Удача любит рыжих. (Трилогия)

— К вам четверым это точно никак не относится!

— И насчет гимна тоже? — с надеждой спросил Эллинг.

— И насчет гимна, — ласково заверил Рихтер. — У вас будет особенное задание. Вы у меня адепты творческие, вам без дела не сидится…

К последней фразе запасы ласковости иссякли, уступив место чему-то диаметрально противоположному. Я невольно начала вспоминать, как конкретно делается большой боевой пульсар; заодно вспомнилось, как легко это самое соорудил однажды Эгмонт, — а сейчас ему определенно не хватало только причины. Я представила, как Генри Ривендейл утрамбовывает мой хладный труп в недостроенную стену, а Рихтер поливает сверху цементом, и мне стало совсем уж нехорошо.

Таким образом, процессия, направлявшаяся в магистерский кабинет, выглядела следующим образом. Сначала мы с Эгмонтом (мое плечо он так и не отпустил, и правильно, а то только бы меня и видели!); за нами, вытянувшись гуськом, следовали трое эльфов с гитарами наперевес. Парики у близнецов сбились набок, но рубахи алели по-прежнему воинственно и непреклонно.

Эльф-гитарист, замыкавший процессию, ажно сиял от счастья. Никогда прежде, судя по всему, он не испытывал такого выброса адреналина в кровь.

«Хорошо, хоть кому-то хорошо», — мрачно подумалось мне.

Кабинет был знакомый, можно сказать — родной. С последнего моего сюда визита ничего особенно не изменилось; я попыталась вспомнить, когда случился этот самый последний визит. Кажется, еще на Савайн, после мгымбра… мрыс дерр гаст, а как давно это было!

Мы зашли, сгрудились возле двери. Отходить от нее подальше никому отчего-то не хотелось — окна все равно были зарешеченные, да и прыгать высоковато. За девять месяцев обучения на боевом факультете — у близнецов и того больше, а про эльфа-гитариста ничего не знаю — я успела привыкнуть, что первой мыслью, являющейся мне в помещении, становится: «А как бы, ежели чего, отсюда можно удрать?»

А удрать хотелось. Бесстрастное выражение, застывшее на лице Рихтера, вряд ли смогло бы хоть кого-нибудь обмануть: сквозь него изумительно просматривалось бешеное желание придушить всю нашу четверку голыми руками. Это о чем-то да говорило; жить хотелось всем, поэтому мы переминались с ноги на ногу и старательно изображали оскорбленную в лучших чувствах невинность.

— Ну? — наконец нарушил молчание Эгмонт.

Эльфы одновременно ткнули меня локтями под ребра.

— Мы ничего плохого не сделали! — вздрогнув, горячо заверила я магистра. — Мы всего лишь хотели поздравить нашего сокурсника с днем рождения! Праздник у человека… то есть у вампира конечно же!.. Не каждый день сто пятьдесят лет исполняется!

— Да неужели? — Рихтер был на удивление немногословен.

— Истинно так! — с достоинством согласилась я, больше всего опасаясь, что эльф-гитарист с перепугу еще раз обнаружит фрагментарное знание ромского языка. Раз уж его на собачках заклинило: ляпнет еще чего-нибудь в духе «борзо джуклоро»[5] — объясняй потом Эгмонту, что не нарочно! — Понимаете, магистр Рихтер, мы хотели сделать… что-нибудь необычное. Оригинальное. Но у нас же опыта не шибко много, так? Вот мы и обратились к литературе.

Близнецы оттоптали мне все ноги, попутно делая страшные глаза, но меня уже было не остановить. Гитарист благоговейно затих за спиной; я попросила богов, чтобы дальше он вел себя так же, и продолжила, сочиняя подробности на ходу:

— Не без помощи магистра Зирака мы нашли одну замечательную книгу. По ней все и сделали! Хотите, я покажу вам сей источник знаний?

Эгмонт коротко кивнул, и я быстренько вытащила из воздуха «Справочник боевого мага». Поняв, чего мне надо, книга быстренько сменила внешний вид, размеры и содержание: теперь она была раза в два меньше, коричневая шагрень перекрасилась в зеленую, а буквы на обложке, приобретя замысловатые эльфийские очертания, сложились в надпись: «Тысяча и один совет на все случаи жизни».

— Вот, — с гордостью сказала я, демонстрируя Рихтеру книгу. Раскрыв ее наугад, я с выражением зачитала отрывок: — «А вот ежели кого поздравить надобно с днем рождения, в скобочках — юбилеем, в скобочках — нужное подчеркнуть, то следует имениннику, в скобочках — юбиляру, в скобочках — нужное подчеркнуть, подарить песню либо, в скобочках — пляску. Нужное подчеркнуть».

Эгмонт молча протянул руку, я так же молча вложила туда открытую книгу. Он пробежал глазами страницу, быстро отыскав на ней нужный абзац. Еще бы, все прочее пространство занимала огромная иллюстрация песни, в скобочках — пляски.

Нужное подчеркнуть.

— Где-то я уже видел эту книгу, — вкрадчиво сказал Рихтер, пролистывая еще несколько страниц. Хвала богам, со «Справочником» ему было не тягаться — тот исправно выдавал небольшие кусочки текста, предлагая все новые и новые способы оригинального поздравления друзей. На первой странице, к слову, синело чернильное пятно непонятных очертаний, долженствующее изображать библиотечный штамп.

— Все может быть, — развел руками Эллинг. — Библиотека большая…

— А что вы скажете, если я сам верну ее магистру Зираку? — так же вкрадчиво продолжил Эгмонт, не обратив на слова эльфа ни малейшего внимания. — А, студентка Ясица?

— Мне будет очень грустно, — потупилась я. — Потому что, по правилам Академии, книги должен возвращать тот, кто их взял, а я очень уважаю правила.

— Оно и видно, — кивнул Рихтер, возвращая мне книгу. — Ваше почтение к правилам — когда я говорю «ваше», студенты аунд Лиррен, то имею в виду и вас! — давно уже стало притчей во языцех. И вам, должно быть, известно, что эти самые правила не предусматривают адептов, разгуливающих по двору в… хм… не особенно приглядном виде?

— Это было театрализованное представление! — хором возмутились мы, оглаживая костюмы.

— Я не о вас, — отмахнулся Рихтер. — Студент Ривендейл, я так понимаю, тоже входил в это представление? Или его действия были, так сказать, рекламной паузой? Кратким ознакомлением потребителей с новинками на рынке нижнего белья?

«Кто бы говорил», — невольно подумала я, вспомнив эпизод с василиском и то, в каком виде Эгмонт телепортировался на следующий день из собственной спальни. Штаны на нем, конечно, тогда были, но с преподавателей спрос должен быть строже. Какой пример он нам подает?

Судя по тому как синхронно ладони близнецов дернулись к ушам, им припомнилось то же самое.

— Кто ж знал, что на него так искусство подействует?! — совершенно искренне пожала я плечами. — Песня же хорошая, сами слышали…

Ну кудрявый и кудрявый! Не бросаться же на нас за какую-то насмешку!..

— Ну кое-кто не только слышал. Студент Ривендейл, несомненно, был столь обрадован сим нетрадиционным подарком, что едва не сбил с ног двух магистров, в том числе декана алхимического факультета. А коллега Марцелл Руфин Назон вообще уничтожает последние стратегические запасы успокоительного — те, что чудом сохранились после Савайна…

«Все», — облегченно поняла я. Гроза прошла стороной. С Марцеллом у Рихтера отношения были донельзя натянутые, и сочувствие пострадавшему коллеге получилось не особенно достоверным. Учитывая же, что и мы не пылали к бестиологу большой ученической любовью…

— Значит, так, — подвел итог Рихтер. — Гимн вы сочинять не будете. Мне страшно представить, какой текст вы могли бы представить комиссии. У нас не так много магистров, чтобы столь необдуманно ими рисковать. У вас, у всех четверых, будет особое задание.

— Это несправедливо! — хором взвыли братья, вспомнившие наши с Хельги мучения по мгымбрам и сортам помад.

— Напротив, все будет очень справедливо, — заверил нас Эгмонт. — В самом деле, что это за дискриминация? Вампиров, значит, поздравляем, а остальные чем хуже? Выделяем, получается, по расовому признаку? И по половому, и по возрастному? Нет, так не годится. Поздравлять, так всех. Ваша труппа займется организацией необычных праздников к дням рождения абсолютно всех адептов.

— Всех?! — вырвалось у гитариста.

— Всех, — кивнул Эгмонт. — И ни в коем случае не повторяйтесь. Задание понятно?

— Нет, — встрял неугомонный Яллинг. — А магистров тоже поздравлять?

Я воодушевилась. Для любимых учителей у меня тут же создалось несколько о-очень оригинальных сценариев. Оригинальнее, можно сказать, не придумаешь. Не одному же Рихтеру кичиться воображением — у меня тоже между ушей не ниточка натянута!..

— Нет! — вздрогнув, отказался Эгмонт. Видно, у меня слишком многообещающе сверкнули глаза. — Потренируйтесь… то есть отточите пока мастерство на адептах. Все. Свободны.

— Доигрались, — восхищенно выдохнул эльф-гитарист, когда мы уже стояли возле входа в жилой корпус. — Влипли! В настоящее большое приключение!

— То ж разве это большое… — рассеянно ответила я, выглядывая, нет ли на горизонте злого Генри со шпагой в одной руке и вилкой в другой. — Вот с мгымбром — это да, это большое…

Эльф воззрился на меня с обожанием во взоре.

— Ты лучше скажи, Яльга, — потеребил меня за рукав Яллинг — парик у него уже почти сполз, и выглядело это так, будто на эльфа надета не одна, а целых две шапки. — Чего это Ривендейл этак киданулся, а? Мы ж вроде так не договаривались!

— А какая разница? — философски пожала я плечами. — Может, мелодия не понравилась. Вы там нигде не соврали, э?

Эльфы воззрились на меня как метровая щука — на рыбака, еле-еле вытянувшего ее на песок, а после пренебрежительно сплюнувшего: «Рыба как рыба…»

— Понятно, — быстренько кивнула я, пока «щуки» не последовали примеру Ривендейла. — Вопросов нет. Но в историю-то мы вошли, ага!

Близнецы одинаково ухмыльнулись. Глаза у них разом сделались счастливые-счастливые, как у обожравшегося сметаны кота.

— А день рождения у кого следующий? — выждав положенное для осознания собственного величия время, уточнила я.

Близнецы переглянулись.

— У Вигго фон Геллерта?

— У Энджи де Моран?

— У Полин де Трийе, — вмешался эльф-гитарист. — Девятнадцатого числа, послепослезавтра.

— Ну время-то еще есть, — облегченно вздохнул Эллинг. — А идеи?..

Я криво усмехнулась, старательно скопировав Настоящий Оскал Разбойничьей Атаманши.

— А идеи есть уже у меня!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,