Ситх, который полюбил

Эльза довольно усмехнулась. Она знала, что её догонят в любом случае, и не факт, что там, где запланировала она. Так что бежала Скарлетт не особо рьяно, но целенаправленно, позволяя загнать себя в покои, в которых она очнулась недавно. И Мол догонял её — непредвиденно, но весьма приятно, и тогда парочка, впечатывая друг друга в ближайшие стены, царапая спины и плечи, жарко целуясь, оставляя следы засосов и укусов, перемещалась от стены к стене. Порой они не вписываясь в повороты, падая, и поднимаясь вновь, и пытаясь доказать один другому, кто именно тут главный.

И такая игра в догонялки с частыми перерывами на страстные поцелуи и громкие стоны, эхом разносящиеся по коридорам с высокими сводчатыми потолками, только больше заводила — и Скарлетт, и Мола. Он шипел, рычал, что-то грозно кричал ей в спину, а когда догонял, его руки так бесстыдно шарили по её телу, а язык вытворял такое, что хотелось просто остановиться и уже отдаться ему. Здесь, сейчас и без промедления. Но для Эльзы это означало бы проигрыш. Неуёмная гордость требовала продолжить гонку и выйти победителем, тогда как женское любопытство предлагало сдаться на следующем повороте и посмотреть, чем интересным это всё обернётся. И, наверное, только это подстёгивало. Скарлетт вырывалась, крутилась, изворачивалась и снова убегала, дразня едва прикрытой наготой. Сам Мол уже явно был на пределе. Где-то по дороге с характерным скрежетом с него слетел металлический пояс, вызвав на миг немалое удивление и очередную «поимку» самой Эльзы.

Ниже пояса Мол, красавчик с красно-чёрной кожей и чувствительными рожками, был почти полностью металлическим. И это не отменяло того факта, что там, где у нормальных мужчин находилось самое их сокровенное и порой интересное, у Мола тоже был протез. Необычный, тёплый, ощущавшийся как кожа и реагирующий точно так же, как если бы это был живой орган. И чувствительностью этот протез обладал едва ли не большей, чем натуральный — уж это-то Скарлетт за свои немногочисленные посещения борделей успела изучить!

Она попалась практически намеренно — её схватили у самого входа в покои, а за спиной хлопнула дверь, отрезая пути к отступлению.

— Попалась, — шею обожгло поцелуем-укусом, вызывая сдавленный стон. — Моя, моя Эльза, — Мол целовал её, словно одержимый. По дороге сюда она успела где-то потерять остатки плаща с фалдами, топ и широкий пояс. А трусики держались только на честном слове.

Мол буквально впечатал её своим телом в стену, бесстыдно покрывая шею и плечи жалящими поцелуями, пока его руки терзали бёдра и груди так, что стоны сливались в один, непрерывный и до ужаса бесстыдный. Эльза и не думала никогда, что может так стонать! Её промежность, уже явно слишком возбуждённая, сквозь трусики касалась естества Мола, и, честно говоря, Скарлетт было уже наплевать, искусственное у него там или настоящее.

— Ну же, мать твою! — прошипела она, выгибаясь в руках Мола, словно кошка. Он только плотоядно ухмыльнулся и внезапно почти полностью отстранился, поддерживая Титанию на весу под ягодицы.

— Терпение, моя дорогая Эльза, — распаленный забрак окинул её хитрым, но в то же время жадным взглядом. Его расширившиеся чёрные зрачки почти поглотили оранжево-красную радужку и теперь казались бездной, таинственной и манящей. Эльза хмыкнула, когда её вдруг снова прижали к крепкому телу и понесли на кровать. Два сердца в груди Мола словно бешеные стучали вразнобой, а сердце самой Скарлетт старалось угнаться за этим сумасшедшим ритмом. Мол опустил её на кровать бережно, словно самую бесценную вещь на свете, а затем просто сорвал жалкие лохмотья, что остались от одежды, порывисто стянул трусики и навис сверху. В его потемневшем взгляде творилось такое! Он всё ещё жаждал властвовать и доминировать над ней. Сдаться на милость такому мужчине Эльза была совсем не против, так что призывно улыбнулась Молу и обвила шею руками, потянув на себя.

Эльза плохо запомнила сам процесс. Только череду ярких, острых, незабываемых и совершенно новых ощущений на фоне тотального, всепоглощающего удовольствия. Мол был везде. Казалось, всё тело горело от его прикосновений и поцелуев, укусов и засосов. Его член внутри лона заполнял собой всё. И взрывающиеся Плеяды не раз проносились перед широко раскрытыми глазами, где янтарный цвет заменил расширенный зрачок. Хриплый, тихий, возбуждённо-властный голос Мола, тепло и жар его тела; шершавые ладони, нежно и требовательно оглаживающие все её прелести; язык, вытворяющий бесстыдства, и такие желанные, ритмичные движения бёдер, которые буквально вбивали в неё порционное удовольствие — всё это было тем, чего так не хватало Скарлетт...

Когда мигающая реальность вновь принялась закручиваться по спирали, подобно галактике, Эльза поняла, что не выдержит и её снова накроет волной подступающего оргазма.

— Я... сейчас...

— Я знаю, моя прелесть, — хрипло отозвался Мол, и его толчки участились.

* * *

— Это было великолепно, — умиротворённо вздохнула Скарлетт, выводя на груди Мола одной только ей ведомые узоры кончиками пальцев.

— Не могу не согласиться, — не без гордости хмыкнул он.

— Так ты расскажешь о себе? — Эльза подняла голову, заглядывая в глаза любовника.

— Только в обмен на такую же услугу, — с усмешкой заявил Мол. И, после согласного кивка, неспешно начал рассказ, накрыв ладонь Эльзы своей. — Ну, слушай…

На Иридонию опускался вечер. Солнце заходило за горизонт, медленно вращалась звезда. Где-то там Галактическая Империя искала Джедаев и Ситхов, не подчинившихся Сидиусу; где-то вдалеке пели птицы суровой родины забраков, а в тайном логове нового, не джедайского и не ситхского, но Ордена, обладающего Силой, в покоях, где мягкие перины обволакивали тело уставших любовников, лежали двое. Им ещё о многом предстояло поговорить, узнать друг друга намного лучше — и, возможно, не раз поссориться и помириться. Ей — узнать его мир, ему — услышать о тех местах, что она считала родными. У них обоих тяжёлая судьба и нелёгкое прошлое. Их характеры — не сахар, но оба они знали, что рано или поздно всё будет хорошо. В сказках о Хвосте Феи не бывает иначе!

И ни один из них ещё не знал, что где-то там, за орбитой Иридонии, зарождались Врата, чтобы вернуть то, что было украдено, чтобы вернуть ту, что пропала. Пойдёт ли он с ней, или останется, или они вдвоём создадут что-то принципиально новое — в её ли мире, в его ли мире, не важно. Покажет только время.