Тайна Ночи Свечей

Глава 1. Загадочный господин

Отправиться на поиски тишины и покоя в квартал «Пропитых медяков» в городе двуликих — людей, способных с легкостью менять свой человеческий облик на звериный, мог лишь безумец или абсолютно глухой. Надеяться обрести душевное равновесие на улице «Битых козырей» — бедняк, терзаемый опасной мыслью разбогатеть, однажды рискнув ночью за карточным столом «Любимчика Судьбы». Но как охарактеризовать съемщика, избравшего пыльный, затянутый паутиной чердак, если он желал получить тишину, покой, душевное равновесие, горячий ужин и, уж совсем невероятное — ненавязчивость хозяина дома, учитывая врожденную склонность того к болтливости?

Доведись Полосатому папаше, как все его здесь называют, одному из самых неудачливых арендодателей в квартале «Пропитых медяков», уже и не рассчитывавшему найти дурака, готового так бездарно распрощаться с денежками, выписывать газеты, приносили бы их по адресу: г-н Грэнго Сибидир, ул. «Битых козырей», д. 6, г. Боривал. Но старик не выписывал газет в свой печально известный дом под шестым номером, в котором за последние годы произошло столько же бед, сколько во всех остальных домах на этой не самой спокойной улице.

Нужно отметить, что новый обитатель чердака, покидавший дом всего раз за целую неделю, не был безумцем или бедным искателем легких денег. В этом любопытный старик успел убедиться, с трудом собрав крохи сведений, больше смахивавших на сказки и, побеседовав с незнакомцем лично. Разговор вышел коротким и не достаточно содержательным, но бдительность старика притупилась как-то сама-собой.

По слухам, странный жилец был северянином. В пользу этого предположения свидетельствовали его разноцветные глаза и светлые волосы, слишком заметные и необычные для здешних мест. Такой же приметной шевелюрой, как у него, во всем Боривале могли похвастаться лишь хозяин таверны «Хитрая рыба», его сын и два внука, считавшиеся коренными жителями по праву столетнего владения землей в центре Старого города, но не по рождению.

Не менее популярными были и другие сплетни, противоречащие версии северного происхождения. «Знающие» двуликие подозревали в чужаке шуттанского шпиона или на худой конец валарданца, ведущего незаконные делишки в соседнем королевстве Шутта. Отдаленное сходство незнакомца с уважаемым семейством белых медведей, отличающихся суровостью нравов и кристальной честностью, не могло рассеять подозрений сплетников. Это не мешало им отстаивать свое мнение, опираясь на более мелкие, но не менее приметные детали и факты.

Снежный господин, как его стали называть к тому времени, однажды имел неосторожность принести свой сюртук в прачечную на улице «Полезных дел» и попросить Мэрри Корендир поскорее свести масляное пятно с левого кармана. Прачка с радостью взялась за сложную задачу, проявив поразительную для ее склочного характера учтивость и податливость. Ей даже не пришло в голову попросить прибавку к оплате за срочность!

Но не успел еще затихнуть колокольчик, потревоженный закрывшейся за посетителем дверью, как госпожа бобр кинулась созывать тайный клуб, состоявший из пяти уважаемых соседей и одной несносной особы, пробиравшейся на собрания без приглашения.

Не прошло и двадцати минут, как докучливые клиенты были выставлены за двери, а члены совета, закрыв свои лавки на все замки, прибыли в дом бобров полным составом и разместились вокруг чайного столика, на котором уже лежал виновник переполоха — темно-зеленый плащ, украшенный серебряными пуговицами с витиеватой чеканкой. Чужак внес в бланк заказа незнакомое слово — «сюртук», что только добавляло подозрительности уже и без того взбудораженным искателям тайн.

Первым собирался высказаться господин портной, двуликий дикобраз Итан Иглис, ему вежливо уступал слово господин антиквар, барсук Арчи Полскинс, прибывший чуть раньше. Остальные собравшиеся ждали их предположений и внимательно наблюдали за тем, как Мэрри разливает душистый чай по пузатым чашкам. Без этой обязательной церемонии не обходилось ни одно собрание клуба.

Но учтивость, как всегда, проиграла, потому что в дверях уже показалась маленькая хозяйка лавки «Важные мелочи», двуликая куница Салли Шмыгинс — знаменитая сплетница, разбиравшаяся, по ее собственному мнению, во всем — от политики всего Дэйлиналя, до разумных цен на пресную воду на острове Валардан. Такая широкая осведомленность всячески подвергалась сомнениям боривальской общественностью, за то все сходились во мнениях, что именно она является главным знатоком двадцати трех основных способов приготовления дичи. Последнего у зубастой интриганки было не отнять, как и поразительной пронырливости.

Хоть Мэрри и «забыла» пригласить Салли, та все равно явилась помочь, даже не затаив обиды за столь вопиющую невнимательность соседки.

Не медля ни секунды, куница подтянула к столику еще одно кресло, слегка растолкав не желавших сдавать позиций, портного и библиотекаря и взяла дело в свои маленькие, цепкие ручки. А точнее сказать, взялась ощупывать плащ, выискивая потайные карманы и вытряхивая остатки их содержимого на заботливо подставленный господином Буквисом поднос.

Закончив с предварительным осмотром, Салли передала аптекарю, двуликому волку Оуэну Иллису, мелкие листочки засушенного растения, а библиотекарю, оленю Аллену Буквису, потертую страницу, испещренную непонятными письменами. Самостоятельно определить содержание или хотя бы язык чужестранных закорючек Салли так и не смогла. Сам же сюртук перекочевал к портному, антиквару и хозяйке прачечной, им надлежало выжать как можно больше из ткани и необычного фасона.

— И так, начнем 153 собрание тайного клуба хранителей спокойствия города Боривала, — торжественно объявила Шмыгинс и звякнула ложечкой о бок чайника, когда первые чашки чая были допиты, а члены совета начали ерзать в креслах, и нетерпеливо поглядывать на Мэрри, только что вернувшуюся из прачечной, расположенной на первом этаже. Получив предварительное единодушное согласие совета, она в спешном порядке выполнила заказ чужака. Члены тайного клуба решили проявить хитрость и постараться заполучить больше вещей Снежного господина — одного сюртука было слишком мало для их грандиозных планов по блистательному разоблачению.

Услышав из уст шустрой Салли слова, знаменующие открытие собрания, которые традиционно произносила сама Мэрри, хозяйка дома решила перехватить инициативу пока не поздно. Она собралась с мыслями, подавила разгоравшееся желание треснуть нахалку подносом и приступила к докладу.

— Масляное пятно на левом кармане сюртука выдало преступную тайну нашего скрытного господина, — возвестила она заговорщическим шёпотом и тут же представила доказательства, предъявив тонкую полоску промокательной бумаги. Без обоснований в тайном клубе нельзя было отстаивать даже самые очевидные факты.

— Масло попало на карман не с внешней стороны, как могло произойти с любым другим честным двуликим, испачкавшимся масляной лампой, а с внутренней!

— Что-то я не понимаю… Какое отношение сторона пятна имеет к честности двуликих? — стал горячиться антиквар Полскинс. Его собственные карманы не раз служили поводом для недовольства госпожи Тилли Полскинс. Всему виной была удивительная рассеянность барсука, рассовывавшего по карманам в минуты задумчивости все, что только можно. Он в тайне стыдился своего маленького порока и не хотел, чтобы тот разрастался до целой преступности, как выходило из доводов Мэрри Корендир.

— Все очень просто, — вмешался библиотекарь, осененный страшной догадкой. — Снежный господин ворует книги!

В ответ на это нелепое предположение раздалось несколько единодушных хмыканий и многозначительное «М-да» от куницы Салли.

— Согласна, ворует, — будничным тоном подтвердила Шмыгинс, порадовав оленя, но тут же добавила: — Только не бесполезные книги, которые только и можно, что пустить на растопку, а что посущественнее, например, государственные тайны с целью перепродажи соседним государствам!

— Особенно Шутте, — мстительно подчеркнул портной Иглис.

Ему уже давно не давали покоя шуттанские жилеты, пробившие дыру в его и без того не слишком крепком бюджете. Дикобраз был готов на все, лишь бы очернить заморских купцов, приплывших с целью продажи новомодной одежды в Дэйлиналь и потопивших авторитет местных портных, следующих заветам старых портновских школ.

— Какой ужас! Все еще хуже, чем я предполагал, — многозначительно начал, молчавший до этого, аптекарь Иллис, прекращая жевать один из двух, найденных в кармане сюртука, листочков. — Взгляните на этот образец. — Оставшийся листочек перекочевал к центру стола, мгновенно приковав внимание всех собравшихся. — Это не просто сорняк или какая-нибудь безобидная мелочь, а самый настоящий лист засушенной Кридаренции пятилистной!

Пауза затянулась, взгляды собравшихся посуровели и волк ошибочно предположил, что все прониклись важностью находки.

— И что? — высказала всеобщее недоумение хозяйка прачечной, не страдавшая, в отличие от остальных, излишней щепетильностью по отношению к собственной недогадливости или отсутствию лишних знаний.

— А то, что вытяжка из этого растения — основа быстродействующего яда, запрещенного еще триста лет назад, сразу после вельдской трагедии. Стекольщики использовали его в качестве лекарства, а прядильщики Корды объявили оружием Ловца живых чудес и запретили выращивать, — пояснил Оуэн Иллис, досадуя на непросвещенность друзей.

— Ах вот оно что… — задумчиво пробормотал антиквар Полскинс и, не говоря больше не слова, выскочил из-за стола, размахивая пухлыми ладонями, что свидетельствовало о крайнем волнении почтенного барсука.

— Вернись, Арчи, будь храбрым хранителем Боривала, а не длинномордым предателем! — завизжала ему в след Шмыгинс, воспринявшая бегство дальнего родича из семейства куньих, как личное оскорбление.

— Бедный Полскинс! Не знал, что он такой впечатлительный, — флегматично отметил Буквис и тут же продолжил гнуть свою линию: — И все же воровал он именно книги! Не далее, чем месяц назад, из моей библиотеки похитили целых три ценных трактата. Я обнаружил на полу, прямо под опустевшим стеллажом, компактную масляную лампу, она бы точно поместилась в карман сюртука, а ее размеры говорят о…

Мэрри перебила библиотекаря и грозно цыкнула на возмущенного аптекаря, решившего заступиться за оленя.

— Вот-вот, от того у него и столько карманов. Зачем спрашивается честному двуликому карманы на спине, да еще и за подкладкой? А ткань, вы видели эту ткань? Такой даже в самой Корде нет, а ведь прядильщики те еще мастера, хоть и редкостные негодяи… — последнее Мэрри добавила с особой воинственностью. Новый кордский налог на деятельность в выходные и праздничные дни возмутил ее до глубины души.

Тем временем вернулся антиквар, запыхавшийся, но чрезвычайно чем-то довольный. Он нес под мышкой плоский квадратный предмет, завернутый в серую парчовую занавеску, прихваченную, судя по всему, прямиком с гладильной доски дорогой Тилли. О том, что супруга обязательно устроит разнос, барсук не подумал; гораздо больше его волновала сохранность свертка, а именно — старинной картины, которую он принес. Повесить на стену такой страх Полскинс бы ни за что не решился, а пытаться продать с аукциона было чревато общественным осуждением, даже хранить полотно казалось не самой лучшей идеей.