Баламут

Глава 11

27 июня 2112 г.

…В понедельник утром я проснулся минут за двадцать до будильника, хотя накануне лег достаточно поздно. Открыв глаза и увидев на своем плече голову Ларисы Яковлевны, на миг потерял дар речи, а потом вспомнил, что в четвертом часу утра, досмотрев третью романтическую комедию подряд, мы оставили у себя сестер Нелюбиных, из-за чего были вынуждены отправляться в одну спальню и укладываться в одну кровать. Само собой, не раздеваясь и каждый на своем краю.

Выбираться из объятий сладко спящей женщины не стал, побоявшись ее разбудить. Но отметил, что мы лежим на моей половине, а значит, я ни в чем не виноват. Потом с большим интересом изучил лицо, успевшее немного загореть, полюбовался длиннющими и очень густыми ресницами, аккуратным носиком и изумительно красиво очерченными розовыми губами, перевел взгляд на кисть руки с длинными и тонкими музыкальными пальцами, жутко диссонирующими с «набитыми» костяшками, и строго-настрого запретил себе смотреть на полную и чертовски упругую грудь, упирающуюся в правое подреберье, чтобы не опростоволоситься. А секунд через пятнадцать заметил, что самым краешком сознания прислушиваюсь к ощущениям в области, соприкасающейся с аппетитными полушариями, и разозлился. Естественно, на себя. Поэтому зажмурился, сфокусировал внимание на магистральной жиле левой руки и принялся гонять по ней Силу от локтевого сгиба до центра ладони и обратно.

Пусть и не сразу, но поймав тренировочный ритм, ухнул в состояние безвременья, но «практически сразу же» вывалился из него из-за вибрации коммов, пожелал Шаховой доброго утра и… смутился от очень уж игривой шутки:

— Елисеев, у тебя совесть есть? По-настоящему любимая женщина должна просыпаться не от сосредоточенного сопения мужика, вздумавшего помедитировать, а от нежного и очень долгого поцелуя… куда-нибудь!

Щуп влетел в ее жилу сам собой и завязал мозги морским узлом: Язва была смущена ничуть не меньше меня… и в то же время млела от какого-то совершенно запредельного счастья, спокойного, как море в мертвый штиль!!!

Вторая составляющая отбила всякое желание отшучиваться, и я задал прямой вопрос:

— Лар, скажи, а какой ответ тебе хочется услышать на самом деле?

Она задумалась, а через несколько секунд обескураженно улыбнулась:

— Ты знаешь, никакой: откровенно говоря, мне настолько хорошо, что хочется остановить мгновение.

— Это ведь не все, верно? — спросил я, ощутив появление новых эмоций.

Шахова задумчиво потерла переносицу, условным жестом попросила вывесить текстовый редактор, дождалась появления виртуальной клавиатуры и набрала ответ:

«Да, не все: мне стало немножечко грустно из-за того, что у тебя нет сродства с Разумом — с ним ты бы смог почувствовать, что творится у меня в душе, и мне бы не пришлось объяснять, что в моем отношении к тебе нет сексуального оттенка, зато любви, как к Личности, целый океан…»

Мне захотелось провалиться сквозь землю, и я начал набирать предложение за предложением:

«У меня есть сродство с Разумом. И щуп. Правда, совсем короткий. Стыдно признаться, но когда ты меня касаешься, я, бывает, проигрываю войну с самим собой и на долю секунды «заглядываю» в твои чувства. В день знакомства меня победила паранойя из-за того, что я панически боялся подставить матушку. А ночь откровений подсадила на твое душевное тепло и искренность, помогла увидеть такой, какая ты есть на самом деле, и упростила принятие. Но это все равно не умаляет моей вины. Прости меня, пожалуйста! Если надо, могу дать клятву Силой больше ни-…»

Шлепок по руке прервал это словоизлияние, а «монолог» Шаховой чуть-чуть ослабил чувство вины:

«Не говори глупости: на твоем месте я делала бы то же самое, и не факт, что смогла бы признаться так же легко и быстро, как ты. Просто потому, что я вояка на всю голову и понимаю, что о таких козырях говорить просто нельзя. Далее, за «душевное тепло и искренность» огромное спасибо — ты себе не представляешь, как меня согрели эти три слова. И последнее: пользуйся щупом, когда заблагорассудится: мое желание заслужить твое абсолютное доверие стало только сильнее, ибо теперь это вполне реально!»

Я опять потянулся к ней этим плетением, одурел от того, что творилось в ее эмоциях, и торопливо проверил свои ощущения:

«Ты боишься, что я откажусь?»

«Что откажешься, что дашь волю угрызениям совести, что включишь стесняшку и все такое. Поэтому повторю еще раз: я хочу, чтобы между нами не было никакого недопонимания, поэтому буду счастлива, если ты возьмешь за правило задавать прямые вопросы при появлении любых, даже самых мелких сомнений. И еще: Рат, я чуть не сдохла от горя из-за мнимой гибели твоей матушки, так что теперь, когда я «воскресла» и снова вросла душой в нее и тебя, даже перспектива охлаждения пугает до смерти…»

Щуп подтверждал каждую фразу, и я сломался:

«Я тоже очень не хочу недопонимания, поэтому предлагаю компромисс — буду использовать это плетение во время твоих прикосновений. Чтобы у тебя осталась зона комфорта. А теперь вопрос не по теме: Нелюбины уже на ногах, значит, пора начинать шевелиться и нам. Что играем?»

«Бери меня на руки и неси в ванную: ночь выдалась веселой, и у меня не ходят ножки…»

…Описанную сценку мы отыграли баллов на десять по пятибалльной системе, смутив сестричек неприкрытой чувственностью отношений. Правда, натолкнувшись на Катю, «сообразили, что дома не одни», «смутились» и «ускорились», но это ускорение «вынудило» Шахову вспомнить о том, что она владеет целительскими навыками, и взбодриться. В результате уже минут через пятнадцать после нашего подъема наша четверка скатилась на первый этаж, выбежала из дома и рванула к пляжу. Мимоходом поздоровавшись с дежурной двойкой телохранителей, при нашем появлении подмигнувшей фарами машины.

Близняшки, уже знакомые с маршрутом, бежали, не экономя силы, так как успели оценить профессионализм Ларисы Яковлевны и знали, что ровно через километр она приложит их восстановлением, при получении травмы исцелит «и все такое». Но радикальнее всего изменилось эмоциональное состояние — сестры наслаждались чуть ли не каждым шагом и предвкушали двухчасовой «кайф»! К сожалению, отзаниматься по полной программе нам было не суждено — стоило пробежать сегодняшнюю «пятерку», раздеться, войти в море и отплыть метров на двести, как у меня ожил комм.

Дамы плыли в кильватере, ориентируясь по моим ногам, поэтому остановились и зависли на месте одновременно со мной. А я принял звонок с неизвестного номера, вежливо поздоровался и услышал смутно знакомый голос:

— Ратибор Игоревич? Вас беспокоит генерал-лейтенант Петр Денисович Кораблев, Его Императорского Величества Канцелярия! Прошу прошения за то, что звоню в столь ранний час, но возникла настоятельная необходимость поговорит с глазу на глаз.

— Петр Денисович, я, как бы, в Дагомысе…

— Я в курсе. И тоже тут: в данный момент двигаюсь по пеленгу вашего комма и менее, чем через четыре минуты подъеду к центральному входу на Ленивый Пляж.

— Что ж, мы разворачиваемся и плывем к берегу.

— Большое спасибо за понимание! — заявил он и отключился.

— Кто звонил? — спросила Шахова, так как входящий аудиосигнал шел на гарнитуру, и она слышала только мои реплики.

— Генерал-лейтенант Кораблев. Подъезжает к центральному входу на наш пляж. Хочет о чем-то поговорить.

— Такие люди, как он, из-за ерунды не отвлекают! — философски заметила она, но потемнела взглядом.

Я поднял вверх правую руку, отпальцевал новые вводные напрягшимся телохранителям, привычно выдерживавшим положенное расстояние, и дал команду разгоняться.

Плыли, вроде как, на полной скорости и в полный штиль, но на берег выбрались уже после того, как массивная фигура гостя из Великого Новгорода показалась в проеме ворот. Пока сушили волосы и тела, он подошел поближе, узнал всехтрех женщин, учтиво поздоровался, сделал один общий, но очень красивый комплимент, и спросил у сестричек, как здоровье некой Арины Яновны. Затем велеречиво извинился за то, что вынужден ненадолго похитить «их общего кавалера», и предложил мне прогуляться вдоль кромки прибоя.

Я спросил, насколько конфиденциальный вопрос планируется обсудить, получил ответ, оставлявший свободу для маневра, и продавил участие Лары в планирующейся беседе. На всякий случай, ибо понимал, что в интригах сильных мира сего она понимает на несколько порядков больше меня.

Реакция Кораблева удивила: не успев согласиться на мою просьбу, он махнул рукой, заявил, что вопрос, требующий решения, не под грифом, и попросил Нелюбиных не обсуждать эту тему ни с кем, кроме нас. А затем обратился ко мне:

— Ратибор Игоревич, чуть более восьми часов назад в семидесяти пяти километрах от Владивостока военно-транспортный самолет «Индепендент» без опознавательных знаков пересек государственную границу Российской Империи и полетел в сторону Читы. Двигался на сверхмалой высоте, уже через час сорок семь начал набирать высоту в пяти километрах от форта номер двадцать два, а прямо над Стеной сбросил десант, ушел в вираж и был сбит ЗРК форта номер двадцать один…

Я чуть было не присвистнул и взорвался:

— Прошу прощения за то, что перебиваю, но от Владивостока до Читы порядка тысячи семисот киломе-…

— Организаторы этой акции купили «коридор» за бешеные деньги… — мрачно вздохнул генерал. — Однако ни одна из арестованных пешек не знала ничего действительно важного. Да, восемнадцать человек все еще в бегах, но я уверен, что и они всего лишь исполнители. А Император в бешенстве и ждет конкретных результатов. Ведь то, что я рассказал, было цветочками, а ягодки еще интереснее: отряд предположительно из двадцати двух-двадцати пяти человек, приземлившихся за полосой отчуждения, ушел вглубь Зоны, походя уничтожил две рейдовые группы, отправленные вдогонку, и растворился в лесу. Слово «растворился» я использовал не зря: рейдовые группы из фортов номер восемнадцать и двадцать четыре, прибыв на место десантирования, не смогли взять след, хотя в их составе были опытные следопыты. И последнее: в том что этот отряд двигается к Червоточине, нет никаких сомнений. Есть проблема: в данный момент все засечники, кроме вас, находятся вне зоны действия Сети. Впрочем, хорошо знакомый вам ротмистр Тверитинов заявил, что единственный человек, способный выследить, догнать и закатать в землю этих уродов, это вы. Скажу честно: я в курсе вашей ситуации и понимаю, насколько вам не хочется возвращаться в Зону. Но в то же время знаю, что каждая минута промедления может обойтись Империи очень и очень дорого, поэтому заранее согласен на любыеусловия.

Я набрал в грудь воздуха, чтобы озвучить ответ, но Шахова оказалась быстрее:

— Петр Денисович, вы серьезно хотите отправить шестнадцатилетнего парня вдогонку за группой из двух с лишним десятков профессионалов?!

— По одному слову я отдам под его командование хоть всех рейдеров Стены!