Дары джиннов

Глава 24

– Ну вот, дочь Бахадура… – Пробившийся сквозь тьму слабый свет позволял разглядеть лицо джинна, но исходил не извне, а изнутри древнего существа. – Чего ты желаешь теперь?

Ощущение новых возможностей нахлынуло, переполняя меня. Чего я хочу? Заставить султана ответить за смерть Ширы, Имин, Халы… Одержать наконец победу, за которую они и многие другие отдали свои жизни. Возвести на трон Ахмеда, чтобы он правил в интересах народа Мираджа, а не иностранных держав… Однако желать чего-то столь масштабного и допускающего разные толкования было бы просто глупо, слишком много раз джинны обманывали людей.

– Я хочу, чтобы ты доставил меня в Эремот.

Отец греха молча улыбнулся, и каменные стены вокруг нас вздрогнули, будто живые. Двигать руками, как мне, чтобы управлять песком, ему не понадобилось, он даже не моргнул, когда толща скалы пробудилась от сна бесчисленных тысячелетий, разминая, подобно левиафану, своё гигантское тело.

Камень раздвинулся, открывая проход – не назад, к руинам Садзи и пещере, где меня ждали друзья, а в самое сердце горы.

Мощь джинна поражала воображение. Только теперь я по-настоящему осознала, что имею дело со всесильным бессмертным, создателем людей. Что за дело до их мелочного мира и жалких войн существу из легенд, способному двигать горы и сотрясать землю. А я, я сама, взяла и освободила его!

– После тебя. – Он протянул руку, указывая путь, и я невольно обернулась на стену, отделявшую меня от товарищей. – Позади остались люди, которые тоже тебе небезразличны, – насмешливо повторил он мои слова, – а особенно один из них, не так ли? – Я нахмурилась: откуда он узнал про Жиня? – Ты скорее умерла бы, чем заставила их рисковать ради тебя, а значит, предпочитаешь спасти тех, других, сама, в одиночку. Так?

Поправлять его я не стала и шагнула во тьму разверзшейся горы. Загир двинулся следом, и проход за ним закрылся.

«Что же подумает Сэм, явившись меня выручать и не обнаружив в пещере никого? Ладно, будем живы, как-нибудь объяснимся».

Мы шли в молчании довольно долго, и темноту рассеивало лишь тусклое сияние от тела джинна, но затем далеко впереди, словно одинокая звезда в ночи, забрезжил огонёк.

Стена Ашры всегда представлялась мне вроде укреплений Сарамотая – высоченной, мощной и неприступной, только огненной, сквозь которую не могут проникнуть гули и прочие чудища, только не снаружи, а изнутри. Однако она оказалась вовсе не похожей на бушующий огонь, которым султан окружил столицу, а больше напоминала тот ослепительный свет, что исходил из машины, убившей джинна Фереште. Легче и нежнее яростного пламени джиннов – горящая девичья душа, лишённая тела. А внутри, если приглядеться, мелькали непонятные очертания, похожие на узоры ковра.

Когда-то это пламя было девушкой, выросшей в песках во время войны, как и я. Теперь осталось лишь вечное пламя её души.

– Ашра была человеком? – обернулась я к джинну, остановившись в шаге от стены.

Тлеющие угольки глаз вспыхнули, окидывая её взглядом:

– Думаю, ты и так уже знаешь ответ, дочь Бахадура.

Я знала. Поняла, едва завидев светлую звёздочку в конце туннеля. Ашра была демджи, которая пожертвовала собой ради победы наших предков в войне, но её происхождение было забыто, и в легендах остался лишь геройский поступок. Так же как в истории принцессы Хавы, а может, и сотен других демджи былых времён.

После моей гибели от освобождённого огня Фереште тоже будут рассказывать о геройских подвигах Синеглазого Бандита, но не о синеглазой демджи.

Эремот где-то здесь, за стеной. Там всё, что осталось от нашего восстания.

– Как мы пройдём туда? – вновь обернулась я.

– Очень просто. – Загир нагнулся – как-то неестественно, будто пламя наклонилось на ветру, – оторвал от пола камушек, словно травинку на лугу, и бросил сквозь огненную завесу. – Снаружи она пропустит любого… – Внезапный порыв ветра подхватил катящийся камень и швырнул назад, прямо мне в голову, однако на сей раз, попав в магическое пламя, тот мгновенно рассыпался в пыль. – Но не изнутри.

Султан выбрал для узников темницу, из которой нет выхода. Их дальнейшая судьба его не интересовала, и, не будь узникам полезного применения, он сам бы их убил. Он притворился милосердным, заменив смертную казнь заточением, а затем отправил несчастных медленно умирать во тьме, уверенный, что беспокойства они больше не доставят.

– А ты выведешь нас обратно? – заволновалась я.

– Могу, – загадочно улыбнулся джинн. Он не лгал, но доверять ему не хотелось ну нисколечко.

– Тогда после тебя, – с усмешкой повторила я его приглашение.

Наши взгляды столкнулись, высекая искры. Помолчав, Загир кивнул:

– Как пожелаешь.

Он прошёл сквозь завесу, словно той и не было, и обернулся уже на той стороне, ожидая меня.

Я знала, что рискую, но сколько уже раз я это знала, но всё равно делала и чаще всего выходила сухой из воды.

«Не зашла ли я на этот раз слишком далеко? Впрочем, что ещё остаётся…»

Глубоко вдохнув, я выкинула из головы лишние мысли и шагнула вперёд.

По ощущению стена из света мало чем отличалась от солнцепёка на поляне. Мгновение приятного тепла, и вот я уже стою рядом со своим сомнительным союзником. Дальше снова тёмный длинный туннель, на вид такой же, но я сразу ощутила разницу.

Воздух был пропитан запахом и вкусом железа. Ещё хуже, чем в Садзи. Не настолько, чтобы отбить мои способности демджи, но кожа уже неприятно зудела, и я невольно задержала дыхание. Казалось, даже Загиру здесь было не по себе.

Свет от стены Ашры вскоре вновь превратился в тусклую звёздочку за спиной, а затем исчез вовсе. Темнота действовала на нервы. С каждым шагом мы углублялись в сердце горы, словно ночные гули, что выслеживают во тьме добычу – а может, мы сами здесь чья-то добыча?

Наклонный туннель опускался всё глубже, и я невольно ускорила шаг. Вначале мой взгляд почти не отрывался от пола, но тот оказался на удивление ровным, будто отполированным, так что опасение споткнуться быстро развеялось. Я провела рукой по стене – такая же гладкая. Может, здесь ползал чудовищный змей Разрушительницы, созданный ею для самой первой войны? Кружил и кружил во тьме подземных туннелей в поисках выхода, чтобы наброситься на джиннов и смертных. Теперь чудище мертво – первая смертная обезглавила его. Но мало ли кто ещё остался здесь с тех времён.

Впервые в жизни я осталась одна. Не в тесноте дядюшкиного жилища, набитого двоюродными братьями и сёстрами, не с Жинем и караваном кочевников в песках, не в шатре рядом с Шазад, всегда готовой прикрыть мне спину. Даже в гареме у султана рядом были женщины и дети, а в Скрытом доме – товарищи, хоть их и оставалась жалкая горстка.

Теперь – никого. Ни Жиня, готового защитить, ни близнецов-оборотней, которые унесут на крыльях от опасности, ни Сэма с его вечными шутками, что отвлекут от пугающей тишины.

Ноги несли меня прямо в ад, и я шла туда по своей воле, чтобы спасти друзей.

Туннель тянулся бесконечно, и усталость становилась непереносимой. Я не спала с самой Арчи, и сколько времени прошло с тех пор, здесь трудно было угадать, хотя ощущение было, что наверху давно рассвело.

Прислонившись к каменной стене, я сползла на пол, давая отдых ноющим ногам. Загир тоже остановился, наблюдая за мной с насмешливым любопытством.

«Что, успел забыть, как хрупки смертные по сравнению с могущественными джиннами?»

В слабом сиянии его тела я разглядела на полу что-то знакомое.

«Пуговица?»

Рука невольно метнулась к вороту рубахи – точно, оборванная нитка.

– Мы здесь проходили уже! – изумлённо пробормотала я, с трудом приводя в порядок мысли.

– Конечно, – весело согласился Загир. – Уже не один круг сделали.

– Заблудились? – Я растерянно тряхнула головой, уставившись на него.

– Только ты, – ухмыльнулся джинн, – я всегда точно знаю, где нахожусь.

Я вскочила на ноги, сверля его яростным взглядом:

– Мы должны попасть к узникам в глубине горы. Я так хочу, и ты обещал исполнять мои желания!

Джинн рассеянно кивнул.

– Хочешь-то хочешь… И в то же время боишься того, что там узнаешь. На самом деле, крошка демджи, тебе не очень хочется знать, кто из твоих друзей жив, а кто нет, иначе бы твой правдивый язык давно уж подсказал. – Он был прав: все долгие ночи в пустыне я сдерживалась, чтобы не сказать вслух, что Ахмед и Шазад живы. А вдруг не удастся выговорить. – Ты не хочешь узнать, что опоздала. Твои желания, крошка демджи, так противоречивы, что я, исполняя их, мог бы водить тебя здесь сколько угодно, то ближе к узникам, то дальше, пока не рухнешь без сил. – Его палец описал круг в воздухе, а на лице мелькнул зловещий отсвет безумия. – Мог бы оставить тебя здесь умирать от голода, чтобы мой тюремщик Бахадур нашёл вместо меня свою мёртвую дочь – разве не прекрасная месть?

Уже не в первый раз я подумала, что выпустить его из заточения было величайшей глупостью. Ладно, что сделано, то сделано, придётся играть в опасную игру дальше. Умирать нельзя, – по крайней мере, не успев вызволить наших. Так или иначе, смерть не входила в мои желания.

– Что ж, удачи, – хмыкнула я с деланной небрежностью, – может, Бахадур и не сумеет освободиться в ближайшие годы, так что найдёт лишь мои косточки. Может, тебе повезёт, и он даже не узнает, чьи они.

«А может, Бахадуру и всё равно…» – подумала я, но не стала произносить вслух.

Немигающий взгляд Загира яростно вспыхнул, потеряв даже намёк на сходство с человеческим.

– Ну хорошо, – помолчав, выдавил он и расплылся в улыбке, которая пугала ещё больше, чем взгляд, – пожалуй, сделаю, как ты хочешь. – Его протянутая в сторону рука осветила боковой проход, которого я иначе и не заметила бы. – Сюда, дочь Бахадура!