Падение драконов

ЛЕСА НА СЕВЕРЕ АРЛЕ — КАЛЛИ

Звезды ярко сияли и казались очень близкими, а комета стала такой яркой, что от ее света рождались тени. Они пересекались с тенями, созданными столь же яркой луной. Лес казался почти бесконечным, ветви серебрились в свете звезд, деревья простирались на запад и восток, пока хватало глаз.

Урк Моган посмотрел на лес и раскрыл челюсти.

— Хочу уйти, — сказал он Калли. — Хочу войти в прохладную тьму и зелень и никогда не возвращаться.

— А по мне — дрова дровами, — нахмурился Калли.

В почти человеческих глазах Урка отразилось отвращение.

— Это красота.

Калли приобнял тварь. Несколько недель назад для этого ему требовалось усилие, но с тех пор они пережили немало опасностей вместе.

— Раз уж ты так говоришь, дружище. Но я в темноте вижу опасность, пауков, сырость, холод и голод, — он виновато пожал плечами, — ни жалования, ни вина, ни женщин, ни гребаных песен.

Урк улыбнулся, особенно омерзительно раскрыв четыре челюсти.

— Ты воюешь. А война — это и есть холод, сырость и опасность.

— Тут ты прав, приятель. Но ведь это еще и деньги.

— И? — спросил жук.

— Ладно, понял тебя. — Калли уставился в темный мрачный лес, пытаясь разглядеть кусочек красоты.

Адриан Голдсмит наблюдал, как капитан, то есть император, садится на своего грифона, и набрасывал эту сценку в книжке, которую все время носил с собой. Ариосто потянулся особым движением, вслед за которым он расправлял крылья, и восходящее солнце идеально обрисовало его силуэт, его многоцветные перья, а потом он весь вспыхнул красноватым золотом: алыми были упряжь и седло, алым и стальным был всадник.

Капитан взлетел навстречу рассвету, и Том Лаклан заревел, отдавая приказы. Эдвард двинулся вдоль строя гильдейских, остановился около Герцога, и оба, как обычно, некоторое время сверлили друг друга взглядами.

Адриана Голдсмита уколола тоска по дому. В конце концов, он тоже родился гильдейцем.

Лаклан остановился прямо за Эдвардом, чтобы поговорить с двумя подмастерьями из гильдии ножевых дел мастеров. Он немного наклонился вперед, и его блестящие темные доспехи каким-то образом слились с последними сумерками, а золотые полоски на них вспыхнули в свете восходящего солнца. Адриан поспешно передумал, перевернул лист и принялся рисовать примипила.

Лаклан поднял одну из тяжеленных бронзовых трубок, насаженных на древко копья:

— Что, тяжелая?

Дональд Лири, ножевщик-подмастерье, был из тех харндонцев, которые за словом в карман не лезут.

— Тяжелая, как грех, дружище, — сказал он, как будто они с гигантским рыцарем были старыми друзьями.

— Это да. А сколько их у тебя?

— Сорок, — улыбнулся Лири.

Плохиш Том посмотрел на оружие, похожее на булаву на шесте.

— Боже милостивый. Ну, пусть Габриэль думает, что это все решит. Лично я сомневаюсь.

Он пожал плечами и окинул взглядом обслугу двух длинных бронзовых фальконетов.

Фрэнсис Эткорт, который формально командовал отрядом и любил отвлекать внимание Тома, если мог, заговорил:

— Мы целый год таскали эти… чудесные хреновины через холмы и долины. И ни разу ими не воспользовались.

— Они вообще работают? — спросил Том у Эдварда.

— Обещаю, что сработают, сэр рыцарь. Только покажи нам дракона.

— Вот это хорошо. — Плохиш Том засмеялся. Судя по его тону, он не верил, что это оружие способно навредить домашней кошке. Голова колонны давно скрылась вдалеке, и Том понял, что замедляет армию.

— Выдвигаемся. Завтра посмотрим, стоит ли ваш вонючий порошок своих денег.

Через сорок лиг снова разбили лагерь: разожгли несколько костров, но палаток не ставили. Все были голодны: рывок дорого дался и людям, и лошадям. Обоз почти опустел, и Габриэль приказал разгрузить повозки и отправить их назад. Оставил только дюжину, не объясняя причин.

— Я бы хотел, чтобы ты научился кататься на Ариосто, — сказал он Моргану.

— Не смогу, — признался тот. — Довлеет дневи злоба его. Этот зверь меня не любит.

— Черт возьми! — воскликнул Габриэль. Воцарилась тишина, оба думали о своем. Наконец Габриэль заговорил: — Иногда я подозреваю, что я младший из двух.

— Я уверен, что твоя мирская власть более чем уравновешивает мое превосходство в области герметического искусства, — любезно сказал Мортирмир.

— Я имел в виду Ариосто.

Оба опять замолчали.

Габриэль улыбнулся про себя, и от дальнейшего унижения в самой важной для него области его спасло появление офицеров. Тоби, уже не оруженосец, всегда был готов помочь Анне. Анна поставила складной столик, и два пажа водрузили столешницу на козлы. На нее положили очередную тщательно нарисованную Кронмиром карту и прикололи углы ножами.

Названия на карте, выведенные прекрасным почерком Кронмира, казались памятником. Габриэль почувствовал ком в горле. Его пугало, сколько трупов оставалось у него за спиной.

— Вино кончилось? — спросил он Анну. Она удивилась, но махнула одному из пажей.

Габриэль вздохнул, успокоился и указал на карту.

— Вот где Некромант. Он должен знать, что его ждет. Сегодня он попытался ускользнуть на юг и наткнулся на пикеты Павало, так что теперь он идет за нами. Здесь дю Корс наступает ему на пятки. Павало перерезал большую часть своих немертвых и поймал двоих умбротов в яму-ловушку. Тут ямы копать не с руки, почва жесткая, так что нам понадобится удача.

Фрэнсис Эткорт вручил своему императору тяжелую стеклянную флягу, закрытую плотной льняной сеткой, защищающей драгоценное стекло. Внутри что-то плескалось.

Габриэль усмехнулся и сделал глоток.

— Ух.

Морган Мортирмир наклонился над картой, Эткорт молча постучал по ней, и Плохиш Том забрал вино.

— Это охота какая-то, а не война.

— Выдвигаемся, — сказал Габриэль. — Переходим от укрытия к укрытию. Встаем прямо здесь, в устье долины. И держимся, пока не придет Павало или дю Корс.

— Можем просто прикончить Некроманта сами, — пожал плечами Мортирмир, — зачем такие сложности.

— Ну так иди и сам выиграй войну, а мы пока отдохнем и рубахи постираем. — Том сплюнул. — Вот еще мальчишки с десятком волосков на лице будут мне указывать.

— Том, — сказал Габриэль, — вполне возможно, что он способен победить Некроманта один на один. Я на это надеюсь. А мы нужны, чтобы предотвратить… другие возможности. И катастрофы.

— Спасибо, — ледяным тоном произнес Мортирмир.

— Я раньше говорил и снова скажу. Ты лишаешь войну всего веселья. — Плохиш Том сделал еще один глоток и отошел.

— Этот болван думает, что мы здесь развлекаемся, — буркнул Мортирмир.

— Болван? — переспросил Том, улыбаясь до ушей.

— Том! — вмешался Габриэль.

— Ладно, поколочу его завтра, когда он прикончит Некроманта, — решил Лаклан. — Обещаю.

— И это братья по оружию, — устало сказал Габриэль Фрэнсису Эткорту, который протянул ему пустую флягу.

Настало утро. Войско проснулось, голодное и угрюмое, и быстро двинулось по холмам. Лошади вымотались, животы у всех подвело, и даже воды не хватало.

Как только рассвело, Габриэль поднялся в воздух и полетел на северо-запад, очень низко над землей. Сам он нырнул в эфир, оставив Ариосто управляться в реальности. Но Некромант был невидим, и техника пассивного поиска, придуманная Морганом, не помогала.

Габриэль чувствовал себя одиноким, беззащитным и глупым.

Небо едва зарозовело, когда он нашел ифрикуанские колонны на западе. Ехали они верхом, у них были запасные лошади, и полоса пыли отмечала их путь, похожая на прибой на морском берегу. Он почувствовал силу по меньшей мере четырех заклинателей, учеников великого Аль-Рашиди, и приободрился.

Он приземлился. Попытался не заметить галлейских женщин в палатках — явный признак грабежей. Галле и Ифрикуа воевали веками, но его все равно это раздражало.

Раб подвел его к кругу всадников, в середине которого стоял Павало Пайам. Что-то в нем изменилось: покорность, которую он всегда проявлял в Альбе, исчезла, как будто выгорела. Теперь он был воином среди воинов, командиром.

Он даже головы не наклонил.

— Сэр Павало, — сказал Габриэль.

— Сэр Габриэль. Ваш зверь пугает лошадей. — И по серьезному лицу скользнула прежняя улыбка. — Думаю, мы его нашли. Салим аль-Расули проверял щиты менее получаса назад. Он пытается уйти.

Габриэль развернул одну из карт Кронмира, и офицер мамлюков спешился, хоть и крайне неохотно. Габриэль подозревал, что большинство из них считало главной доблестью мастерство верховой езды, а не чтение карт.

Когда все сориентировались, Павало вызвал Салима, и магистр, прибывший верхом на муле, расставил цветные пятна света на вениканской бумаге.

Габриэль кивнул Павало.

— Думаю, мы его поймали. Нужно поторопиться.

— Великий день, — ухмыльнулся Павало. — А дю Корс?

— Близко. У него очень много воинов и очень плохие герметисты. Я не хочу, чтобы он ввязывался в бой, пока у нас остается выбор.

Габриэль заметил, с каким выражением лица один из мамлюков слушает перевод его слов. Он ликовал по-волчьи, иначе не скажешь.

— Мы можем поговорить наедине? — спросил Габриэль.

Они вышли из круга и оказались вдвоем — насколько это было возможно посреди десятитысячной армии.

— Вопрос деликатный, — сказал Габриэль, — а у меня мало времени. Пожалуйста, не надо нападать на дю Корса после уничтожения Некроманта. — Он улыбнулся довольно вежливо по своим меркам.

Павало улыбнулся в ответ.

— Я буду во всем подчиняться приказам султана. Я не слуга императора.

— Вы были в Альбе. Вы слышали Аль-Рашиди. Знаете, что поставлено на карту.

— Да, Габриэль. Но с вашей стороны довольно… наивно доверять каждому встречному и думать, что он будет стремиться к главной цели и ничего не попытается получить для себя.

Габриэль кивнул, радуясь откровенности.

— Я понимаю, Павало. Обычно я ищу способ удовлетворить личные интересы наряду с высшими.

Он оглянулся на колонну, и взгляд его остановился на галлейских крестьянах, явно взятых в рабство.

— Если мы падем, он истребит нас под корень, всех до единого. Не будет никакого личного триумфа. А если мы победим… вы не думаете, что мы станем настолько сильными, что быть нашим союзником окажется выгоднее, чем соперником? Любая сила, которая сможет сломить драконов, окажется главной на долгие годы.

— Это очень похоже на угрозу.

— Я тороплюсь, Павало. Я боюсь Некроманта, мне нужно лететь одному, а твои мамлюки просто рисуются. И берут рабов.

Павало не стал возражать. Он подошел ближе и положил руку Габриэлю на плечо.

— Это как камешек в сапоге, да? Если бы я запретил им это, мне пришлось бы выдержать много других битв. Так что, мне им сказать то же самое, что вы сказали мне? Победим Некроманта и посмотрим, что будет?

Альянс — опасное дело. Но Габриэлю был нужен Павало, паладин Аль-Рашиди, который единственный из всех людей знал, что поставлено на карту.

— Да, — ответил он.

Но когда Ариосто взлетел и солнце выглянуло из-за плеча мира, Габриэль грустно подумал, что ему легче довериться дю Корсу, чьи амбиции он вполне мог понять, чем Пайаму, куда более благородному человеку, понятия которого о верности были непостижимы.