Призрак Надежды

Сергей Новиков
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: В период постапокалипсиса Лазарь идёт по этому миру, который он устроил сам из-за несчастной любви, созерцает его, впечатляется и мыслит. Серафим и Дианон олицетворяют Добро и Зло во мраке постапокалипсиса, а Лазарь ищет Призрак Надежды

Книга добавлена:
17-05-2023, 09:05
0
222
16
Призрак Надежды

Читать книгу "Призрак Надежды"



Глава 11

Осень продолжала жизнь обитателей северного полушария планеты Земля. Монастырь, в котором ранее находился Александр, продолжал свою жизнь, было известно, что в Европе, где-то в районе Цюриха, зародилось движение монахов, подобное Херувимам. Их предводителя звали Цюдольф, ярый приверженец порядка, который он хотел соблюдать во всём, не взирая на помыслы и соблазны перевоплотившегося мира. Синие глаза Цюдольфа смотрели на монитор, в то время как я шагал по просторам России, его соломенные волосы отражали блики, исходящие от экрана, он был чем-то занят. Наш настоящий «средневековый» мир уже не позволял общаться с людьми из других мест планеты, мы были изолированы друг от друга, кто-то пытался что-то сделать по отношению к этому, с выгодой приобрести титан и золото, но у Цюдольфа золота была многократно больше, чем у Серафима и Дианона, потому что он владел бывшими банками Швейцарии.

Когда Цюдольфу было 19 лет, он пребывал в психиатрической больнице Цюриха. Он высказывал умные фразы, которые воспринимали за бред психбольного. В итоге, он это понял и перешёл на простую речь, в общении с медперсоналом и врачами, что ему не легко давалось. Находясь в больнице, задолго перед произошедшими событиями, ввергнувшими цивилизацию в хаос, Цюдольф имел предчувствие этого, которое высказывал людям, за что и попал в это заведение. Когда он вышел из больницы, он ушёл в католический монастырь.

Продолжая жизнь, я шёл по осеннему лесу, когда жёлтые листья летели на меня. Забывая какие-то свои мысли, я мог их вспомнить, но уже в новом времени. Сейчас век был где-то, но мы не вымерли, как динозавры. Это знал Цюдольф, он это знал ещё до того, как я набрал первый символ кода.

Жанна готовила омлет в то время, когда я наблюдал как подросток играл в компьютерную игру в некотором игровом салоне, это была известная мне стратегия, в которую я сам играл в веку. Жанну знал Цюдольф, но она была русской. Когда наступил крах, Жанна жила в Швейцарии и продолжала там жить до недавнего времени. Её дед жил в России, а родители эмигранты исчезли в хаосе апокалипсиса. Она познакомилась с Цюдольфом через 5 лет после краха, в то время ей было 17 лет, Цюдольфу 29. Я наблюдал играющего в этом времени, зная, что это была реальность, но парень не думал, как я, его мироощущение было отличным от моего, когда я знал век. Я интересовался музыкой, скачивая её в этом игровом салоне, находящейся на жёстком диске почти без надобности, это была музыка тех времён, они вспоминались в позитиве моего отрочества.

Иногда я наблюдал любовь – девушку с парнем, обнимающихся или сидящих на лавочке. Я же не имел таковых отношений, мой путь мне их не давал, я видел людей, не зная чем они живут. Это была десятая осень после краха, она была такой же, но в новом времени, которое обретало всех. Иногда я видел общение парня с девушкой, и этого я не имел. Я вспоминал, как я смотрел на девочку в 15 лет, которая играла в классики, а мои друзья смеялись от того, что я признался, что она мне нравится. И это было в прошлом моего отрочества, которое хранилось в памяти моей. Моё поколение давно стало взрослым, я же обитал на планете как безбрежный парусник.

Я закрыл глаза, осознавая одиночество, даже воронам не было до меня дела. Мне не хотелось сгинуть в пути в безызвестности, а Жанна осталась в каком-то городе, когда я всё шёл, и планета продолжала вращаться. Каждое моё дыхание продолжало жизнь в то время, когда обыватели продолжали её тоже, имея свою сущность – мы, люди планеты Земля. Я забывал обстоятельства настоящего времени, вспоминал Жанну, ничего не зная о ней, я думал о смысле и реальности, потом о людях, выживших в этом времени, также ведущих разный образ жизни, как и в веку. Я вспоминал писателей прошлого, их время жизни, думал об их смысле и всём человечестве, я думал о писателях века, которые давали своё. Я думал о своём возрасте, я знал, что я давал энергию, как и каждый из нас, но обстоятельства могут уходить в прошлое, а мы продолжать жизнь.

Моё имя – Лазарь, меня так назвал отец по моему прапрадеду, отца матери деда. Мой предок Лазарь возможно и не предполагал, что я явлюсь в этот мир через 100 лет после его рождения. Я отторгал людей, унижающих меня, использующих слова, подавляющие меня. Я продолжал жить, невзирая на обстоятельства, понимая обыденность людей, которые иногда совсем меня считали за никого, но имели чувства, потребные людям. Единственно, что я мог противопоставить – это мои мысли и мой путь. Эти перипетии мне были не нужны, поэтому я отдавался окружающему миру, который созерцал. Эти унижения я объяснял тем, что людям нужна была энергия, и они использовали этот способ получения её. Дальше думать я не хотел.

Я также не знал, обрету ли я больший смысл, чем странствие, но минуты всё шли, и это давало мне значимость, я наблюдал пустынность населённых пунктов, я думал о деятельности людей, которая для них была необходимостью, я думал о возрасте людей, о желаниях в виде мечты, которые могли не сбыться, потому что мы не проявляли энергию, а кое-кто и не верил в мечту, довольствуясь своей жизнью.

Мой друг из Питера в веку сказал, что я не от мира сего, видимо я удивлял, а кто-то требовал от меня событий жизни, но чем дальше я шёл, тем ближе я был к цели, так я думал, а цель заключалась в энергии. Ведь нам нужно было благо, но оно могло существовать лишь при жизни, что было за гранью – это неизвестно никому, но я лишь надеялся, что я не умру. Об этом люди думали из начала веков, но строя пирамиды и изобретая, поколения сменяли поколения, обретая настоящее.

Я жил, и я не умер, так же, как и ты. Меня овевал осенний ветер в безразличии к сущностям, обитающим в среде мира. Цюдольф в это время вспоминал своё пребывание в психиатрической больнице, где он пробыл всего 3 недели, там к психбольным относились не вполне, как к людям. Питание было убогим, но разрешалось читать, чем он и занимался, если позволяло состояние. Остальные же пациенты лежали на койках, у кого-то можно было обнаружить книгу, но за чтением он никого больше не замечал. Он читал лёжа, он читал, прохаживаясь по палате, он читал поздним вечером, когда освещение было слабым. Врач, иногда посещающий палаты, прохаживался так, как будто боялся испачкаться. Прогулок там не было, их держали под замком, и Цюдольф лишь созерцал прекрасное лето через окна больницы. Когда Цюдольф выписывался, у него дрожали руки, когда он заполнял опросник психолога, который это заметил и сказал, что это действие уколов.

Я шёл, невзирая на свои помыслы, иногда дающие сомнение. Но сомнение было не нужным, ведь оно могло мешать и остановить меня. Я не знал, каковы были мысли у Жанны, но она была светла, как июньский восход солнца. Я знал, что могут существовать мысли, подавляющие меня, и я же не знал, для чего встретил Жанну, но мысли о ней добавляли позитива в мою жизнь. Читая психологию в веку, я знал, что люди – существа социальные, я же по сути был оторван от людей, лишь изредка их встречая, а Жанна давала надежду и смысл того, что жизнь ещё не так плоха. И я был в состоянии идти, я продолжал это делать, и это было моей жизнью. Мы можем сказать, что Бог даёт нам возможность или не даёт, но так ли это было на самом деле?

Время шло, я это осознавал, оно было моим, а также оно было для всех обитающих в нём, настоящим временем, идущим для всех, возможно по разному, ведь ход его мы могли чувствовать не одинаково, но мы – люди настоящего жили в нём, в одном моменте времени. Мне не куда было спешить, но в тоже время я знал, что моё время не безгранично. Поэтому, вероятно, смысл был ещё во времени, но я не совсем понимал этого, и почти никогда не слышал подобного. Если бы я имел веру в Бога, я должен был бы молиться, но я не молился. Молился Александр и Серафим, они были с Богом, создавая деяния жизни на нашей планете.

Чем дальше я шёл, тем больше я проживал, и это было моим временем. Я всё думал о веке и сегодняшнем времени, ход бытия был изменён, но в тоже время оно осталось прежним. Я шёл бесцельно, но какая цель была у остальных людей? Это где-то в психологии, которая являлась наукой, но она же и не давала тех чувств, которые мне были необходимы. Не зная причин, мы продолжали жить. Я шёл после дождя, когда на мокрой земле я оставлял следы ботинок. Я вспоминал прошлое века, в котором было моё детство, события и дружбу, и проявления чувств, чего сейчас у меня было мало, вернее той жизни у меня уже не было.

Ты была в моей жизни, но кому это важно, кроме как мне? Ходьба успокаивала, отвлекала, но я каждый новый день имел отличное от другого дня состояние. Я давно не видел биоробота, я их видел за стойкой бара, но никогда в пути, я не знал, как они мыслят, но один из них стал причиной перемены мира, или это было всего лишь каплей, перевесившей чашу весов?

Во время пребывания в больнице Цюдольф грезил фашистской Германией, он представлял себя сидящим в камере в 1945 году, имел свои размышления и разговоры с самим собой, или вымышленными персонажами, наподобие тюремных надзирателей. Сейчас же он смотрел на монитор, изображающим небоскрёбы и вспомнил своё состояние, когда он представлял себя узником при фашизме. Он знал, что это был вымышленный мир, который несколько заменял настоящий. Небоскрёбы превратились в руины, но фото осталось, он знал, что это было изображение, сделанное в веку и обработанное графическим редактором. Он опять вспомнил, как будто он был в прошлом, смотрящим на будущее, рассматривая это фото. Теперь же у него была другая жизнь.

Я представлял других людей, зная, что слова имели значимость в жизни, а мои мысли могли быть выражены словами, или это были чувства без слов. Есть слова, которые беспокоят, так же, как и некоторые чувства. В Москве ты сказала, что я слишком глубоко копаюсь, тогда я что-то сказал тебе и это развеяло твою игру или роль. Ты так же имела свои размышления, приближёнными к философии. Цюдольф имел её тоже, и тогда, когда он находился в больнице, психиатр пытался убрать его философию медикаментами, с удовлетворением отмечая, что он её убрал. Видимо психиатр его не всегда понимал, или ему это было сложно.

Выжившие люди не удивлялись настоящему времени, в котором они обитали, я же взрослел в пути, это было моей настоящей жизнью в интерпретации бытия, и меня несколько удивлял этот мир. Как и в веку, что-то происходило в настоящем мире, не видимо для меня, это были процессы.


Скачать книгу "Призрак Надежды" - Сергей Новиков бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Внимание