Удача любит рыжих. (Трилогия)

в которой герои сначала радуются, потом грустят, а после — тихо изумляются друг другу. Плюс к тому здесь звучат заклинания, исчезают указки, маги по очереди впечатываются в стены, а эликсира магистра Рихтера все-таки хватает на всех

На очередном теоретическом занятии по боевой магии нас ожидала неприятность в лице зачета.

Надо сказать, это был не первый зачет в моей жизни — первый состоялся два дня назад, на некромантии, оставив по себе двойственные впечатления. С одной стороны, теоретическую некромантию я знала вполне пристойно, с другой — ласковый взгляд Шэнди Дэнн, скользящий по аудитории, плюс неспешное и какое-то зловещее щелканье нефритовых бусин: некромантка любила перебирать четки… Поэтому, когда снаружи наконец прозвенел звонок, я первая сдала работу и поспешила выйти из аудитории. Некромантия — очень интересная штука, но мы с ней почему-то упрямо не желали понимать друг друга.

Словом, придя на боевую магию и обнаружив на доске крупную надпись «Зачет», я не стала паниковать, а быстренько пролистала конспекты. Как ни странно, практически все, что там было записано, имелось у меня в голове; проведя спешную ревизию скудных запасов знаний по предмету, я слегка удивилась, поняв, что не такие уж они и скудные. Кроме магической экологии и заклинания Щита первой степени я смогла вспомнить как минимум четыре заклинания и два исключения, при которых эти заклинания применять было никак нельзя. Еще в голове вертелся принцип Ан-Насира: оптимальная величина Щита равна отношению чего-то к чему-то, но конкретных величин я не помнила. Кажется, в числителе дроби нужно было писать величину резерва, умноженную на постоянную «дэ», а в знаменателе — собственный рост. А может, и нет, ибо с принципиальным Ан-Насиром я познакомилась только вчера вечером, наудачу открыв «Справочник» посредине.

Прозвенел звонок, мы поспешно заняли свои места, и на парте передо мной материализовался небольшой кусочек пергамента. На нем было записано три вопроса. Первый — про экологию, которую я знала, ибо долго зубрила. Второй — про заклинание Щита, только не первой степени, а второй («Опишите действия, необходимые для того, чтобы усилить Щит на одну степень»). Этого Рихтер нам не давал, и я поначалу запаниковала, но через несколько секунд до меня вдруг дошло, что нечто похожее объяснял Фенгиаруленгеддир, рассказывая о простейших принципах построения заклинаний. А моих знаний в принципе вполне достаточно, чтобы провести несложное преобразование. Я прикусила губу, лихорадочно соображая, что надо куда вынести и чем заменить, — начало формулы уже призывно замаячило перед внутренним взором, но тут взор внешний наткнулся на третий вопрос.

«Принцип Ан-Насира: формула, объяснение, обоснование».

Мрыс дерр гаст!

Мы же этого не проходили!..

Рихтер, спокойный как удав, сидел за учительским столом и заполнял журнал практикумов. Я мрачно покосилась в его сторону, но, вопреки моим желаниям, маг не спешил испепеляться. Я сердито посопела, и тут ко мне полез Хельги, забывший что-то из проклятой экологии.

— Яльга, ты… — почти беззвучно начал он; Рихтер, от которого нас отделяло пять метров и несколько парт, тут же поднял взгляд, и вампир мгновенно изобразил бурную деятельность. Я успела заглянуть в его билет — и чуть не взвыла от обиды.

Не сказать, чтобы этот самый его билет был таким уж легким — но рядом с моим его и поставить было нельзя. Первый вопрос про ту самую магическую экологию, второй — описание Щита как заклинания первого класса, третий, посложнее, — оптимальная конфигурация Щита для представителя вампирской расы. Никакими принципами и малопонятными формулами там даже и не пахло; я на секунду зажмурилась, сладко представляя, как за пять… ладно, за десять!.. — минут отвечаю на этот билет, а потом открыла глаза и хмуро окунула перо в чернила.

«Вопрос первый. Магическая экология. Под этим термином в магической науке подразумевается осторожное отношение к продуцируемым заклинаниям. В боевой магии, однако, сие понимается более узко…»

Перо скрипело и разбрызгивало по пергаменту дешевые чернила.

Я дописала билет минут за десять до звонка. Больше всего времени забрала клятая экология: писать там нужно было много, и не формулами, а текстом. С преобразованием Щита из первой степени во вторую я справилась неожиданно легко — спасибо Фенгиаруленгеддиру, после разговора с Эгмонтом взявшемуся гонять меня с удвоенной силой. Вот с Ан-Насиром мне пришлось повозиться. Конкретно формулу я не помнила, хоть ты тресни, — знала лишь, что она представлена в виде дроби. Пришлось выводить, приблизительно представляя, как именно мог рассуждать сей давным-давно почивший чародей.

На то, что получилось в итоге, я старалась не глядеть — в книге формула выглядела совершенно иначе, разве что дробная черта осталась на месте. Но я сделала все что могла и не представляла, что еще возможно изменить. Да и объяснение вышло вполне логичное; я еще раз пробежала его глазами, поняла, что больше ничего умного уже не напишу, и решительно вышла из-за парты.

Я прошла через кабинет под изумленными взглядами адептов. Наверное, большинство только заканчивает писать второй вопрос, мельком подумалось мне, но потом я решила, что нечего думать о себе так хорошо, а о других — так плохо. Скорее уж народ проверял работы, как это и положено делать разумным студентам.

Рихтер тоже посмотрел на меня чуть удивленно, но терять мне было нечего, и я молча положила свой листок ему на стол. Магистр, тоже молча, взял его и начал читать; я развернулась на каблуках и сделала шаг к своей парте, но тут вспомнила третий вопрос и быстро обернулась обратно.

— Скажите, магистр Рихтер… — Я прищурилась и ткнула пальцем в ответ, помеченный цифрой «три». — Что в этой формуле неправильно?

Приподняв бровь, Эгмонт прочитал формулу и посмотрел на меня:

— А почему в ней что-то непременно должно быть неправильно?

— Ну… — Я досадливо дернула уголком рта. — В учебнике она точно выглядела иначе! Понимаете, я искала ошибку, но так и не смогла найти…

Молча Рихтер взялся за перо. Я внимательно следила за тем, как он преобразует формулу; признаться, я не понимала и половины его действий, но буквы сокращались, цифры выносились за скобки, дробь постепенно меняла вид — и через полминуты магистр выписал на пергамент именно то соотношение, которое я мельком увидела в «Справочнике боевого мага».

— Вот, — сказал Эгмонт, указывая на получившуюся дробь обратным концом пера. — Вы имели в виду это?

Я кивнула.

— В таком виде, студентка Ясица, вы научитесь выводить эту формулу через два года. Сегодня меня вполне устраивают имеющиеся рассуждения… Можете занять свое место.

Я вернулась за парту. Хельги, сопя и покусывая кончик пера, читал написанное. На меня он покосился не без любопытства, но спрашивать ничего не стал, экономя время. И правильно сделал: посмотрев на стенные гномьи часы, Рихтер кивнул и приказал сдавать работы.

Народ потек к его столу скудным и печальным ручейком. Очевидно, вопросы зачета ввергли в тоску не меня одну; успокоившись по поводу третьей формулы, я немедленно начала волноваться насчет второй. Она, конечно, была на порядок проще, но ведь не зря же Фенгиаруленгеддир называл торопливость моим главным недостатком! Может быть, я ошиблась в вычислениях? А может, я перепутала и поставила вместо плюса минус?.. Ой-ой, а когда же нам скажут результаты?

— Результаты будут известны послезавтра, — будто прочитав мою мысль, громко произнес Рихтер. Народ большей частью уже сдал работы, и только Келлайн стоял у стола и в последний раз перечитывал свой текст, никак не желая с ним расставаться.

— Адепт аунд Финдэ, долго вы собираетесь изображать эльфийскую статую?

Устыдившийся эльф сдал работу, и Рихтер, кивнув, собрал все пергаменты в одну пачку. Щелчок пальцев — и она испарилась в неизвестном направлении, а Эгмонт встал и подошел к доске.

Мы посмотрели туда. Доска вообще-то состояла из трех грифельных прямоугольников. Центральный, и основной, был неподвижен, боковые же крепились к нему на этаких компактных шарнирчиках и потому болтались относительно свободно. Сия конструкция с недавних пор напоминала мне диспозицию войск князя Ростислава Межинградского перед боем с великим каганом: посредине Основной пехотный полк, а на флангах — легкая конница. Не хватало разве что Передового полка, прикрывающего Основной, плюс Засадного, притаившегося в соседнем лесочке. Впрочем, с Рихтером никакого лесочка не надо было: после него любая засада медом покажется.

Подтверждая сие, магистр открыл обратную сторону левой подвижной доски и вооружился указкой. Там висела какая-то схема, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся расписанием тем нашего курса по боевой магии. Точная копия того расписания, которое висело внизу, рядом с расписанием лекций на первый семестр. Зачем Эгмонт его сюда притащил?

— Моя основная задача, господа студенты, — негромко заговорил Рихтер, — научить вас боевой магии. Боевая же магия, как одна из опаснейших отраслей нашей науки, требует ответственности и самостоятельности. Здесь вы не обойдетесь заученными заклинаниями и вызубренными алгоритмами. Здесь надо думать и действовать.

Народ молчал, внимая. Речь, начавшаяся с такого вступления, определенно обещала быть интересной.

— Вот завтра вы и займетесь отработкой сих бесценных навыков. Завтра, — Рихтер прокрутил указку вокруг запястья, как шпагу, — у вас будет день самоуправления, традиционное мероприятие, проводимое каждый год в конце осени. Объясняю вкратце, за подробностями обращайтесь к адептам со старших курсов.

Мы с Хельги переглянулись. Из знакомых старшекурсников у меня были только близнецы, но к тем обращаться было бессмысленно: ответ растянется часа на полтора — и то если повезет. Оставалось надеяться лишь на более общительного вампира, который после пари с Ривендейлом начал относиться ко мне с некоторым пиететом.

— Никто не требует от вас невозможного, — продолжал тем временем Эгмонт. — Вам нет нужды думать о том, над какой темой вы станете завтра работать. Для вашего удобства в вестибюле висит замечательное расписание тем по боевой магии для первого курса. Как вам должно быть известно, поначалу оно предъявляет только перечень самых широких тем, каковых всего лишь три. Однако все здесь собравшиеся суть маги, так что проблем возникнуть не должно. Прикасаемся к нужной теме любым предметом, — магистр дотронулся до первой темы кончиком указки, — и произносим нужное заклинание.

Я навострила уши, но Рихтер даже не открыл рта. Секунду спустя прямоугольник с темой замерцал, налился молочным светом, и в воздухе рядом с ним повис другой. Эгмонт щелкнул указкой и по нему; прямоугольник исполнительно размножился, а я загрустила, поняв, что заклинание магистр нам говорить не собирается. Если бы собирался, произнес бы его вслух, а так…

Снова придется выводить самостоятельно.

Рихтер коснулся указкой какого-то знака на четвертом по счету прямоугольнике, и тот исчез с негромким хлопком.