Падение драконов

К ВОСТОКУ ОТ ФИРЕНЦИИ — ДЛИННАЯ ЛАПИЩА

— Вот, — сказал М’буб Али.

Они спешились. Их было около дюжины: Длинная Лапища и Лукка, Браун и женщина, М’буб Али и семеро конных юношей.

— Мы подержим лошадей, — сказал Длинная Лапища. Браун кивнул.

Он смотрел на каменный дом высоко на склоне холма. Полдень недавно миновал, по долине внизу прокатился гром, и совет Фиренции только что согласился выдать Изюминке сорок тысяч дукатов золотом и триста телег зерна в обмен на то, что она уйдет.

— Подождем дождя, — сказал Браун.

— Он творит заклинания, — сообщил Лукка, и его лицо немного расслабилось. — Господи Иисусе, какой он странный. Никогда не видел…

В каменном домике вспыхнул цветной взрыв.

Красно-золотой щит Лукки возник из ниоткуда, но ярко-красное заклинание прошло мимо. А потом ударила гроза. Загрохотал гром, сверкнула молния. Этрусская женщина упала на колени прямо на дорогу и начала молиться.

Небо приняло странный цвет. Дождь хлынул водопадом, заглушая все звуки и почти заглушая мысли. Браун показал рукой, и они с Луккой двинулись вдоль каменной стенки, огораживавшей поле. Промокший М’буб Али улыбнулся Длинной Лапище.

— Отличная у тебя работа, — сказал он и полез через другую стенку в оливковую рощу. Его люди последовали за ним.

Длинная Лапища собрал поводья всех лошадей и намотал их на пару колышков, не обращая внимания на ветер. Он уже промок насквозь, у него болели руки, но потеря лошадей убила бы их быстрее, чем стрелы или колдовство.

Дождь был каким-то неестественным. Длинная Лапища подхватил донну Беатрис под мышки, поднял ее с дороги, которая превратилась в ручей, и вытащил в относительно безопасное место у стенки вокруг оливковой рощи. Затем он перелез через стенку и открыл ворота. Он все время поглядывал в сторону домика, но видел только серую завесу дождя. Долина пропала, Фиренция скрылась, и даже следующая гора исчезла.

Длинная Лапища снова вышел на дорогу, схватил женщину и жестами объяснил, что нужно сделать. Взяв по колышку, они отвели двадцать лошадей, напуганных молниями, в оливковую рощу. Кажется, это заняло целую вечность, но женщина неплохо ладила с лошадьми. Когда все оказались за стеной, Длинная Лапища закрыл ворота.

Вдвоем они забились в угол — неплохое укрытие, если так можно назвать две стены без крыши. Длинная Лапища снял с седла тяжелый плащ и натянул его на угол — у них появилось время подумать. Дождь не попадал в крошечное убежище, хотя плащ очень быстро промок и его пришлось отжимать.

— Холодно, — сказала Беатрис.

В голове Длинной Лапищи словно играл сигнал тревоги. Он все это сделал, чтобы скоротать время, и думал, что прошло никак не меньше часа. Свет менялся. Гроза уходила, но становилось темнее.

— Оставайся здесь, — велел он и вышел под дождь. Взял с седла Лукки тяжелый плащ и закутал донну Беатрис. Она улыбнулась. Он перевалился через стенку.

Слишком стар для этого дерьма. Он видел дом. Он видел тело перед ним.

Браун очень, очень медленно шел к задней стене каменного домика. Дождь скрывал большую часть его движений, но Браун родился осторожным и много лет занимался опасными делами, так что он не собирался обнаруживать себя. Он долго полз, потом ждал Лукку. Приходилось пробираться через заросли какого-то дрока, буро-зеленые, неприятные на ощупь, растущие на камнях. Он наткнулся на канаву в две-три ладони глубиной и пополз по ней параллельно дому.

Пронеслась ярко-красная вспышка, он не поднял головы, но почувствовал запах горящего мяса. Он ждал.

Он слышал, как Лукка движется за ним, несмотря на дождь. В конце концов он подполз совсем близко. Браун сделал несколько жестов. Лукка кивнул. Ему было очень холодно.

Откуда-то сверху прилетела стрела. Пара стрел вылетела из дома. И еще одна со склона холма.

Лукка поднял большой палец. Браун кивнул, и они оба двинулись вперед со всей возможной скоростью. Поравнявшись со свинарником, Браун поднял голову и увидел в двадцати шагах, у другого края стены, М’буба Али. Они не убили друга.

Под Брауном оказалась особенно отвратительная лужа. М’буб Али поднял два пальца, указал на дом, затем поднял три. Браун покачал головой. Дождь стал сильнее.

М’буб Али полез в сумку и вытащил черную осмоленную бутыль. Поднял ее повыше. Браун показал, что не понимает. М’буб Али достал трут с огнивом и под проливным дождем попытался высечь искру. Снова начали стрелять.

М’буб Али скривился. Время шло. Из-за спины М’буба Али вынырнул один из его юношей и с первого раза подпалил обугленную ткань.

Браун прищурился. М’буб Али зажег огрызок свечи под ветром, а от него — язычок на горле своей черной бутылки. Тот вспыхнул. М’буб Али наклонился, швырнул бутылку прямо в окно дома и в ответ получил стрелу в руку.

Бутылка лопнула со свистом, и начался ад.

Стена алого пламени возникла из огненного водоворота и ударила юношу с трутом в руках. Кожа на нем сгорела, мышцы начали оплывать, глаза вытекли. Он кричал, но недолго. Щиты Лукки снова стали видны. Красная стена прошла сквозь шиты, постепенно уменьшаясь, и врезалась в Лукку. Большая часть огня попала на кожаную маску — но он потерял концентрацию, и шиты пропали.

Красный дротик пробил амулет М’буба Али. и тот немедленно лопнул. Ифрикуанец крякнул и вытащил длинный нож. Браун уже полз к стене дома.

Огненная фигура показалась в дверях — это был мамлюк Али-Мохаммед в пылающей одежде. Он не кричал от боли, а стрелял из лакированного лука. Стрела попала в М’буба Али. застряла в ребрах.

Браун не думал, почему горящий человек все еще сражается. С трех шагов он выстрелил из своего балестрино и попал. Тело мамлюка будто лопнуло, разбросав во все стороны клочья плоти.

Браун бросил свое драгоценное оружие в грязь и прижался к стене — в дверях появился еще один человек, тоже пылающий. Лукка чем-то ударил, кажется, магически вызванной водой, М’буб Али одним движением сабли отсек протянутую руку, и Браун завернул за угол. Он не сомневался, что это обман, что пылающие люди пытаются что-то скрыть.

Зайдя за угол, он упал в грязь и окинул взглядом поле боя. Перед дверью лежал безголовый труп. Огонь в передней части дома пылал не так сильно. Браун откатился назад, пытаясь понять, что он только что увидел.

Входная дверь была открыта.

Браун заставил себя выйти из укрытия. Он знал, что нельзя тянуть, боялся за лошадей и женщину. Из низких окон валил дым.

В любой момент передние комнаты могли вспыхнуть. Он шел вперед.

Что-то очень быстро перемещалось по склону холма. Оно дымилось при движении и держало в когтистой руке длинный меч.

Браун выругался — он бросил дальнострел и понятия не имел, где Лукка.

Он остановился и опустился на колени перед трупом. Труп был одет в шелка, а на толстой золотой цепи висел тяжелый золотой крест, заброшенный на спину. Вокруг разлилась огромная лужа крови, как будто человек взорвался, а голова…

Браун услышал крик внизу и снова выругался. Лукка, пошатываясь, вышел из-за угла.

— Не понимаю, — выплюнул Браун. — Кто-то должен следить за домом. Вдруг их много.

Он повернулся и побежал вниз.

Длинная Лапища увидел вспышки красного света, а затем дом загорелся, из двери повалил дым.

Что-то двигалось на склоне холма. Дождь стихал, Длинная Лапища уже различал гору за домом и блеск света на клинке.

По-настоящему ненормальное видно сразу. Оно не соответствует шаблонам, которые люди так тщательно выстраивают в своих умах, оно чужое. То, на что он смотрел, было неправильным: размером с маленького оленя или большую собаку, темно-красное или черное, быстро движущееся через заросли. Он никогда не видел ничего похожего.

Он вернулся в оливковую рощу.

— Отойди от стены, — крикнул он донне Беатрис и, не услышав ответа, дернул ее за руку и потащил к лошадям. Те подняли головы. — Вы правы, дамочки, — сказал он вслух, — какая-то херня стряслась. Лягайте ее, если что.

Он обнажил меч и снял с пояса баклер.

— Держись рядом, — сказал он по-этрусски, стараясь изо всех сил.

Женщина заплакала.

— Полностью с тобой согласен, — тихо проговорил он.

Лошади боялись. Они задирали головы, вращали глазами, хлестали хвостами. Что-то красно-черное промелькнуло над стеной. Жеребец М’буба Али закричал и встал на дыбы.

А потом тварь прыгнула крайней лошади на спину. Длинная Лапища успел испугаться: морда как у рыбы-прилипалы, тело слишком тонкое для живого существа, когти как длинные стилеты и длинный светящийся меч в правой руке.

Кобыла Брауна лягнула тварь, одна из лошадей М’буба куснула, замедлив ее продвижение.

Длинная Лапища опустил меч и сделал шаг левой ногой.

Тварь переступала по лошадиным спинам, с седла на седло, и лошади сходили с ума. Наступая на голые спины, она срывала плоть с костей, но жеребец и две кобылы устояли на ногах.

Длинная Лапища смотрел на тварь один удар сердца. А потом пустил в дело всю свою выучку.

Тварь двигалась так быстро, что Длинной Лапище пришлось ударить снизу вверх, слева направо, пока тварь еще стояла на спине крайней кобылы, в четырех шагах от него.

В прыжке красно-черное существо выпустило алую стрелу. Деревянный, окованный сталью щит в левой руке Длинной Лапищи принял удар и превратился в пепел. Руку обожгло сквозь стальную перчатку, откусило два пальца, опалило остальные.

Его клинок перерубил протянувшуюся когтистую лапу, и кончик клинка безошибочно ударил в морду твари, меч которой в запоздавшем блоке отрубил четыре дюйма его собственного клинка. Меч прошел сквозь тварь, не наткнувшись на кости, и Длинная Лапища упал под ее весом. Упал и ударился головой. Он не вставал, но тяжесть раскаленного мягкого тела заставляла его действовать. Когти полоснули по бедру, и он почувствовал яд.

Воля начала покидать его.

Донна Беатрис вонзила кинжал в узкую спину. Ей приходилось убивать кур и овец, и рука ее была тверда. Даже увидев нечто, сводившее ее с ума, она все равно сделала свое дело. Клинок перерезал спинной мозг. Она вопила, как банши, но нож ударил точно. Меч твари с грохотом упал на землю.

Длинная Лапища почувствовал, что твари больше нет, потому что целое мгновение она была им. Он ощутил ужасное опустошение: только что он пылал силой и вдруг стал пустым сосудом.

Длинная Лапища лежал в грязи, глядя в мокрое небо.

Донна Беатрис продолжала колоть мертвую тварь. Клинок, входя в плоть, издавал чмокающие звуки. Она громко кричала. Лошади носились вдоль стены, как будто маленькая роща была ипподромом.

Длинная Лапища не понимал, кто он такой. А потом начал догадываться. А потом уверился в этом.

Браун перепрыгнул через стену и чуть не погиб под копытами жеребца. Перекатившись по земле и вскочив, он сумел увернуться от кобылы с безумными глазами.

Он коротко взглянул на тварь. Этрусская женщина все еще стояла на коленях над Длинной Лапищей и, зажав кинжал в обеих руках, раз за разом вонзала его в спину твари. Меч Длинной Лапищи торчал в голове создания.

Как только донна Беатрис наносила удар, раны заживали. Он мог бы решить, что опа сошла с ума, но она просто была в панике и делала все, что могла, — когти она отрубила. Браун сунул руку под рубашку, наклонился и вонзил в тварь добрых десять дюймов ведьминой погибели.