Невинная жертва

========== I часть. Глава 1 ==========

1880 год. Самара.

В квартире царила предпраздничная тишина. Самара праздновала Рождество, и ничего не предвещало беды. Елка гнулась под стеклянными шарами, а иголки сыпались на хрустящую бумагу.

Катерина Игнатьевна привыкла поздравлять жильцов с каждым праздником и сегодня несла завернутый в теплое полотенце большой праздничный пирог.

— Ольга Алексеевна! Елена Дмитриевна! Мария Дмитриевна! Алексей Дмитриевич! — весело, предвкушая радость детей и улыбку голубушки Ольги Румянцевой.

Однако ее встретила лишь тишина. Ольга Алексеевна никогда не запирала дверей. Ее чистое сердечко не могло понять, что есть и плохие люди, которые могут обворовать или, прости Господи, убить. Она возвышенная, и детки такие же. Мальчик уже скрипку осваивает, девочка на фортепиано играет, голосочек такой тоненький, что заслушаешься. Чисто соловушка.

Младшенькая, Леночка, очень слабенькая. Вот, Агафья Фоклеевна, кухарка, говорила, что у девочки хворь недавно какая-то приключилась. Весной на воды поедут, дай ей Бог здоровьечка.

— Ольга Алексеевна! Голубушка! Это я, Катерина Игнатьевна, — громко сказала хозяйка. Никто не ответил.

Она встревожилась и осмелилась пройти дальше в прихожую.

Чем-то пахло. Знакомый такой запах, тяжелый. От него становилось дурно, чем ближе к гостиной, тем дурнее пахло.

Одним глазком Катерина заглянула в большую комнату.

Блюдо выскользнуло из рук…

========== Глава 2 ==========

Сомин проснулся от истошного женского крика. Василий Павлович оторвал голову от подушки.

— Что это? — Виктория перевернулась на другой бок и открыла глаза.

— Да какая-то баба орет. Дуры вы все. Уу, ненавижу! — настроение учителя географии сразу испортилось. Енгалычева молча закрыла глаза и натянула на себя одеяло. Сомин хмыкнул и сдернул с Виктории одеяло. Лежать обнаженной в нетопленной квартире под злобным взглядом мучителя было выше ее сил. Енгалычева покорно встала и неспешно стала одеваться.

Василий Павлович проворно поднял с пола ее гимназическое платье и отбросил его на стол. Вика потянулась за ним, но тут же получила по рукам.

— Я опоздаю, — тихо сказала она, но Сомину на нее было все равно. Он перехватил ее запястье и заставил сесть к нему на колени.

— Где ты вчера шлялась? — его руки больно стиснули ее талию.

— Не ваше дело.

— Вот как? Не забывай, кто ты и где ты.

Вика закрыла глаза, чувствуя как Сомин целует ее в шею и как по ее щекам катятся слезы. Она вещь. Такая же вещь, как табуретка или шкаф. Подстилка.

От этих мыслей стало очень больно, она не удержалась и всхлипнула. И мгновенно очутилась на полу, больно приложившись спиной о стул.

Василий Павлович с усмешкой смотрел на нее сверху вниз.

— Я тебе говорил не реветь? Говорил?

— Говорили. Простите, больше не буду.

— Правильно, девочка. Хватит, разлеглась тут. Ты мне благодарна будешь, сапоги будешь целовать.

Виктория поднялась на ноги. Сомин улыбнулся, глядя на ее смятое белье и растрепанные волосы.

— Скажи, — он шагнул к ней и взял за подбородок. — По гроб благодарна будешь? Если бы не я, кувыркалась где-нибудь в борделе.

— Не буду. Лучше в бордель. И так с малолетства живу в разврате.

Вика злобно взглянула на него. Сомин облапил, притянул к себе.

— Так будешь или нет?

— Нет, старый греховодник.

— Ну и дура, — Василий Павлович отпихнул ее от себя. — Отработаешь эти слова, отработаешь долгими ночами любовных трудов, — старик гнусно усмехнулся.

Енгалычева села на кровать и мрачно смотрела на восходящее солнце над крышами Соборной.

Шесть лет непрестанного разврата. Шесть долгих лет. Сначала приют, а потом неожиданно появившийся опекун. Лучше фабрика, чем греть чужие постели. Она готова уйти хоть в монастырь, хоть в тюрьму.

Виктория ненавидела Сомина. Ему она не нужна, он держит лишь из боязни, что она скажет миру правду. Что Роза Павловна, начальница гимназии, лишит его места и что хорошенькая, недавняя выпускница женского института, преподавательница музыки Арина Андреевна перестанет с ним здороваться и флиртовать в рекреациях. А то, что ее, Вики Енгалычевой, судьба растоптана — это никого никогда не будет заботить. Крест на ее замужестве, никакой порядочный мужчина гулящую замуж не возьмет. Неудачные роды в четырнадцать лет поставили крест на ее будущих детях.

У ней нет ни подруг, ни родных.

И это в восемнадцать лет. С двенадцати в кабале Василия Павловича. Что будет после того, как она закончит гимназию, Вика не представляла. Енгалычева знала, что у Сомина другая, более молоденькая любовница.

В гимназии классная мымра снова начнет читать нотации и стыдить перед всем классом. Не скажешь невинным барышням, которые еще только французскими романами зачитываются, какие тебе снятся сны по ночам. Или вместо снов.

Вика тихо плакала.

— Енгалычева! — от крика она вздрогнула. — Опоздаете в гимназию, будете сильно-пресильно об этом жалеть!

Наконец, хлопнула входная дверь. Виктория упала на ковер и разрыдалась.

Постепенно истерика прекращалась и уступила место решительности.

Енгалычева в каком-то порыве отчаяния, смешанного со злобой, подошла к шкафу и с силой распахнула дверцы.

Она вытащила небольшой чемоданчик и с ожесточением принялась запихивать в него вещи. Старые заштопанные платья, прохудившиеся ботинки, вот и все нехитрое имущество.

Бежала из злочастной квартиры, злополучного города налегке, не думая о том, что у ней нет денег на билет и что на следующей же станции ее задержит полиция.

========== Глава 3 ==========

Новый Год приносит детишкам много разных подарков. Особенно много сюрпризов выпадает милым мальчикам из сыскного отделения полиции города Самары. Вид праздничной сводки радовал глаз, только Варфоломеевских звезд и расписных игрушек не хватало. А самый главный приз был начальнику сыскного отделения Коломейцеву Григорию Илларионовичу. Жирно подчеркнуто красным карандашом полицмейстера первая строка сводок. « Тройное убийство на Соборной улице».

— Сергей Анатольевич! Велите дежурному экипаж подать. Да и доктора Фомина позовите из мертвецкой.

В гостиной пахло кровью, курился дымок сожженного магния. Фотограф складывал треногу, а городовые кряхтели, разматывая рогожку.

— Извините, Григорий Илларионович, голов-то нет. Опознание затруднено, — доктор вытер руки полотенцем и сложил инструменты в саквояж.

— Ничего. Городовой, позовите домовладельца. Сергей Анатольевич, осмотрите место преступления.

Григорий Илларионович раздал приказания и внимательно прошелся по квартире, глядя под ноги. На ковре в пятне крови лежал платок. Коломейцев аккуратно поднял его и развернул. На неровно подрубленном крае чернели написанные химическим карандашом инициалы «В. Е».

— Григорий Илларионович, картина ясная. Всем троим накинули веревку на шею. Очень ясно видна странгуляционная борозда. Потому что преступник, извините, рассек шею гораздо выше, — к следователю подошел доктор.

— Избавьте от подробностей. Когда наступила смерть?

— Между десятью и одиннадцатью часами вчерашнего вечера.

— Ваше высокоблагородие, домовладелец прибыл-с, — молодцевато подбежал нижний чин.

Коломейцев кивнул. Господин в пальто с потертым бобровым воротником переминался в прихожей.

— Вы можете кого-нибудь опознать?

— Д-да, но м-может не стоит… — домовладелец трусил, глядя, как городовой раскрывает рогожку. — Я и так всех знаю. Ольга Алексеевна Румянцева, 55 лет. Мария Дмитриевна Румянцева, 17 лет. Алексей Дмитриевич, 10 лет. И Елена 7 лет. Ольга Алексеевна женщина вдовая. Муж умер три года назад.

— Семья состоятельная?

— Бедны-с. Не совсем нищие, но кредиторы бывали-с. Грозились ямой.

— Долговой? Кто обнаружил трупы?

— Хозяйка квартиры, Катерина Игнатьевна Краснощекина.

— Где она сейчас?

— В дворницкой. Только она… тово… — домовладелец замялся.

— Что?

— Умом маленько… тронулась.

— Доктор Фомин ей окажет необходимую помощь. А теперь, любезный, посмотрите внимательно и скажите, кто есть кто.

Рогожку распахнули во всей красе. Господин позеленел и с трудом пробулькал:

— Вот это Ольга Лексеевна, а это Лешенька и Леночка. Господи!

Домовладелец поспешно выскочил вон из квартиры.

Коломейцев оставался спокойным.

— Григорий Илларионович, дверь черного хода открыта, — Сергей Анатольевич вернулся весь в пыли и паутине.

— Интересно. Возьмите фонарь. Надо осмотреть.

На лестнице под ноги шмыгнула облезлая кошка. Григорий Илларионович чуть не поскользнулся в луже помоев. Дверь, расколотая надвое, уныло висела на сорванных петлях.

Следователь заметил, что на ступенях кровь.

Топор нашли за поленницей. В куче дров торчали чьи-то ботики. Коломейцев заинтересованно дернул ногу. Обувь слетела, а тонкая девичья нога оказалась теплой.

На миг сыщика объял ужас, он что-то пробурчал. Городовые начали отбрасывать наваленные дрова.

На щеке «трупа» алела ссадина, а платье непристойно задралось. Григорий Илларионович одернул подол и велел городовым растянуть шинель.

С губ девушки сорвался стон. Сергей Анатольевич вздрогнул, как ужаленный, и закричал сыщику:

— Она жива!!!

Коломейцев бросил осматривать топор с налипшим клочком светлых волос и подошел к помощнику:

— Доктора Фомина немедленно! В дворницкую ее!

========== Глава 4 ==========

На покосившемся столе стояла миска с уксусной водой. Катерина Игнатьевна, приведенная в чувство, хлопотала над сидящей девушкой. Та глупо таращила глаза в сторону, беспрестанно подносила израненные пальцы ко рту и мычала. Коломейцев бился над ней около часа.

— Увы, Григорий Илларионович, потрясение было для нее слишком сильно. Она лишилась рассудка. Вы ничего не добьетесь. Марию Румянцеву надо отправить в лечебницу доктора Фогеля. Только под опытным руководством специалиста она, может быть, придет в себя. Но на это потребуются годы.

Следователь молча кивнул и сказал:

— Зарубить топором могла и женщина. Сергей Анатольевич, обыщите всю квартиру Румянцевых. Головы должны быть там. Убийца слишком торопился.

— Вы подозреваете девушку в убийстве? — удивился Фомин.

— Но это невозможно! — вскинулась Катерина Игнатьевна. — Я близко знала Ольгу Алексеевну и ее деточек. Царство им Небесное!

— Кто такая? — нахмурился сыщик.

— Это Екатерина Краснощекина. Она трупы нашла-с, — подсказал домовладелец.

— Сколько лет? Род занятий?

— Четвертый десяток скоро будет. Я из модисток, денег мало, решила часть квартиры в найм сдать.

— Как вы нашли трупы?

— Я Ольге Лексеевне всегда по праздникам пироги ношу. Она их страсть как любит. Вот и сегодня утром иду с Рождеством Христовым поздравить, дверь отперта. Я вошла. Никого нет. Тихо.

— Дверь отпертая вас не смутила?