ХРОНИКИ АМБЕРА

Глава 10

В следующее мгновение я уже гнался за ти'игой по коридору. Она бежала быстро, но и я не отставал.

— Ты же должна была меня защищать! — крикнул я ей в спину.

— Это — важнее, чем приказ твоей матери, — отвечала она.

— Чего? — не понял я — Моей матери?!

— Она наложила на меня заклятие оберегать тебя, когда ты пошел в школу. Теперь заклятие снято. Я — свободна!

Я ругнулся на бегу.

Она была уже у лестницы, когда перед ней возник Знак Логруса — огромный, больше, чем я когда-либо вызывал, он заполнил коридор от стены до стены. Знак дрожал, колыхался, тянулся огненными щупальцами в грозном багровом мареве. Какова дерзость — проникнуть в Амбер, в самые владения Пути! Видать, здорово приперло.

— Прими меня, о Логрус! — вскричала Найда. — Ибо со мною — Око Змея!

Логрус раскрылся, в середине его возник огнедышащий туннель. Я чувствовал, что выводит он отнюдь не в наш коридор.

Но тут Найда остановилась, словно уткнувшись в стеклянную перегородку, и застыла как в столбняке. Три сверкающих сферы Мандора вращались вокруг ее окаменевшего тела.

Меня отбросило к стене. Я упал, загородился правой рукой и оглянулся.

За мной из воздуха соткалось подобие Образа, огромное, вровень с Логрусом. Найда оказалась между двумя полосами бытия, и я — вместе с нею. Со стороны Пути воздух лучился, словно солнечным утром, со стороны Логруса сгущались зловещие сумерки. Неужели мне придется стать мгновенным невольным свидетелем нового Большого Взрыва?

— Э-э, ваши милости, — начал я, пытаясь их заболтать. Жалко, я — не Люк, ему такой подвиг оказался бы вполне по плечу. — Самое время прибегнуть к незаинтересованному посреднику, и поскольку я, силою обстоятельств, гожусь на эту роль, как никто, то предлагаю вам поразмыслить и…

Золотое колечко — Колесо-Призрак — внезапно опустилось Найде на голову и вытянулось в трубу. Призрак проник за орбиты сфер Мандора и, видимо, как-то одолел идущую от них силу, потому что шарики один за другим замедлились и упали на пол — два ударились о стену прямо предо мной, третий скатился по лестнице.

Знаки Образа и Логруса начали сближаться, я быстро пополз прочь.

— Не приближайтесь ребята, — потребовал вдруг Призрак. — Я так перетрусил, что за себя не отвечаю.

Оба Знака остановились. Слеза по коридору приближался Дроппа, пьяным голосом выводя разухабистую балладу. Голос смолк, потом, уже неуверенно, начал «Скалу Времен». Эта песня тоже оборвалась, донесся шум падающего тела и звон стекла.

Мне подумалось, что с этого расстояния я бы мог мысленно дотянуться до Камня. Впрочем, кто его знает, что бы из этого вышло, учитывая, что все четыре главных участника столкновения — не люди.

Кто-то вызывал меня по Козырю.

— Да? — спросил я шепотом.

Голос Дворкина произнес:

— Насколько это в твоей власти, не позволяй Логрусу завладеть Камнем.

И тут из багрового зева раздался голос — хриплый, он от слога к слогу менял высоту и казался то мужским, то женским:

— Верни Око Хаоса. Единорог взял его, когда они схватились, в начале времен. Оно краденое. Верни его. Верни.

Голубое лицо над Путем не материализовалось, но голос был тот же:

— Оно оплачено кровью и болью. Оплачено сполна.

— Камень Правосудия и Око Хаоса или Око Змея — разные названия одного самоцвета?

— Да, — отвечал Дворкин.

— Что будет, если Змей получит свое око обратно? — полюбопытствовал я.

— Вселенная скорее всего погибнет.

— Ох.

— Что мне за него дадут? — спросил Призрак.

— Дерзкий механизмишко! — прогремел Образ.

— Наглая конструкция! — взвыл Логрус.

— Оставьте комплименты себе, — сказал Призрак, — и предложите что-нибудь посущественней.

— Я могу выхватить его у тебя. — отвечал Образ.

— Я могу изорвать тебя в клочки и отнять его силой, — объявил Логрус.

— Ничего подобного вы не сделаете, — заявил Призрак, — потому что сосредоточиться на мне — значит подставиться противнику.

Я услышал, как Дворкин хихикнул.

— Объясните, — продолжал Призрак, — зачем спустя столько времени ворошить старую ссору.

— Вот этот перебежчик, — Логрус выбросил в мою сторону протуберанец, чтоб не оставить сомнений в личности перебежчика, — нарушил равновесие в пользу моего врага.

Запахло паленым волосом, я загородился рукой.

— Минуточку! — вскричал я. — Мне не оставили выбора.

— Выбор был, — проревел Логрус. — И ты его сделал.

— Сделал, — отвечал Образ, — но лишь восстановил равновесие, которое ты нарушил в угоду себе.

— Восстановил?! Перегнул в другую сторону! В твою! А склонил его отец этого предателя… — От Логруса снова оторвался огненный язык, я снова закрылся рукой.

— Без моего участия.

— Но, вероятно, по твоему наущению.

— Если бы ты сумел передать Камень мне. — сказал Дворкин, — я бы спрятал его до выяснения обстоятельств.

— Не знаю, смогу ли я до него добраться, — отозвался я, — но буду иметь в виду.

— Дай его мне, — прорычал Логрус, — и я сделаю тебя своим первым служителем!

— Ты — машина для обработки данных, — загремел Образ. — Я дам тебе знание, каким не обладает вся Тень.

— Я дам тебе власть, — сказал Логрус.

— Неинтересно, — ответил Призрак.

Цилиндр закрутился и был таков.

Девушка, Камень и все остальное исчезло.

Логрус взвыл, Образ взревел. Знаки ринулись один на другой. Они должны были столкнуться где-то возле комнаты Блейза.

Я вызвал все защитные чары, какие мог. Мандор за моей спиной сделал то же самое. Я закрыл голову, подобрал колени и…

Я падал. Меня ослепило беззвучным взрывом. Обломки сыпались со всех сторон. У меня было такое чувство, будто я угодил в авиакатастрофу и погибну, не возвестив миру свое открытие. Путь так же мало печется о детях Амбера, как Логрус — о Дворе Хаоса. Силы заняты собой, противником, основными принципами мироустройства, Единорогом и Змеей, геометрическими проекциями которых скорее всего являются. Им плевать на меня, на Корал, на Мандора, возможно — даже на Дворкина и Оберона. Мы — букашки; в крайнем случае — порою орудия, порою — докучная помеха, нас можно использовать по мере надобности, а потом ломать…

— Дай руку, — сказал Дворкин из Козыря.

Я ухватился за него и грохнулся к его ногам на цветастый ковер, в комнате без окон (ее мне описывал отец), среди книг и заморских диковинок, под чашами света, которые висели в воздухе без всякой видимой опоры.

— Спасибо, — сказал я, вставая, отряхиваясь и потирая ушибленное бедро.

— Я поймал отголосок твоих мыслей, — произнес горбун. — Все не так просто.

— Уверен. Просто мне иногда нравится впадать в пессимизм. Много ли правды в том, что мололи здесь Силы?

— Все правда, — отвечал Дворкин, — с их точки зрения. Главная загвоздка в том, как они толкуют действия противника, да еще — привычка на каждое событие припоминать другое, более древнее. Скажем, разрыв в Пути был на пользу Логрусу, и не исключено, что Логрус и впрямь исподволь руководил Брандом. Но в таком случае Логрус может сказать, что это — возмещение за День Сломленных Ветвей несколько столетий назад.

— Никогда о таком не слышал, — сказал я.

Дворкин пожал плечами:

— Ничего удивительного. Все эти события важны, в сущности, только для них самих. Я о другом — такой спор всегда сводится к первопричинам, а те весьма сомнительны.

— Каков же ответ?

— Ответ? Мы не в классе. Ответа, который устраивал бы кого-нибудь, кроме философов, — то есть который имел бы какие-либо практические следствия, — не существует.

Дворкин достал серебряную фляжку, плеснул из нее зеленой жидкости, протянул мне бокал:

— Выпей.

— Я так рано не пью.

— Это не спиртное, а лекарство, — пояснил он. — Ты на грани срыва, хотя, вероятно, сам того не понимаешь.

Я осушил бокал; жидкость обожгла, как спирт, хотя по вкусу была чем-то другим. В следующую минуту я начал отходить от напряжения, которого до того не замечал.

— Корал, Мандор… — начал я.

Дворкин взмахнул рукой, и передо мной повис светящийся золотой шар. Новый взмах руки — знакомый, — и на меня снизошло что-то вроде Знака Логруса, но без Логруса. В шаре возникла картинка.

Часть коридора, где произошло столкновение, была разрушена, а заодно — лестница, комнаты Бенедикта, а может быть, и Джерарда. Исчезли покои Блейза, часть моих, гостиная, где я недавно сидел, западный угол библиотеки, а также пол и потолок. Внизу я видел раскуроченную кухню и арсенал. Я поднял глаза (удобная все-таки штука — волшебный кристалл) и увидел небо. Значит, взрывом разнесло третий и четвертый этажи, возможно, задело и королевские апартаменты, и лестницу, и лабораторию, и кто еще знает что.

Над пропастью, возникшей на месте комнат Блейза и Джерарда, стоял Мандор. Правая рука его, очевидно сломанная, была засунута под широкий черный пояс. На левом плече повисла Корал, с лица ее капала кровь. Не уверен, что девушка была в сознании. Мандор левой рукой держал ее за талию, вокруг них вращался металлический шар. Наискосок через пропасть стоял на балке Рэндом. Мартин располагался чуть ниже и сзади, в руке он по-прежнему держал саксофон. Рэндом был вне себя и, судя по мимике, что-то орал.

— Звук! Звук! — потребовал я.

Дворкин взмахнул рукой.

— …анный лорд Хаоса взорвал мой дворец! — кричал Рэндом.

— Дама ранена, Ваше Величество, — сказал Мандор.

Рэндом провел рукой по лицу. Взглянул наверх.

— Если есть какой-нибудь способ добраться до моих комнат, то Виала весьма искусна в некоторых видах врачевания, — произнес он, смягчаясь. — Я, кстати, тоже.

— Где это, Ваше Величество?

Рэндом наклонился и вывернул голову вверх.

— Похоже, дверь вам не понадобится, но не знаю, уцелела ли лестница и как вам до нее добраться.

— Я справлюсь, — сказал Мандор.

Из воздуха вынырнули два шарика и закружились по эксцентрическим орбитам вокруг него и Корал. Вскоре оба уже плыли к указанному Рэндомом пролому.

— Сейчас подойду, — крикнул им вслед Рэндом. Он явно хотел что-то добавить, но, взглянув на разрушения, повесил голову и отвернулся. Я тоже.

Дворкин протянул мне вторую порцию зеленого снадобья, я выпил. Оно, похоже, еще и успокаивало.

— Мне надо к девушке, — сказал я. — Она мне симпатична, я должен убедиться, что с ней все в порядке.

— Конечно, я могу тебя к ней перенести, — ответил Дворкин, — хотя не думаю, чтоб от тебя там был какой-то особый прок. Лучше бы ты поискал своего беглого сыночка. Надо, чтобы Призрак вернул Камень Правосудия.

— Обязательно, — согласился я. — Но прежде я должен увидеть Корал.

— И задержаться там, — сказал Дворкин. — Начнутся расспросы.

— И пусть.

— Что ж, как хочешь. Минуточку.

Он снял с крючка на стене что-то вроде жезла или палочки в ножнах, ножны прицепил к поясу, подошел к шкафчику, достал из ящика плоскую кожаную коробочку. Она металлически звякнула, опускаясь в карман. Маленькая шкатулка для драгоценностей исчезла в рукаве без звука.

— Сюда, — сказал Дворкин, беря меня за руку.

Мы пошли в темный угол комнаты, где висело не замеченное мною высокое зеркало в причудливой раме. Оно имело странное свойство: издали я отчетливо видел и комнату, и нас с Дворкином, но чем ближе мы подходили, тем больше изображение расплывалось. Я прекрасно понимал, что сейчас будет, и все равно зажмурился, когда Дворкин, шагнув сквозь мутное стекло, дернул меня за собой.