и потому на происходящее не реагировал.

Зена расхохоталась и пнула Пиксуса ногой; так и не успевший встать, бандит опять рухнул на пол, запутавшись в хитоне.

Вошедшие все еще толкались у порога, один орал на другого, коротышку с тяжелым квадратным лицом и фигурой дискобола. Раздался треск рвущейся материи, и троица наконец расцепилась. Коротышка оказался посредине комнаты и принялся размахивать трезубцем, в другой руке сжимая сеть. Пиксус приподнялся на локте и завопил:

— Держи ее, Горниус! Только не убивай, хочу взять ее живой, договорились?

— Ты даже глупее, чем кажешься, Пиксус, — сказала Зена, готовясь к бою: выставив перед собой трезубец, к ней уже подкрадывался Горниус. К счастью, сеть его оказалась в таком же беспорядке, как и хитон Пиксуса — помогла суматоха в дверях: и когда он попытался набросить на Зену рыболовную снасть, она упала бесформенным комом на стол и, свесившись с края, запуталась в ремнях сандалий Пиксуса. Пиксус попытался высвободиться и дернул сеть на себя, злосчастный Горниус потянул в свою сторону, побагровев от ярости и усердия. Воительница от души расхохоталась, прыгнула вперед и вырвала у них сеть. Одним взмахом умелых рук она набросила сеть на Горниуса и потянула на себя. Падая, он выронил трезубец, со звоном ударившийся об пол, Зена подняла оружие и, собрав концы сети, пригвоздила Горниуса к месту. Бедняга барахтался и вертелся, как угорь, но ничего не мог поделать.

Уклосс издал предупреждающий вопль. Зена моментально отступила, подняв напрягшиеся руки. Двое злодеев надвигались на нее. Высокий и тощий, чем-то смутно знакомый, пытался обойти ее сбоку, сжимая в руке кинжал. Второй атаковал в открытую, занеся меч и готовясь рубануть с плеча. Воительница отскочила, подождала, пока меч противника опишет в воздухе сверкающую дугу, и с силой ударила его ногой по лицу. Нападающий тяжело рухнул, из носа его хлынула кровь, но он тут же вскочил. Позабыв про меч, он достал кинжал и кинулся на Зену. К полному ее изумлению, негодяй вдруг закачался на месте и опять свалился. Она увидела у его ног корзину, о которую он и споткнулся.

Раздался полный ужаса вопль, и, повернувшись, воительница увидела в дверях белого как полотно Адрика. Он отчаянно тянул назад вышедшую чуть не на середину комнаты Элизебу, которая швырнула под ноги бандиту корзину для хлеба. На губах женщины играла довольная улыбка, а глаза обшаривали комнату в поисках новой жертвы: очередная корзина была наготове.

— Вон отсюда! Оба вон! — закричала Зена. Адрик вырвал у Элизебы корзину, отбросил ее в угол и вытащил женщину на улицу.

Потеря внимания дорого обошлась воительнице. Один из уцелевших негодяев, — тощий — зашел со спины и с высоко занесенным кинжалом кинулся на воительницу. Она обернулась, схватила его за пояс, сделала сильный рывок — и перебросила нападавшего через голову. Он вскрикнул и с глухим ударом приземлился на товарища, к счастью для него, отложившего меч. Кинжал горе-солдата пролетел еще несколько метров и вонзился в стену рядом с дверью.

Итак, все пятеро находившихся в пекарне злодеев были повержены, трое вновь прибывших тоже. Горниус отчаянно пытался выдернуть из стены пригвоздивший его к месту трезубец, но не достиг особых успехов: сеть слишком уж мешала движениям. Пиксус на четвереньках полз к выходу. Зена гортанно крикнула, подняла тощего и, перекинув его через плечо, понесла в сторону главаря. Дойдя до него, она сбросила свою жертву на Пиксуса, и вояка ударился головой о висок хозяина; треск заставил Уклосса содрогнуться. Воительница уперла в бока кулаки и обвела взглядом место побоища.

— Тем, кто меня слышит, советую слушать внимательно, — резко сказала она. — Если хоть один негодяй пошевельнется, пострадают все, ясно?

Тишина.

— Отвечайте или будете наказаны, — она оскалила Зубы в ухмылке, — очень строго наказаны.

— Ясно, — раздался голос погребенного под сетью Горниуса.

— Ты пожалеешь, что перешла нам дорогу, — заговорил Пиксус.

— Молчать! — и в комнате немедленно повисла тишина. Зена нарушила ее, громко позвав: — Адрик, Элизеба, выходите!

На пороге появился бледный как мел пекарский сын и тревожно огляделся, прежде чем сделать следующий шаг. Лицо Элизебы было непроницаемо, а голова гордо поднята.

— Я велела вам не вмешиваться! — отчитала их воительница.

— Я пытался, — угрюмо ответил юноша. — Повернулся ей что-то сказать, а Элизебы и след простыл. Была уже у пекарни.

— Где Кратос? — дрожашим голосом спросила женщина. — В нашем доме стало опасно, он собирался переночевать здесь. Я не могла оставить его одного…

Голос Элизебы сорвался, но она собралась с духом и взяла себя в руки:

— Думала, что смогу помочь.

— Это очень смелый, но неосмотрительный поступок, — мягко ответила Зена. — Кратоса здесь нет, он во дворце с Геларионом и Габриэль.

Воительница перехватила взгляд Адрика и кивком указала на отца, который в изнеможении прислонился к прилавку и закрыл глаза. Юноша в растерянности посмотрел на него, потом кинулся к Уклоссу и крепко обнял его. Пекарь слабо вздохнул и повис у него на руках.

Элизеба тоже обмякла: казалось, она только сейчас поняла, насколько велика была опасность. Зена едва успела подхватить ее.

— Прости меня, — пробормотала едва не потерявшая сознание женщина. — Я думала…

— Не беспокойся, — воительница помогла ей дойти до прилавка. — Все хорошо, вы живы-здоровы, Адрик о вас позаботится. Адрик, присмотри за обоими!

— Не знаю, как благодарить тебя, воительница, — заговорил Уклосс. — Остальные тоже вне опасности?

Он замялся, не решаясь договорить. Зена подняла руку, призывая к молчанию и кивком головы указывая на поверженных негодяев. Потом она кивнула еще раз, уже в ответ на вопрос, и пекарь облегченно вздохнул.

— Спасибо… спасибо тебе. Но что нам делать с ними?

— Хороший вопрос. — Зена оглядела кучку бандитов. Никто из них не делал попыток сбежать. — Можно позвать стражу, но неизвестно, вдруг явятся предатели. Тюрьма близ рынка исключается, там у них все свои.

Тут воительница замолчала и подошла к двери: заволновались лошади, значит, кто-то идет в пекарню.

«Торопится, но соблюдает тишину», — отметила Зена. Мгновение спустя в дверях появился Кратос, он сильно запыхался, по его высокому лбу струйкой стекал пот. Взгляд мальчугана остановился на Пиксусе и его побитой братии, лицо застыло в недоумении. Паренек с минуту смотрел на бандитов, потом чуть развернулся и вздрогнул, увидев перед собой неслышно подошедшую воительницу.

— Э-э… Тут все в порядке? — выговорил он наконец.

— Все отлично, — заверила Зена, подозвала мальчика поближе и прошептала ему на ухо: — Говори потише, чтобы никто не узнал лишнего.

Кратос быстро кивнул, сделал несколько шагов, остановился как вкопанный и, обежав взглядом все помещение, увидел мать. Он кинулся к Элизебе и обвил руками ее шею. Она стиснула сына в объятиях и на мгновение отодвинулась, чтобы подать ему какие-то знаки, но Кратос первым начал жестикулировать. «Знает, что отец в безопасности», — догадалась Зена. Мальчик нежно тронул мать за щеку и помахал воительнице. Она повернулась спиной к куче неподвижных тел на полу и приглушенно спросила:

— Есть вести из дворца?

— Мы пробрались внутрь. Габриэль поговорила с царицей — словом, все замечательно. Еще до восхода солнца сюда явится царь с отрядом воинов, чтобы окончательно завершить дело, — на одном дыхании выпалил Кратос и с довольным волнением добавил: — Я обедал с самой Ипполитой! Было так вкусно, а хлеб все же хуже, чем у Уклосса. Геларион и Габриэль остались во дворце, а я побежал узнать, как моя мама.