Тринадцатый апостол

Глава 22

Странный КВН

Андрей сидел возле открытой двери железного гаража, который достался ему по наследству от отца как самостройное и подлежащее немедленному сносу незаконное строение (согласно выцветшему от времени клочку бумажного объявления, остатки которых украшали все близлещие металлические и несколько железобетонных гаражей стоявших в стороне от их жилого квартала). Потеряв Катю и Руламу, ему хотелось думать о чём-то другом, но это у него никак не получалось.

Жарко светило солнце и Андрей решил, закрыв гараж, перейти в находившийся за ним небольшой перелесок с его тайным убежищем на дереве с секретной верёвочной лестницей.

С трудом взобравшись наверх, он достал из дупла свой блокнот с карандашом и попытался изобразить светлые образы своих подруг, погибших в бою с нечистью. Карандаш всё медленнее скользил по бумаге, голова наклонялась всё ниже и вскоре блокнот выпал из его рук, а сам художник сладко зачмокал губами, провалившись в сон. Очнулся он в какой-то заброшенной деревенской избушке с заколоченными окнами и паутиной по всему потолку, которая свисала сверху огромными лохматыми грязными кусками.

За старым треснутым и заплывшим от пятен столом, уставленным бутылками и закусками, стоявшим в одном из углов, сидела компания из нескольких человек. У одного из них была кошачья голова, но это не казалось чем-то странным для всех остальных. Они о чём-то возбуждённо болтали. В основном разговор вёл худощавый мужчина с лицом хронического употребления спиртных напитков. Все к нему обращались как к Эммануилу Спиридоновичу.

Андрей, ощущая себя невесомым привидением, не спеша закружил по этому «банкетному залу». Его внимание привлекли разноцветные рисунки, развешанные по стенам. Подлетев поближе, он понял, что это различные каррикатуры на злобу дня, посвящённые современным политикам: Трампу, Чубайсу и другим.

Вдруг за одним из окон мелькнуло чьё-то лицо. Через несколько секунд оно вернулось и прильнуло к стеклу. Это была Катя!

– Катя! – крикнул Андрей, но из его рта не донеслось ни звука. Никто из сидевших за банкетом даже не обернулся на его голос.

– Катя, я здесь! – снова безмолвно выкрикнул он, но она даже не заметила его.

Андрей подбежал ближе и увидел стовшую возле Кати Руламу!

– Рулама! Я здесь! Вы меня слышите?

Но они не слышали его и не видели. Он был для них словно невидимка… Налетевшая грозовая туча превратило день в ночь и осветила всю вокруг яркими изломами молний. Одна из них ударила Андрея в грудь и он упал, потеряв сознание…

– Андрей! Андрей! Тебе плохо? Что с тобой? Ты живой?

Открыв глаза, он сонным взором, не раскрывая глаз, посмотрел в сторону резкого девичьего писка.

– Дайте поспать… Каникулы… – недовольно пробубнил он, сладко зевнул и перевернулся на другой бок.

– Эммануил Спиридонович! Эммануил Спиридонович! Быстрее сюда! Андрею плохо!

– Что такое? – донёсся до Андрея незнакомый ему мужской голос. – Что случилось, Катенька?

– Кошечкина! Где тебя черти носят? – раздалось с другой стороны. – Помоги мне застегнуть молнию на спине!

– Рулама, отстань! – отфутболила её Катя. – Андрей вырубился! Наверное, опять практикует свою «нирвану» по переходам в другие миры. Последний раз его еле «Скорая» откачала. Мы пропали!

«Рулама? Катя? – Андрея словно ударило током и он попытался открыть глаза, которые с трудом ему поддавались, пытаясь снова сомкнуться, застилая всё вокруг мутной пеленой. – Это ведь просто сон? Хочу его посмотреть…»

– У него что-то с глазами. – услышал он над собой голос Руламы. – Он не может их открыть. Может он протирал их пальцами не смыв клей, которым крылышки приклеивал? Или клея наглотался.

– Какие крылышки? Где я? – с трудом прошептал он.

Холодная струя ледяной воды ударившая в лицо моментально привела его в чувство. Он вскочил, пытаясь закрыть лицо ладонями, но холодная водичка уже сделала своё дело, – он полностью очнулся и пришёл в себя.

– Андрей, с тобой всё хорошо?

– Со мной? – Андрей с удивлением взглянул на стоявшего перед ним усталого худого мужчину лет пятидесяти с пустой кружкой в руке, заторможенно моргающего глазами и изо всех сил пытающегося сохранить равновесие.

« Алкоголик, что ли? Где это я? Рулама рядом с ним! И Катя!»

– Вы живы?! Все живы?! – радостно выкрикнул Андрей и протянул свои руки, ухватив Руламу за плечи. – Тот плохой чёрный убил тебя не совсем насмерть или просто понарошку, чтобы найти меня? А ты? – он резко переключился на Катю. – Ты всё-таки убежала от тех вампиров на кладбище? Они тебя не укусили в шею? – Андрей попытался её обнять, но та недовольно пресекла его попытку излить свои чувства, шлёпнув Андрея по руке.

– Может я в медкомнату за нашатырём сбегаю. – заботливо предложила Рулама и, не дожидаясь ответа, зацокала прочь на высоких каблуках.

– Погоди! Стой! – он быстро догнал Руламу и развернул к себе. – Твои ноги… Они уже не срастаются? Фантастика. – он задрал подол её платья и начал водить между её ног ладонью. – И перепонки нет.

– И волос нет. – ухмыльнулась подошедшая к ним Катя. – Она эпиляцию сделала. Ты не заметил?

– Андрей, ты ничего такого не употреблял тут без нас за кулисами? – противно шмыгая носом, спросил его мужик с пустой кружкой.

«В отличие от тебя – нет». – подумал Андрей.

– Кто я? – спросил «усталый алкоголик». – Скажи мне кто я такой?

– Кто ты такой? – ошалело спросил Андрей. – Не знаю… Вспомнил. Ты – Эммануил Спиридонович. Я видел тебя во сне в избушке с котом. Вы сидели с ним за столом.

– Я был скотом? За столом? Интересное сновидение.

– Андрей! Да что с тобой? Как ты смеешь «тыкать» нашему Эммануилу Спиридоновичу? С каким скотом ты мог его перепутать? – взвилась Катя. – Он спас наше выступление! Мы вообще не хотели участвовать на этом КВНе, но он, появившись в нашей школе, буквально за одну репетицию так нас вдохновил! Он не режиссёр и не худрук, а просто…просто гений!

– Гений Форштейн, – усталый алкоголик, протянул ему руку. – А вас как звать-величать?

– Андрей Белкин, – ответил он, ответив на рукопожатие.

– Ну, слава богу! – радостно воздел руки к небу Форштейн. – Он себя помнит! Это внушает надежду, что слова и роль он тоже не забыл!

– Слова? Роль? Какие слова?

– Здрасьте, приехали. – худрук Форштейн, поднял руки вверх и отвернулся, подперев щеку пустой кружкой. – Амба. Техническое поражение. Полный кердык.

– Не понял… Что? – спросил Андрей.

– Теперь всем нам – секир-башка, вот что. – ответил ему Форштейн, резко повернувшись к нему лицом.

– Пошли, пошли со мной. – Рулама нежно погладила ладонь Андрея и повела за собой. Остановившись с ним возле выхода на сцену, она чуть отодвинула занавес и протянула руку в направлении сцены. – Смотри. Ты это видел неделю назад на их генеральном прогоне. Тут были все команды, но пока одна выступала, все остальные были в холле, а ты взял меня за руку и потащил в какую-то потайную дверь. Мы смотрели вот этот номер про президента и тогда ты начерно придумал свой. Придумал за одну секунду, – она взглянула на Андрея восхищённым взором, – а Эммануил Спиридонович собрал всех на мозговой штурм и в ту же ночь мы создали две свои лучшие шутки на злобу дня. Их никто не видел на том генеральном прогоне. Представь, как все удивятся! А Эммануил Спиридонович почти всю неделю ночью не спал, постоянно улучшая наш сценарий. Это же всё на его лице написано.

– Я заметил. Оно здорово расписано, – согласился с ней Андрей.

– Да ты смотри, смотри. – толкнула она его в бок. – Сейчас начнётся.

Ухватившись за занавес, Рулама обернулась, взглянув на Андрея и, улыбнувшись ему, впилась глазами в сцену с мечтательной улыбкой на лице.

«Да что там такого? Что там необычного может быть во сне? Туфта всякая. Взгляну и забуду». – подумал Андрей и посмотрел на сцену.

В это время два крепко сбитых паренька выволокли туда замершего молодого мужчину. Приятный женский голос объявил, что сейчас все увидят выступление американского президента. Двое носильщиков, надев чёрные очки, встали по бокам, изображая охрану, а затем также на руках утащили своего президента за кулисы. За всё время тот ничего не сказал и не сделал ни одного движения.

– Дамы и господа! Только что перед вами выступил памятник американского президента Авраама Линкольна!

– Не очень-то весело, – сделал заключение Андрей. – Вот если бы они выволокли на сцену спящего Байдена – это было бы прикольнее.

– Ты вспомнил? – она резко обернулась к нему, наотмашь задев его лицо своими волосами.

В его голове сразу же пронеслось видение в котором она из стороны в сторону раскачивает своей головой, уцепившись в плот руками и его лица касаются сотни мелких прохладных речных капель, разлетающихся с её волос во все стороны.

– Эммануил Спиридонович! Он вспомнил! Быстрей! За мной!

– Ты – мой сом… – прошептал он.

– Что? – она обернулась к нему, продолжая тащить его за руку в направлении их гриммёрки.

– Так. Ничего. Это мой сон…

– А… Ясно…

Форсированный прогон их предстоящего через несколько минут выступления прошёл на скорости воспроизведения умноженной на десять. Поэтому удалось прогнать все номера даже два раза. Конца многих слов и фраз никто не договаривал да это и не требовалось – все всё знали, а кто ничего не знал, тот всё вспомнил.

Они стояли друг за другом гуськом, ухватившись за плечи вперёдстоящего. Ведущий объявлял их команду. Форштейн до сих пор так и моргал сонными глазами, сжимая в руке пустую кружку.

– … представит сборная команда школ юго-восточного района «Молодцы»!

– Пошли, пошли. Только не торопимся. Если кто-то что-нибудь забудет, то другой пусть нашепчет ему на ушко… – грозно зашептал гениальный режиссёр Эммануил, размахивая кружкой. – Хотя ведь все уже всё помнят? – спросил он больше у самого себя, так как все в этот момент уже были там – на ярко освещённой сцене.

Вышедший с противоположной стороны толстый и юркий Димчик бодро объявил новостные миниатюры и продолжил:

– Дамы и господа! Встречайте! Президент Соединённых Штатов Аляски Джо Байден!

– Скажите, пли-и-з энд вэри мач. – обратился к опытных журналисту с надписью ТАСС на спине, молодой начинающий европейский репортёр, щёлкая своим хиленьким фотоаппаратиком. – Почьему Джо Байден назвать президент Аляска? Такой образом он хотеть показать, что Аляска никогда не достаться русским?

– Вовсе нет. – ответил ему опытный журналист. – Просто Аляска – это всё, что ему оставили русские после выездного крымского референдума в Америке.

– А-а-а, понимать, понимать. – закивал головой молодой репортёр.

– Кстати, на Аляске за Сергей Шнурова проголосовало 45 процентов избирателей, а за Байдена – 55, – добавил опытный журналист.

– 45 процента за Шнуровский из «Ленинград»? Который неприлично петь? Наверное, он плёхо знать амаериканский ругательства? – спросил молодой.

– Не совсем. Просто в тот день у Шнура был отходняк после вчерашнего и в Питере хреново работал интернет, поэтому в выборы он особо не вмешивался. А так было бы 95 против пяти… Думаю на следующих выборах в Аляске так и будет, если они не совпадут с праздником Большого Бодуна в России…