Дары джиннов

Глава 22

– Ты так и задумала с самого начала? – Сэм обхватил меня за талию и прижал к груди, насмешливо глядя в глаза. – Заманила меня героическими подвигами на край света, только чтобы вот так сблизиться?

Я попыталась пристроить руки поудобнее, но ничего не получилось.

– Не слишком ли хитроумный план? Соблазнить тебя я могла бы и в гареме.

Мы стояли впритирку лицом к лицу, стараясь сделать зазор ещё меньше. Любовными отношениями тут и не пахло. Жинь ходил вокруг, обматывая нас верёвкой, будто собирался бросить за борт с корабля вместо якоря. Мой брат лежал без чувств в углу, закованный в железные кандалы, в которых ещё недавно Сэм стоял перед расстрельной командой альбов.

Надо было торопиться, пока не наступил рассвет и адепты Нуршема не кинулись искать своего пророка. Нет сомнения, найдут и освободят, и мы к тому времени должны быть уже далеко.

Тамид нервно бродил взад-вперёд у выхода из туннеля. Встретив наконец родных, мой бывший друг мог сколько угодно думать, что все опасные приключения позади, но с сонными зельями умел обращаться он один. Опять же, кто, кроме него, прочитает древние слова, вырезанные над дверью?

– Нет, ну разве не романтично? – не унимался Сэм. – Идти чуть ли не на верную смерть в обнимку! – Верёвка натянулась, прижимая меня ухом к его плечу, но широкую улыбку воришки я видела как наяву. – Совсем как Синбел и Сорша или Леофрик и Эльфледа.

– Не слышала о таких, – выдавила я сквозь его рубаху.

– Это из наших альбийских легенд, – пояснил он. – Леофрик и Эльфледа тебе бы понравились: он вор, а она великая волшебница, и в конце оба трагически гибнут. Ну как всегда в хороших любовных историях.

– Вот и славно, что мы с тобой не влюблённые, – фыркнула я.

Шутливые ухаживания Сэма сильно сбавили накал последних дней, и причиной, похоже, стала растущая дружба с Жинем. Пожалуй, они ладили даже лучше, чем Жинь с Ахмедом, и сейчас альб всего лишь старался поднять мне настроение. Ведь мы с ним собирались пройти сквозь сплошную горную породу, и никто не знал, что ждёт нас на той стороне.

Надпись над магической дверью Тамид худо-бедно прочитал.

– Да, язык древних, – кивнул он, прищурившись в свете факела. – Что-то про… узника.

Мы изумлённо переглянулись.

Кто же всё-таки этот узник: монстр или человек? Так или иначе, в легенде определённо была доля правды.

Мы прилетели на юг, надеясь на помощь высших сил. Может, и получим её.

– Чтобы отпереть дверь, надо назвать тайное имя, – задумчиво проговорил Жинь, – как у нас… в Стране дэвов. – Он осёкся и не сказал «у нас дома», но я всё равно поняла.

Тамид снова прищурился, разбирая старинные буквы.

– Здесь нет имени, – покачал он головой, – зато есть кое-что другое… Ага! – Его лицо вспыхнуло догадкой, и я заранее поняла, что он скажет. – Это же заклинание, чтобы освободить джинна!

Вот оно как! Те самые магические слова, которые мой бывший друг так долго искал в старинных книгах. Ключ к спасению нашёлся не в библиотеке на севере, а глубоко в недрах горы на дальнем юге. Теперь ясно, кого мы встретим за дверью – не человека и не монстра, а джинна. А преодолеть дверь можно и по-другому – с нами альб.

Кто пойдёт с Сэмом, даже не обсуждалось, и теперь, стоя с ним в тесной связке, я слушала, как Тамид читает раз за разом заклинание над дверью, и повторяла, стараясь запомнить слово в слово.

– Неплохо, – кивнул он снисходительно, как терпеливый учитель. Из него вышел бы достойный святой отец. – А в самом конце ты должна назвать истинное имя…

– Знаю, – перебила я, – мне уже приходилось их вызывать.

Тамид смущённо отвернулся, и наше краткое примирение резко оборвалось. Не стоило напоминать, что джинны угодили в подземную темницу султанского дворца отчасти по его вине.

Жинь затянул последний узел, прижимая меня к Сэму ещё теснее.

– Ну вот и всё, – вздохнул он, – не то верёвка закончится. – Меньше всего мне хотелось оторваться от альба где-нибудь на полпути, но оставшийся позади конец верёвки поможет нам найти обратный путь. Жинь нервно потёр подбородок и грустно улыбнулся. – Хотел сказать: «Представь, что ныряешь в воду», но вспомнил, что ты…

– Выросла далеко от воды, – усмехнулась я.

– Когда-нибудь непременно научу тебя плавать. Главное, постарайся до этого дожить.

– Всё, пора. – Сэм впервые за долгое время принял серьёзный вид. – Вдохни поглубже, – велел он, – и не вздумай останавливаться, что бы ни случилось!

Я послушно заполнила лёгкие до отказа, он шагнул вперёд, и мы провалились в стену. Последний лучик от факела угас, тьма пещеры стала кромешной.

Древний камень стискивал меня со всех сторон, пытаясь вернуться на прежнее место, которое занимал многие тысячи лет. Казалось, невидимые каменные руки пытаются раздавить, стереть в порошок. Тем не менее мы упорно двигались вперёд – один шажок, другой, – но чем дальше, тем труднее и медленнее. Приподнять веки я и не пыталась, ресницы вдавились в щёки. Грудь едва не лопалась от невозможности дышать.

Наконец, когда ужасная смерть в толще горы казалась уже неминуемой, кожа ощутила дуновение воздуха, рука провалилась в пустоту, а за ней и остальное тело. Спотыкаясь в связке, мы обрушились на каменный пол.

Сэм барахтался, лёжа на мне и глотая воздух широко раскрытым ртом. Вокруг было темно, но хотя бы появилась возможность дышать. Запах стоял затхлый, словно пещера оставалась запертой целую вечность. Слух улавливал лишь наше хриплое дыхание да его же гулкое эхо – судя по звуку, простора тут хватало.

Сэм повернулся ко мне, собираясь что-то сказать – спросить, как я перенесла испытание, или отпустить шутку, – но тут из темноты донеслось:

– Что-то вы припозднились.

Нащупав дрожащими пальцами узлы верёвки, я стала лихорадочно их распутывать, одновременно пытаясь успокоить колотящееся сердце. Кто бы нас ни ждал, встретить его надо достойно.

– Хм… однако, – проговорил тот же голос, зловеще отдаваясь от стен и потолка. – До вас сюда входили через дверь.

Верёвка наконец поддалась, и Сэм неуклюже скатился с меня. Освободившись от его веса, я встала и нащупала в кармане спички. Чиркнула, рассеивая сплошную темень. Альб сидел на полу и тяжело дышал – видно, протаскивать меня сквозь такую толщу камня оказалось нелегко даже для его магических способностей.

Чуть дальше него я увидела человеческую фигуру и в страхе отпрянула. Незнакомец улыбнулся – ну да, джинн и есть! Я немало их повидала, призывая в подземелье к султану, и теперь умела распознавать. Их человеческие тела слишком совершенны, будто отлиты из бронзы и отполированы, а возраст невозможно определить. Они древние и в то же время юные, прошли через многое, но не получили ни единой царапины.

Этот джинн отличался от других одеждой из какого-то давно забытого века, а ещё странным диковатым взглядом горящих алых глаз. Казалось, они готовы вспыхнуть, как тлеющие угольки, и испепелить всё вокруг.

Я подняла спичку выше, и на ногах и руках джинна блеснули железные кандалы, потемневшие от времени, но не потерявшие своей тяжести. Узорчатое ограждение из кованого железа вокруг него почти не отличалось от защитных кругов в подземельях дворца.

– Кто ты? – спросила я неуверенно. Мой хриплый голос запрыгал эхом по стенам.

– Кто я? – передразнил джинн так же хрипло, сверкнув алым пламенем глаз. Затем прищурился с подозрением. – Сама скажи, кто ты есть, раз явилась сюда, меня не зная! – Я медлила с ответом: что-то опасное чувствовалось в этом узнике. А если он как-нибудь использует моё имя… – Что за чужестранец с тобой? – Он кивнул на альба, который прижался спиной к стене, готовый в любой момент ускользнуть в камень. – От него пахнет сырой землёй! Не иначе отродье наших робких братьев с зелёных островов. – Речь джинна походила на строки из Святого писания с их вычурными оборотами. – Что ищет он здесь? Нет ему веры моей!

– Благодарю за гостеприимство, – буркнул Сэм.

В пещере повисла мёртвая тишина.

С таким отношением к альбу джинн едва ли будет нам полезен, он станет говорить разве что со мной одной.

Я обернулась к нашему чужеземному другу, но, увидев в свете спички моё выражение лица, Сэм заранее покачал головой:

– Нет, не уйду, и не проси. Ты что, спятила?

– Я тебе жизнь спасла, не забывай, – попробовала я шутливый тон, как будто сама не страшилась участи остаться здесь навеки с бессмертным существом.

– Ну да, ну да, – усмехнулся альб, – а теперь раскаиваешься. Если вернусь через стену один, Жинь меня прикончит не раздумывая, так что не стоило и спасать, были бы в расчёте. – Он с глубокомысленным видом прикинул на пальцах зловещую арифметику.

Я наклонилась ближе к нему. Мерцающее пламя спички добралось до пальцев, я бросила её и вытащила другую.

– Если мы не получим помощи, погибнут многие… Сэм, пожалуйста!

Крошечное пламя снова вспыхнуло, освещая задумчивое лицо альба.

– Ладно, – решил он, – дам тебе два куплета «Свистушки Дженни» и вернусь сюда.

– Что ещё за Дженни? – не поняла я.

– Ну, то есть… Короче, – хмыкнул он, словно не сам молол ерунду, – такая бесконечная песня, которой отмеряют время работы в поле. Десять куплетов – ровно час.

– Мне надо семь куплетов, не меньше.

– Хорошо, пусть будет три.

– Пять, и я не скажу Жиню и Шазад, как ты лез целоваться.

– Замётано. – Он торжественно пожал мне руку. Взялся за конец верёвки, уходящей в каменную стену, и быстро завязал мне вокруг пояса. – Так я скорее тебя найду, – ухмыльнулся он, но тут же нахмурился. – Но уж ты, пожалуйста, дождись меня целой!

Альб шагнул из кружка света от спички, обернулся, подмигнул и исчез в стене. Я осталась одна в тёмной пещере с джинном.

Алые огненные глаза смотрели в упор, неотрывно.

– Кто твой отец, крошка демджи?

– Какая разница? – пожала я плечами.

– Ты спросила, кто я. – Глаза джинна не мигали совсем, от его взгляда пробирала дрожь. – Память смертных коротка, но не настолько же. Скажи, кто ты, и я отвечу, кто я.

Ещё один любитель торговаться! Только меня на мякине не проведёшь. Джинны поднаторели в уловках и обмане. Вызнает что-то про тебя и сразу возьмёт верх. С другой стороны, если промолчать, тоже ничего не выгадаешь, да и времени нет на пустые пререкания, Сэм уже на той стороне и отсчитывает свои куплеты.

– Бахадур, – ответила я. – Моего отца зовут Бахадур. – На лице джинна мелькнула хитрая улыбка, словно он наконец решил головоломку. – Теперь твоя очередь!

– Ну что ж, дочь Бахадура, – произнёс он с явным удовольствием, – у меня тоже есть имя… вернее, было очень давно, задолго до твоих человеческих предков. Было, но отнято. Теперь я живу без имени, я просто Отец греха.