Призрак Надежды

Глава 5

«Вера без дел мертва», – вспомнил Александр слова Писания. «Я отправлюсь к Серафиму и присоединюсь к Херувимам». С печалью он осознавал, что ему придётся сражаться против Дианона, своего брата. Покидая монастырь, он обернулся, перекрестился и пошёл прочь. Осенний путь приветствовал его. Он был безоружен, путь далёк, и неизвестное ждало впереди его. Никогда не знавший чувства любви, он смиренно шёл по дороге. Его облачение выдавало странствующего монаха. Не одержимый страстями, он шёл спокойно, предчувствуя встречу с Серафимом. В монастыре ничто не искушало его, а теперь он вышел в мир, в прискорбии своём ставший упадническим. Ушедший из мира 15 лет назад в монастырь, Александр вновь видел его, но мир был уже не таким как прежде, он это знал. Много времени он проводил в уединении в кельи, а теперь простор был вокруг, он предчувствовал встретить людей в каком-нибудь поселении, и он ожидал, что он увидит.

В первом городе, в который зашёл Александр, он встречал разных женщин, некоторые из них с улыбкой смотрели на него. Он бесстрастно шёл дальше. Долгие годы в монастыре привели его ко смирению и избавлению от искушений. Он смотрел на этот мир, не прикасаясь к нему, лишь ступая по земле. Он знал, что он вышел в мир и что его надо принять, но скоро он присоединится к Херувимам и станет бороться со злом мечом карающим. Проходя мимо бара, он увидел проститутку в чулках и короткой юбке. Ничего не сказал он ей, он привык хранить молчание.

– Святой отец, не найдётся пару кусков титана? – улыбнулась ему она.

Он лишь сжал пальцы.

– Я бы тебя избавила от девственности, – смеялась она.

Но Александр шёл дальше, презирая падших.

– Ой, какой молчаливый, – высказывалась проститутка, но тут к ней подошёл мужчина, близко к ней прислонившись.

Удаляясь, Александр слышал смех этой женщины, которая не думала, насколько разными они были: монах и проститутка. Александр вновь наблюдал суету мира, которая была ему противна. Она была необходимостью, он думал о лишних движениях людей, вспоминая пребывание в монастыре. Такое мировосприятие было у него, простые горожане жили своей жизнью. Он шёл по городу, сохраняя внутренний мир свой. Он знал, что он уже прикоснулся к внешнему миру, но не смешался с ним. Он был монахом, заботившимся о внутренней чистоте, ступая по земле, пачкая ботинки грязью.

Виктор же не думал о прегрешениях своих, их у него не было. Он шёл по осенней дороге навстречу своей судьбе. Мысли его были тяжелы, и он не мог избавиться от этого, пока не увидит Дианона, которому было и невдомёк, что муж Даши ещё жив и где-то обитает. Виктора принимали за сумрачного, он шёл в потёртой чёрной одежде. Он думал о Даше, в то время как я думал об Алисе. Он шёл к ней, а я шёл гонимый призраком.

Проходя один пустынный посёлок, я увидел обветшалое здание Дворца Культуры, на левом крыле которого, под козырьком крыши болтался висельник. Никому не было до него дела, или ещё не успели его снять, но зрелище было иронично-трагичное. Кто-то отдал душу Богу от несчастной жизни, а повеситься решил на всеобщее обозрение, напоследок выразив своё несчастье всему миру.

Рассвет был не явным, всему остальному миру было всё равно, кто я такой. Я потерял настроение идти к Александру, я развёл костёр в лесу и смотрел на пламя, подбрасывая ветки, я смотрел, как они горят и трещат, а искры взмывают вверх. Мой титан заканчивался, мне нужно было его где-то найти. В дневник я давно не писал. Я уже думал о своём существовании, или это была жизнь? В веку я вёл обычную жизнь, ходил на работу. А сейчас у меня было чувство нереальности существующего. Психология людей не меняется ни временем, ни событиями. Думая о конечности бытия, я представлял людей, себя. Радость и благоустройство были где-то в веку. Я чувствовал длительность времени, боясь осознать то, что я умру. Проживая жизнь, я думал, что она значит. Необходимость в чём-то, в различных мыслях существует разной для людей. В веку я пытался читать философию и психологию, но читая это, я не находил ответов, я их находил, лишь проживая жизнь и осмысливая её. Первая цель поступков человека – стремление к благу. Я размышлял об обычной жизни людей века, ведь то благо было потеряно, но и тогда люди не чувствовали себя счастливыми. И это определение – чувствовать себя счастливым уходит в философию, потому как я осознаю, что чувство счастья не может быть вечным, и это осознаётся мной не нужным, так как определение счастья слишком высокое и несколько наивное.

В заброшенном городе, который я проходил, я обнаружил взломанную аптеку, в которую решил зайти. В каком-то ящичке, на котором было написано наркотические средства №1 было пусто, только валялись таблетки «Сибазон». Находясь слегка в угнетённом состоянии, я взял последнюю пачку, которую бродяги не забрали, выпил одну штуку, мне это что-то дало, но мне было грустно и я выпил ещё одну. Наступило некоторое состояние, напоминающее лёгкое опьянение. Последнее время мне приходили мысли об энергии, и я знал, что я их выпил, потому что мне её не хватало. Пустынное одиночество разбавляла окружающая природа осени, которая, как мне казалось, тянулась уже долго, а я всё продолжал свой путь. Я не мог остановиться, а Елена что-то хотела, чего я понять не мог, возможно мне в этом поможет Серафим, но до Александра ещё пол пути. А по дороге встречались дымящиеся деревни, то бандиты жгли их, или Херувимы, огню безразлично, что сжечь.

Мне не хватало Элизы, тоска осени успокаивала и очищала мысли свежим ветром. На обычных шлюх я смотрел с пренебрежением, ими не брезговали бандиты. Челядь занималась этим в лесу или в сараях на сене с приноровившимся к жизни девушками, находящимися во власти банды Дианона, остальные люди не влезали куда не надо и устраивали свою жизнь как могли. Серафим хотел очистить мир святостью, как и Александр, но Александр долгое время был в монастыре, где он считал своё дело служением богу в дали от мирской суеты. Видимо скорбь Виктора повлияла на Александра и долгое пребывание в монастыре, когда на планете существовало убожество и противостояние. Я избегал идти по темноте, не смотря на свой датчик движения, поэтому я шёл в светлое время суток. В темноте я жёг костёр и пребывал в себе, обволакиваемый дымом, вспоминая походы, которые я совершал в детстве. Тогда мне было совершенно не известно, что нас ждёт.

Время шло неизбежно, я вдруг начал думать о том, что мне уже 39 лет. Я знал людей, которые умерли в более молодом возрасте, я знал людей, которые умерли не старыми, я знал людей, которые умерли, но я их знал. Смерть для людей являлась непостижимым и явным. Почему же непостижимым? Да, такое обычное явление при котором мы уходим. Но где я был до своего рождения и куда я уйду после смерти? Как мы можем родиться из небытия, как мы можем уйти в небытиё? Ответ на этот вопрос мне не дал никто. Я считаю, что философия должна являться опорой, но я слышал столько слов, которые мне не дали опоры, что на это в веку я не стал тратить время.

Энергия правит миром, я это понял в один из осенних дней. Люди это поймут, но нужно ли это им? Когда начинаешь на все процессы мира смотреть с позиции энергии, этого становится достаточно, чтобы несколько позавидовать незнанию. Раньше я этого не знал, даже когда нажал кнопку Enter. А теперь я это знаю. Но я столько обо этом думал, что оставил эти мысли. Что я не понял, это откуда она берётся. Но теперь я понял, почему я шёл – потому что я уничтожил мир века. И я думал, смогу ли я остановиться? Эйнштейн создал формулу, по которой сотворили атомную бомбу. Разве он хотел зла людям? Поэтому я думал, что знание об энергии можно воплотить не только в добро, но и в зло. Желание приобрести – это одно из основных желаний человека. А я уже приобрёл – постапокалипсис, устроенный мной, но пока я видел звёзды над головой, я продолжал свой путь.

Когда не хватает общения, ты пребываешь в себе, слушаешь музыку и размышляешь о существующем мире и себе в нём. В веку у меня были друзья, которые жили в разных городах, а потом связь с ними я потерял, только знал, что Александр пребывал в монастыре. Меня насыщала природа осени: изредка кричащие вороны, шелест осенних листьев, запах увядающей травы, серое небо, в котором смутно проглядывало солнце, ветер, освежающий лицо, несущий прохладный воздух, вдыхаемый моими лёгкими. Я не думал о километрах, пройденных мной, я шёл уже давно. Ночью я смотрел на звёзды, как и люди, жившие задолго до меня. Я видел звёзды, зная, что они слишком ярки, думая о планетах, на которых существует жизнь, о расстоянии, которое мы ещё не преодолели, что бы увидеть жизнь на других планетах.

Проживая жизнь, мы не можем вернуться в прошлое и изменить его. Мы можем сказать: «если бы», но это «если бы» не совершилось, совершилось то, что мы имеем на момент времени настоящего. Жизнь совершается определённым образом, позже мы можем жалеть, что поступили определённым образом. Я раньше думал об этом «если бы», но ведь это – время, которое нельзя изменить. Я думал о том, что люди проще меня, а что за этим стоит, я понять не мог. Сейчас я не мог поговорить с Серафимом на эту тему, а до Александра я ещё не дошёл, и зная его молчаливость, я предполагал, что он бы ответил что-нибудь скромное, но не наверняка. А его склонность разбирать свои недостатки, мне не очень нравилась.

Я лёг спать у затухающего костра в 0 часов 00 минут. У меня не было ни единой души, с которой можно было бы обмолвиться словом. Я чувствовал себя жителем природы. Небосвод усыпали звёзды, и я думал, что на одной из планет, где существует цивилизация, подобная нашей, никто не устроил апокалипсиса, и у них всё хорошо. Как жила сейчас Алиса, этого я не знал, спала ли она по ночам, или уже забыла меня? Среди деревьев было уютнее, чем в покинутом городе. До весны было далеко, но когда она наступит, я не увижу процветающего города с наряженными женщинами, улыбающимися тебе навстречу. Я думал о вселенной, что мы один из миров в необъятном космосе, и что время, когда всё переменится к лучшему, я скорее всего не увижу.