Домашний учитель для чудовища

Пролог

Сандра Леман

(модуль 116/315, Новошахтинск, Северное Затерриконье, Прозерпина;

текущее время)

Нет, Сандра Леман не думала о самоубийстве.

Даже сейчас не думала. Даже в эти черные дни, когда жизнь вывернулась в немыслимый вираж — и ухнула в черную пропасть заброшенной шахты.

Самоубийство — слабость и трусость. А на Прозерпине еще со времен первых поселенцев слабость и трусость считались самым позорным из всего, в чем можно упрекнуть человека. Сдохни, но не дай считать себя слабаком! А трусом ты и так сдохнешь. Стратегия «забиться в щель и переждать» не работает там, где наибольшая опасность в этих самых щелях и таится.

На Прозерпине почти не случалось самоубийств. Там и без них была высокая смертность.

Сандра Леман ненавидела Прозерпину. Ненавидела вечный, привычный гул работающих механизмов, затихающий в толще камня почти не заметной дрожью. Ненавидела шмыгающих под ногами грымзиков. Ненавидела воздух со слабым привкусом горелого пластика. Да, степень очистки разная — чем выше ярус, тем легче дышать, но пластиком он отдает везде.

Сейчас этот проклятый воздух убивал мать Сандры.

Сухой кашель матери стоял в ушах у девушки, когда она, погрузив руки в трехмерную панель связи, разбрасывала из-под пальцев значки-адреса.

Запросы на кредит — один за другим.

Отказ. Отказ. Снова отказ.

Подушечки пальцев слегка покалывало: виртуальная клавиатура была старенькой и плохо держала заряд. Еще один запрос. И еще. В каждое отделение из возможных, по списку, не пропуская.

Адреса друзей Сандра не трогала. Друзья уже одолжили ей сколько могли. На эти деньги мать сейчас лежит в клинике. Но на операцию… на пересадку специально выращенных легких… даже если продать все нехитрое имущество Сандры, денег не хватит! Много ли того имущества у простой школьной учительницы?..

У бывшей учительницы, Сандра. У бывшей.

Потому сейчас и идут отказы — один за другим.

Будь у нее по-прежнему работа, кредит бы взять удалось. Да, предстояли бы годы каторжной работы и отказа себе во всем, но маму бы удалось вытащить…

Но директор, сволочь, нашел момент сводить счеты. Ударил в спину.

Увольнение можно оспорить по суду, там есть к чему придраться, причины спорные. Но процесс затянется не на один месяц, а мама-то умирает уже сейчас!..

Вспыхнул значок вызова. Сандра тронула его кончиком пальца, не взглянув даже, откуда вызов. И тут же об этом пожалела.

На панели связи возникло лицо ее директора… ее бывшего директора. И на лице этом была написана ярость… Написана, да? Она костром полыхала у него на роже!

— Это твоих рук дело, сука?! — взрычал директор.

— Добрый день, мистер Монлисс, — очень вежливо и спокойно ответила Сандра. — У вас что-то произошло? Вы, похоже, слегка нервничаете.

Она знала, что директор с трудом переносит ее ровную учтивость.

— Что-то произошло? А ты и не знаешь, мерзавка?.. Я не спущу тебе это с рук, и не надейся! Он же новенький был, только купленный! Я на тебя полицию натравлю!

Вызов прервался, физиономия Монлисса исчезла. Сандра вздохнула и поморщилась: даже здесь, в жилом модуле верхне-среднего уровня («приличный сектор, доброжелательные соседи, три отдельных спальных места и кухонный блок пять кубических метров, а главное — тройная система очистки за символическую доплату…»), воздух отчетливо отдавал сухой горечью горелого пластика.

Вполне можно догадаться, из-за чего шум. Кто-то из бывших учеников Сандры решил отомстить за любимую учительницу. В школе много ребят с нижних ярусов — отчаянные, предприимчивые, дерзкие и ничего не прощающие…

Сзади отъехала в сторону дверь, на порог шагнула Дейзи, расплетая на ходу светлые косички.

— А я зна-а-аю, почему он кричит! — загадочным тоном сообщила она.

— А вам не кажется, юная мисс, что подслушивать чужие разговоры нехорошо?

Слова старшей сестры не смутили Дейзи. Она продолжила таинственно:

— У него неизвестно кто поджег кар. Хороший такой кар, «золотой танцор».

— Ого! — не удержалась Сандра. И про себя пожелала «неизвестно кому» так и остаться неизвестным. Сама она навскидку могла бы назвать шестерых старшеклассников, которые рискнули бы на такое. Разумеется, с директором она не собиралась делиться своими предположениями.

— Иди спать, — строго сказала она сестренке.

Та с независимым видом задрала курносый нос, развернулась в проеме, отделяющем спальный блок от кухонного… и вдруг закашлялась. Несильно, но…

Сандра сама не поняла, как оказалась рядом, схватила сестру за плечи, развернула к себе, вглядываясь торопливо и настороженно.

— Давно это у тебя?

Нет-нет-нет… На губах крови нет… И красных прожилок в глазах тоже… Вокруг глаз кожа чистая, никакой «сетки смертника», а кашель… ну что кашель? Может быть, случайность, посидела под кондиционером…

— Что — «это»?

Глаза у Дейзи слишком невинные, голос слишком ровный. Слишком. Но… сетки нет, и точек тоже.

— Кашляешь давно?

— Вовсе я и не кашляю! Да с чего ты взяла?!

— А сейчас что было?

— Да просто в горле першит! Дыма наглоталась, вот и першит…

— Опять без респиратора гуляла?!

— И вовсе нет! Я его только-только сняла! И сразу на зарядку поставила! Можешь проверить!

Вот теперь не врет, обида слишком искренняя. Как же, так оскорбить почти взрослую девятилетку! Словно она совсем несмышленыш ясельный и не понимает важности таких вещей, как вовремя заряженный респиратор.

Почти полностью успокоившись насчет сестры, Сандра уже собиралась ехидно поинтересоваться, где же та могла наглотаться дыма, которого не берут стандартные фильтры… Но вовремя вспомнила про печальную судьбу директорского кара. И ничего не спросила.

Дейзи воспользовалась ее заминкой, вывернулась из рук и змейкой юркнула на верхнюю спальную полку. Мамина, самая нижняя, была и самой удобной, но ею ни одна из них пока ни разу так и не воспользовалась. Не сговариваясь. Словно это примета какая. Словно могло чем-то помочь или что-то решить.

Свет на своей полке Дейзи включать не стала, сразу же задернула шторку и засопела старательно. Так быстро заснуть она, конечно же, не могла, но и разговаривать явно не хотела.

Сандра вернулась к терминалу, невольно прислушиваясь. Но старательно ровное дыхание сестры было спокойным, без пугающих присвистов. И капиллярных кровоизлияний тоже нет. Это все нервы. Правильно говорят, что пуганый девулей грымзик и от электрокабеля шарахается.

Так. Соберись! Нервы тебе еще пригодятся, и не только тебе, да и вообще нервы — слишком дорогое удовольствие. Надо решать уже имеющуюся проблему, настоящую, а не приглючившуюся с перепугу.

Банки… Филиалы… Дочерние конторы… Их список казался бесконечным, но кончился слишком быстро. Отказы, отказы, отказы… Красной полосой по диагонали… Сандра начинает ненавидеть красный цвет.

Без паники.

Пока что адреса проработаны все, но после полуночи обновится база и можно будет попробовать снова пройтись, вдруг где-нибудь да сработает. Всегда остается надежда на компьютерный сбой или человеческий фактор. Надежды нет только у мертвых…

К тому же эти банки не единственные, шахты на них не сошлись. Есть и другие варианты. Другие банки. Куда менее законные, но кто же на Прозерпине о них не знает…

Секунду поколебавшись, она ввела новый запрос. После такой же секундной задержки сеть выдала новый список, куда более длинный и пестревший красными пометками о ненадежности, отсутствии гарантий или лицензии. Сандра настроила фильтр — только скупка, только деньги вперед — и пошла по списку, методично проглядывая прайсы. Здесь нельзя было ошибиться, следовало выбрать наиболее надежного и выгодного покупателя, а лучше — посредника. Если напрямую покупателю, то денег дадут больше, но выше и риск. А ей нельзя ошибаться, второй попытки не будет.

Разумеется, самыми дорогими были легкие. Но их Сандра продавать не собиралась: на Прозерпине с уполовиненным легким не выжить, тут и с полноценными не всем удается. А ей надо будет выжить и выплатить кредит.

Хорошо, что у человека и кроме легких достаточно парных или возобновляющихся органов! Живут люди и с одной почкой, и нормально! Ну разве что придется на гемодиализ походить, подумаешь! Кстати, сколько у них стоит почка? Хм… Жаль, что почек у Сандры не четыре, тогда почти полностью покрылась бы стоимость операции. Яичники можно отдать и оба, все равно ближайшие двадцать лет на детей денег не будет. Жаль, что они недорого стоят. Не самый востребованный товар… Кожа… Часть печени…

Она накидала в отложку с десяток запросов, показавшихся наиболее перспективными и надежными. Прочитала договоры, особенно то, что мелким шрифтом. Вроде никаких подвохов. Подсчитала обещанную оплату за вычетом налогов и комиссионных посредникам. Пересчитала еще раз. И еще…

Кажется, можно удалить заявку на глаз, и без него хватает. Даже с небольшим запасом на форсмажоры.

Голова болела, тупо, противно. Сандра потерла виски, хлебнула остывший синтоник. Глянула на часы в углу монитора. Банковские базы обнулились более двух часов назад, самое время снова пройтись по списку, подавая запросы.

Но сначала заварить свежий тоник.

Чтобы нажать кнопку кипятильника, пришлось вставать. Кухня у них была просторная, почти три шага от стены до стены, редкость даже для среднего яруса. Маме нравилось… Ярус менять нельзя, иначе все бессмысленно, а вот модуль придется сменить. На самый простенький, пусть даже и без отдельных спальных мест, это все-таки роскошь, а им сейчас надо экономить. Зато в столики стандарт-боксов встроены терминалы, чтобы работать лежа. А значит, Сандрин комм можно будет тоже продать. Конечно, встроенные терминалы примитивны, но для связи и работы сгодятся, а на развлечения и игры у нее все равно не будет ни сил, ни времени. Так что все складывается даже удачно.

Пискнул таймер кипятильника, сообщая о готовности. Сандра вынула горячий стаканчик из держателя и развернулась, спеша вернуться в удобное эргономичное кресло перед терминалом (первое на продажу, единственная ценная вещь).

Но не успела.

В спальном блоке закашлялась Дейзи. И на этот раз долго — сухим, лающим, острым кашлем. Таким же, как тот, что звучал все эти дни в ушах Сандры.

Маминым.

Затихла. Дышала сипло, с четкими присвистами.

Сандра подняла упавший стакан. Машинально слизнула с запястья горячие брызги, не почувствовав вкуса. Так же автоматически вернулась в кресло. Сунула руки в виртуальную клавиатуру, пошевелила пальцами, бездумно перелистывая прайсы.

Отчаянья больше не было. Паники тоже. Никакого отчаянья, никакой суеты. Только холодное спокойствие и отрешенная целеустремленность.

Вариантов не осталось.

Она искала деньги для операции? Глупо. Она лгала сама себе. Какая операция? Проклятый канцерогенный воздух сожжет новые легкие матери так же верно, как сжег прежние. Ведь и в клинике сказали: после пересадки весьма желательно сменить планету. Подобрать что-то с более щадящей атмосферой. Сандра это слышала, но не хотела об этом думать. Главное — не дать матери умереть сейчас, а остальное — потом как-нибудь само образуется…