Другие берега

Глава 61

«Что за наглость такая?! Я кому-то ещё должна что-то объяснять? Да как он посмел со мной так разговаривать?! — Джейн готова была лопнуть от внутреннего возмущения, — Не хочу я ни с кем знакомиться. Тем более с его девушкой. Я видеть её здесь не хочу! Не то, чтобы знакомиться! — вампирша, похоже, завелась не на шутку и в порыве гнева готова была вернуть в комнате тот беспорядок, который был здесь совсем недавно. — Ни тебе сочувствия от того, что я дар потеряла, ни поддержки — ничего. Такой же бесчувственный, как и мой брат! — не унималась Джейн. — Бродяга так же, как и мой брат, не проявил ко мне ни капли жалости. Алек даже не бросился на мои поиски и совершенно не интересуется, где я и всё ли со мной в порядке. Мужики, одним словом, — девушка обхватила себя руками, едва сдерживаясь. — Значит, правильно я делаю, что ненавижу мужчин! Да и за что их, вообще, любить? Они всегда думают только о себе. Дела, видите ли, у него?! Я от него даже сочувственный взгляд не увидела, не то, чтобы слова поддержки услышала!»

Джейн решила сделать некоторую паузу в своих внутренних размышлениях, цепляясь взглядом за идеальное убранство дома и комнаты в целом. Она думала, что это сможет успокоить её, но не тут-то было. Вампирша начала накручивать себя ещё больше…

«Ну, надо же, какой у его девушки отвратительный вкус. Подобный интерьер дома давно устарел. И не исключено, что деревенщина какая-то — кружевные салфеточки и прочая лабуда. И, наверняка, не образована! — продолжала рассуждать Джейн. — С ней, наверное, и поговорить то не о чем. Да и совсем она не красивая! У этого Ищейки со вкусом, видать, не всё в порядке, раз выбирает себе таких, — в глубине души вампирша понимала, что и интерьер, вроде, ничего, и девушка на фотографии была не так дурна, но вот гордость не позволяла ей этого признать. Да и понятия она не имела, что ни к интерьеру, ни к девушке Бродяга отношения не имел, только вот нарочно не стал ей объяснять, чтобы она помучилась… Джейн накрутила себя по полной, а потом резко сама себе сказала. — Стоп! А что это я так разошлась? Мне нет никакого дела ни до этого Бродяги, ни до его дома, ни, тем более, до его девушки. Пусть живёт в этой безвкусице, как хочет. Мне то что? Как только у меня с братом всё наладится, я и минуты здесь не задержусь, а до этого момента, так уж и быть, потерплю их общество. И буду надеяться, что это продлится недолго».

Джейн изо всех сил пыталась привести свой эмоциональный настрой в норму, она ведь должна вести себя достойно. А вдруг его девица вот-вот заявится сюда. Нет, ей нельзя настолько опускаться, нужно срочно включить пренебрежительность и абсолютную незаинтересованность в этом мужчине. Только вот проблема — незаинтересованность никак включаться не хотела, что бы она ни делала — мысли были только о нём…

* * *

— Гермиона, милая, ну почему ты не приходишь в себя? Пожалуйста, очнись, — умоляюще произнёс Алек, поглаживая девушку по голове, касаясь её спутанных волос. Кожа Грейнджер была настолько бледна, что она больше походила уже на вампира. Юноша, который склонился над ней, был в отчаянии, видеть свою возлюбленную в таком состоянии было невыносимо тяжело. Чтобы он ни делал, но Гермиона продолжала оставаться без сознания, и, самое главное, Алек не мог найти причину этому. А эта беспомощность его и без огня убивала, он тут, на месте, сгорал заживо, видя, как жизнь постепенно покидает его любимую.

Вампир не знал, как это можно остановить. Глаза сами собой наполнялись слезами, он мужественной рукой отмахивал их в сторону — нет, мужчины же не плачут. А он хоть и старался внешне не показывать свои эмоции, зато внутри рыдал навзрыд. Его совершенно не волновало, что столько человек отчаянно ищут его и Гермиону. На самом деле у вампира даже сил не было на то, чтобы сделать свое присутствие здесь незамеченным для них. Алек давно уже не охотился, его силы, как и силы Гермионы, были на исходе. Только вот для него потеря энергии была не так драматична — максимум, чем на нём могла отразиться вынужденная голодовка, так это, что он сравняется силой с человеком, а вот с Гермионой всё было совсем не так... Её тело безжизненно лежало буквально на земле, Алек, правда, подстелил свой плащ, но он мало чем мог помочь ей от холода.

Для укрытия вампир был вынужден воспользоваться своим запасным убежищем — это была землянка. Он заранее вырыл ее здесь, обеспечил сюда доступ воздуха, завёз кое-какую провизию и замаскировал так, что даже случайно её найти будет невозможно, вот только всем необходимым оборудовать не успел, пришлось поспешить с реализацией плана похищения Гермионы, и теперь приходилось довольствоваться малым. О том, что его найдут, он совершенно не переживал — скоро это не случится, никто не догадается здесь его искать, тем более, если не знаешь, то вход найти просто невозможно. Хотя Алеку было уже плевать на остальных — все его переживания сейчас были только о Гермионе.

— Ну почему ты не открываешь глаза? Скажи мне хоть что-нибудь! Проси о чём угодно. Я всё сделаю, — в сердцах произнёс он. А ведь и правда, если бы сейчас свершилось чудо и Гермиона пришла в себя, то стоило бы ей попросить отпустить её, он непременно сделал бы это. Для него достаточно было бы знать, что она жива и ей больше ничего не угрожает. Но такого чуда, увы, не произошло, Гермиона даже слов его сейчас не слышала, сердце девушки едва билось в груди, отчитывая последние часы её жизни.

— Да почему же такая несправедливость? Почему со мной всегда так? Только я получу надежду на долгожданное счастье, так всё сразу рушится, — прямо вслух сокрушался вампир. — Все всегда всё решали за меня. Сначала сестра, потом Аро, и только я принял самостоятельное решение — и что из этого вышло?

Алек испытывал сейчас чувство вины, оно его просто съедало изнутри, доставляя такую боль, какую он не испытывал ещё никогда. Никогда ему не было так мучительно больно. Больше всего на свете он хотел бы сейчас всё изменить, чтобы не видеть, как жизнь его возлюбленной утекает прямо у него на глазах, чтобы не прощаться с ней навечно, но, к сожалению, колесо времени не повернуть назад…

— Пожалуйста, я прошу тебя, борись, если не ради меня, то ради своего Гарри. Я хочу, чтобы ты только жила, и больше ничего мне не надо, — Алек действительно понял, насколько ее жизнь была ему дорога. Он поймал себя на мысли, что, если бы перед ним поставили условие — она будет жить, если он откажется от неё, вампир непременно бы это сделал. Он до такой степени был привязан к Гермионе, что готов был пойти даже на это, но такое условие перед ним никто не ставил...

Алек утёр выступившие на глазах слёзы и решил, что будет бороться за неё до самого конца, до последнего, удивляясь, до чего же он дошёл, что такие мысли стали приходить к нему в голову, ведь вампиры не привыкли сдаваться.

Гермиона лежала неподвижно, в свете свечей её кожа выглядела ещё бледнее, скулы немного впали, но в остальном она была прекрасна. Грейнджер даже не подозревала, что здесь, в этом мире, она может погибнуть, её организм будто отключился наполовину, чтобы не расходовать драгоценную энергию впустую.

Алек сквозь радугу слёз смотрел на свою возлюбленную, думая, что вот вроде бы его мечта сбылась, Гермиона рядом с ним, только вот он совсем не испытывал радости. Такого исхода он точно не ожидал… Выкрасть девушку у всех, чтобы потом стать причиной её кончины… Это тяжким грузом ляжет на его плечи, после этого он не сможет спокойно жить. Вампир был в растерянности и не знал, что ему сейчас делать. Отдать её Поттеру и остальным? Нет, Алек ни за что не хотел этого делать. Так просто они её не получат! Метания вампирской души в сторону добра закончились и он окончательно решил, что сделает всё, чтобы отстоять свою возлюбленную у всего мира. И тут его посетила одна мысль.

«А что, если её обратить? Этим ведь я смогу спасти её от смерти!» — тут же воодушевился вампир и уже представил Грейнджер прехорошенькой вампиршей и как здорово они могут зажить вместе, будучи на равных. Ведь после этого она перестанет быть такой ранимой и хрупкой, но тут его будто что-то одёрнуло. Он вспомнил слова Гермионы: «Запомни, если ты меня обратишь, я тебе этого никогда не прощу. Возненавижу, так и знай. Буду первым твоим врагом». Эти фразы, кинутые ему в гневе, глубоко впечатались в его памяти — это единственное, что останавливало его от этого шага…

* * *

После того, как Эдвард и Сириус ненадолго отлучились, Гарри остался на дежурстве вместе с Джейкобом. Оборотень не очень жаловал подобное общество, но свою личную неприязнь к Поттеру он засунул куда подальше и решил быть сам по себе. Джейкоб ходил по периметру в надежде на то, что отыщет хоть какую-то зацепку, чтобы ускорить поиски Гермионы. Он не находил себе места от злости, так как его просто выбешивал тот факт, что он чувствует вампира, а найти не может, словно он издевается над ними, сводя с ума. Поттера он предпочитал не замечать, как будто его и не было здесь вовсе. Блэк был сам по себе и желания общаться с этим магом даже не возникало. Оборотень не мог понять причину своего негативного отношения к этому парню, вроде, он ему ничего и не сделал и ведь Гермиону они не собираются с ним делить — ибо Джейкоб не претендует в этом плане на девушку. Да и она к нему тоже равнодушна, но вот что-то вызывало в Джейкобе бурю эмоций в его сторону.

Отношение Блэка к Гермионе было больше, чем к любимой девушке, как бы странно это ни звучало, но одновременно с этим он не питал к ней любви, той, что чувствует влюблённый. Даже к сестре редко такое испытываешь. Джейкоб будет спокоен и счастлив, если будет счастлива она, но его сердце всегда будет болеть за её благополучие. Поттера он знал всего ничего, поэтому особого доверия к нему не испытывал и готов был придираться бесконечно, пока не убедится, что он действительно достоин её. А пока оборотень в нём только разочаровывался: столкнулся с вампирами и не смог их уничтожить, отыскал логово Алека и упустил его и Гермиону. Неудачник, одним словом! Другого мнения о Поттере у него пока не сложилось. Одновременно с этим Блэк очень волновался за Беллу, её жизнь и жизнь ребёнка зависели от того, как скоро они найдут Гермиону, поэтому он очень хотел ускорить поиски. Тут Джейкоб уже испытывал чувства к девушке, и довольно сильные, здесь были и переживания о неразделённой любви, ощущение, что он — третий лишний. Весь этот бешеный спектр чувств оборотень сейчас ощущал и сходил от этого с ума, подавляя в себе неумолимую волчью агрессию.

Гарри тоже был сейчас сам не свой, помимо своих внутренних переживаний он ощущал и переживания Джейкоба, которые сбивали его с толку. Он чувствовал, что оборотень испытывает влюблённость, страдает от отсутствия взаимности именно в той форме, которой бы он хотел, так же Поттеру было известно, что он испытывает и ненависть к своему сопернику, даже злость. Всё это Гарри узнал ещё при первой встрече с Джейкобом — эти чувства прямо фонили от него, а сейчас ещё больше усилились. Также Поттера смущало это непонятное запечатление, он не знал, что это и с чем его едят. Все это переплелось в один тугой узел, в котором ни конца, ни края не было. Гарри был уверен, что оборотень влюблён именно в Гермиону, о Белле даже подумать не мог, ведь она супруга Эдварда-Седрика и ребята нормально, на первый взгляд, общаются между собой. По крайней мере, он каких-то проблем между Эдвардом и Джейкобом не заметил. Также Гарри даже не сомневался, что соперником он видит непременно его. Его обострённые чувства в этом мире позволили просканировать парня в этом плане прямо насквозь и тут же выяснить все его сокровенные тайны, которые касаются именно чувств.