Оружие Вёльвы

* * *

По мере того как проходило первое потрясение, Бьёрн осознавал, насколько тяжело их положение. О смерти конунга в Уппсале стало известно еще вчера утром: полагая, что без конунга сражаться нельзя, многие из собравшихся в войско уехали немедленно. Их ждали летние работы по хозяйству, и теперь ничего важного не могло случиться до самой весны. Весной опять соберется тинг, все законные наследники покойного Бьёрна заявят свои притязания, и тинг вручит власть над Свеаландом наиболее желанному для народа. Было опасение, что Эйрик Берсерк, прознав о смерти своего врага, сразу же двинет войско на Уппсалу, чтобы разделаться с соперниками, не дожидаясь весны, и никому не хотелось попасть ему под руку.

– Если хочешь, можешь провозгласить себя конунгом сейчас, – сказал Бьёрну Кетиль хёвдинг, едва они вышли из спального чулана, где лежало тело. – Ты ведь здесь сейчас единственный мужчина рода Мунсё. Это не совсем законно, но часть людей успокоится, если у нас снова появится конунг. О выкупе твоего отца, надо думать, договориться не вышло?

– Нет. – Бьёрн и правда заводил об этом речь, не надесь на успех. – Эйрик сказал, что пока война не окончена, мой отец останется в плену.

– Я бы тоже так поступил. А кроме тебя, больше никого нет. Эйрика ведь конунг так и не признал, он не может притязать на власть как законный наследник.

– Он с этим не смирится. Это значит, что мне придется воевать с Эйриком, имея от силы половину войска, а мой отец – у него в руках.

– Не торопись! – взмолилась Сольвейг. – Он убьет отца, если ты сейчас провозгласишь себя конунгом!

– Но если мы ничего не сделаем, то Эйрик провозгласит конунгом себя! – возразил ей брат. – Он потерял брата, но сил у него больше, чем у нас!

При появлении Бьёрна Молодого – хоть одного мужчины из потомков Бьёрна Железнобокого, живого и почти здорового, – бегство из войска замедлилось. По всей округе ходили толки о похищении Ингвёр, о поездке Бьёрна Молодого в Кунгсгорд, о вызове, о поединке и смерти похитителя. Из-за разнобоя мнений о том, что приказывал старый конунг, а что придумал его раб, возникала изрядная путаница, мешавшая докопаться до истины, но это было Ингвёр только на руку. Присутствие рядом с Бьёрном молодой и красивой девы очень помогало делу. Ингвёр приободрилась и расцвела: на ее лицо вернулся румянец, глаза засверкали. На Бьёрна она смотрела с восхищением, преувеличивая тяготы своего пребывания в плену и свое счастье после освобождения: она понимала, что чем более этот случай прославит Бьёрна, тем лучше для нее же. Даже повязка на голове его красила, как зримый знак одержанной победы. Шрам на виске и на скуле, как напоминание о том дне, ему предстояло носить, видимо, до конца жизни.

Многие решили не уезжать из Уппсалы, пока дело не прояснится. Бьёрну Молодому никак нельзя было медлить. Если он ничего не решит в самое ближайшее время, то судьба и Эйрик все решат за него. Если важная весть уже дошла до Кунгсгорда – из людской молвы или через веретено мудрой госпожи Снефрид, – то со дня на день можно ожидать у причалов корабли Эйрика. Он войдет сюда, займет Уппсалу и здесь будет ожидать весеннего тинга. А до весны все успеют привыкнуть, что хозяин в Свеаланде – он.

На другой день после приезда Бьёрн созвал на тинг жителей Уппсалы и тех бондов, что приехали в войско. После споров было решено снарядить посольство в Кунгсгорд и предложить Эйрику перемирие до тинга. Теперь уже Кетиль хёвдинг взял на себя обязанности посла и через день отправился по Озеру на юг, к острову Алсну.