Оружие Вёльвы

* * *

Знаменитый вик Бьёрко лежал на острове напротив Алсну, и от причала Ховгорда его было хорошо видно. Снефрид издали любовалась им все эти дни, и вот однажды ранним утром Эйрик перевез ее через пролив и свел на берег на одном из многочисленных длинных причалов. Все они не помещались в полукруглой гавани и тянулись далеко за ее пределами. В разгар лета в Бьёрко было множество народу – летом его население увеличивалось вдвое по сравнению с зимой. Сразу возле причалов начинались многочисленные дома, лавки, склады, мастерские. Ходили люди, говорившие на разных языках – северяне, финны, славяне, франки, фризы. Но Снефрид обращала на них мало внимания. Сердце ее то замирало, то принималось торопливо стучать. Захватывало дух – сегодня ей предстояло по-настоящему отправиться в путь.

День был ветренный, полы ее серой накидки раздувало, будто крылья; ветер вытягивал прядки волос из-под чепчика и торопливо играл ими. Эйрик подвел ее к большому торговому кораблю, уже готовому к отплытию. Завидев на причале рослую фигуру Эйрика, его развервающиеся на ветру длинные светло-рыжие волосы, его красный плащ, переброшенный через плечо и заколотый крупной золоченой застежкой с головками драконов, с корабля по сходням сошел на причал стуриман – плотный, сильный мужчина лет сорока или чуть больше, с обветренным лицом, вьющимися темными волосами, тоже длинными, с узким лбом и крупным крючковатым носом. На нем была датская длинная куртка с косым запахом, высокие датские башмаки с тремя кожаными пугвицами на голенище, а на поясе длинный ударный нож в красивых ножнах, отделанных литой бронзой.

– Это Асвард Соболь, – Эйрик показал на него Снефрид, и тот поклонился, с нескрываемым любопытством ее осматривая.

– Привет и здоровья тебе, Асвард!

В дорогу Снефрид оделась в простое некрашеное платье, но и сейчас казалась звездой, сошедшей погулять по причалам.

– И тебе, госпожа. Я вижу, ты как королева – путешествуешь с целой дружиной. Правда, Эйрик конунг меня предупреждал.

– Ты не прогадаешь, если будешь обращаться с ней, как с королевой, – заверил его Эйрик. – Тогда моя дружба и содействие будут тебе обеспечены до тех пор, пока я имею какой-то вес на северных морях.

– Да, да, госпожа Снефрид – очень хорошая женщина и пользуется большим уважением! – подтвердил и Олав, который тоже пришел проводить ее. Он хромал и опирался на палку, но вид имел бодрый, чем способствовала и уверенность, что они с Эйриком договорились и Свеаланд обретет мир. – Ты, Асвард, увидишь в Хольмгарде, мою дочь, Сванхейд, так поклонись ей от меня и скажи: э, я надеюсь, она будет добра к госпоже Снефрид, как к собственной сестре. Я, скажи, обязан ей своим здоровьем, жизнью, а Свеаланд – миром.

Снефрид и в самом деле явилась к кораблю как очень знатная особа. Позади нее шла Мьёлль, потом Лунан с одним хирдманом несли ее старый ларь, починенный Эйриковым кузнецом и укрепленный дополнительными полосами железа. За ними следовали еще четверо под предводительством Лейви Рокота. Эйрику и в голову не пришло бы отправить Снефрид через море в неведомые земли в сопровождении одной только рабыни, и он предложил плату тем из своих людей, кто пожелает ее сопровождать до Гардов. Снефрид сама выбрала Лейви – он и его товарищи недавно были в Гардах, знали и дорогу, и людей, даже чуть-чуть знали Ульвара, а к тому же Лейви показал себя человеком надежным именно тогда, когда это больше всего было нужно. Удивил всех Лунан: получив свободу, он мог подкопить денег и поискать кого-нибудь, кто отвез бы его на родину. Но он попросил разрешения сопровождать госпожу: дескать, на родине его за двадцать лет все забыли. Так что собственная челядь Снефрид увеличилась вдвое, и даже Мьёлль была довольна: в дороге с мужчиной надежнее, какой он ни есть.

Эйрик и Асвард еще поговорили, пока людей и пожитки устраивали на корабле. Асвард Соболь на своих трех судах вез в Гарды фризские ткани, точильный камень, плавленое железо и слитки бронзы, шкуры северных оленей, моржовый зуб, чтобы там забрать пушнину – куниц и бобров. О доставке и покупке товара у него имелся уговор с прошлого лета, поэтому он шел сразу в Альдейгью и далее в Хольмгард. Места было много – на таких судах, подведенных к берегу, можно устраиваться на ночь, как в доме, покрыв его парусом, как крышей, на особых опорах. Правда, как говорил Эйрик, под такой крышей очень душно, парус воняет плесенью, и Снефрид он дал с собой шатер, чтобы она и Мьёлль могли в нем спать на стоянках.

Пока мужчины разговаривали – о ветре, о дороге, о корабле, о пути через проливы к морю, – Снефрид молчала. Эйрик не смотрел на нее, но она ощущала всем существом, что его мысли и внимание сосредоточены на ней. Правильно ли она поступает? Не лучше ли было бы ей остаться – для них обоих лучше? Передумай она сейчас, пока еще не поздно – он будет очень рад. Несмотря на всю решимость, Снефрид томила душевная слабость, искушение не покидать его. Ведь они неплохо ладят. Что она потеряет, если откажется от дальнейшего пути?

Только знание, какова же была ее истинная судьба.

Снефрид глубоко вздохнула. Пользуясь заминкой в разговоре, тронула Эйрика за руку:

– Эйрик конунг! Отойдем ненадолго.

Они прошли с десяток шагов от корабля, вышли на набережную, но и здесь вокруг толпился народ, к ним летели десятки любопытных взглядов.

– Дай руку. Левую.

Эйрик подал ей руку, и Снефрид три раза обмотала ему запястье тонкой белой нитью.

– А это для чего?

– Это чтобы ты помнил обо мне, но не скучал. Скучать тебе будет некогда – у тебя в руках остается половина страны. Не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь…

У Снефрид перехватило горло – ужасно было думать, что больше никогда! Она боялась взглянуть в лицо Эйрику, чтобы не заплакать.

– Но я буду заботиться о тебе и твоей удаче, где бы я ни была, – выдохнула она.

Он молча поцеловал ее и повел обратно.

– Отдавай концы, Асвард. Госпожа спешит – ей предстоит добраться на край света, до самого Утгарда.

Снефрид прошла по сходням и пробралась между весел и мешков на корму, где ниже сидения кормчего уже устроились Мьёлль и Лунан. Она смотрела, как Лейви Рокот на прощание еще раз целует рукоять своего меча и прижимает ко лбу, подтвержая клятву оберегать Снефрид, как Эйрик подает ему руку, потом хлопает по спине.

Чайки истошно кричали, борясь с ветром. Снефрид куталась в накидку, засовывая пряди волос обратно под чепчик. Кружилась голова от ощущения огромности событий, уже пережитых и еще предстоящих.

Рулевой позади нее опустил в воду перо руля, поставил рукоять. Гребцы, сидевшие к ней лицом, уже были на местах, держа весла стоймя, лопастями вверх.

– Левый борт на укол! – крикнул Асвард. – Правый – весла в уключины!

Корабль дрогнул, когда его оттолкнули от причала, и так же дрогнуло сердце Снефрид.

– Отдать носовой! Отдать кормовой!

Люди на причале отдали швартовочные тросы. Корабль медленно отошел на длину весла.

– Левый борт, весла в уключины!

Гребцы левого борта поставили весла, и морской дракон словно снарядился крыльями. Все это уже отчасти было знакомо Снефрид по нескольким морским переходам с Эйриком, но даже в тот день, когда она впервые взошла на борт его корабля и он увозил ее от Бычьего залива, она волновалась меньше – ее чувства отвлекала забота, как ей быть с самим Эйриком, который тогда еще принимал ее за Хравнхильд… Теперь же чувство разрыва с прошлым было острее и ранило ее сильнее.

– Левый полный вперед! – закричал Асвард, разворачивая корабль к выходу из гавани. – Правый полный назад!

Развернувшись, корабль обратился носом на восток – туда, где за множеством островов и проливов лежало Восточное море.

– Оба полный вперед!

Эйрик на причале поднял руку, его рыжеватые волосы развевал ветер. Хирдманы кричали и размахивали руками, прощаясь со Снефрид. Она прижала руки к груди, и слезы наконец потекли, уносимые ветром. Смеясь и плача, Снефрид замахала на прощание.

Дружно взлетали десятки весел по каждому борту, словно мокрые крылья морского дракона. Поначалу корабль шел медленно, с замером глубины. Рослая фигура Эйрика на причале все уменьшалась, но Снефрид обнаружила, что в ее душе он не отдаляется. Он поделился с нею духом божества, который носил в себе, и она не сомневалась: ей хватит сил дойти до самого Утгарда, чтобы узнать, зачем боги послали ее в эту дорогу.

– Чистая вода! – выкрикнул лотовый, давая знать, что дна больше не достает.

Поставили парус, и Снефрид наконец повернулась спиной к причалу, где больше не могла разглядеть Эйрика.

– Левый шкот вперед! Правый шкот назад!

Глядя на флюгер на ахтерштевне, Асвард подправлял парус, по мелкой ряби за бортом проверяя, правильно ли тот работает. Корабль набирал ход. Снефрид хотелось еще раз оглянуться, но теперь она ничего не разглядела бы на причале вика Бьёрко. И она устремила взор вперед, в проливы. Их они пройдут за пару дней – те места она сама однажды видела. Далее несколько переходов, рассказывал ей Лейви, один за другим, между островами – сутки в открытом море. Все прямо на восток, пока море не кончится, дней через семь, а может, десять, как с ветром повезет. Потом будет такой же длинный залив, уводящий еще дальше на восток, волоки через пороги, бурное озеро Альдейгья, а потом уже и сам город… Пока Снефрид смутно представляла себе этот путь, но бодрилась: Асвард не раз бывал там, да и в Альдейгье живут люди северного языка, чьи предки переселились туда с Готланда чуть ли не двести лет назад! Поначалу она окажется среди тех, с кем легко сможет объясниться, а далее она надеялась на помощь королевы Сванхейд.

И в самом конце пути ее ждет Ульвар. Мысль о нем заставила Снефрид улыбнуться: как же он будет поражен, когда внезапно увидит ее перед собой! Пусть сам решает, что делать с загадочным ларцом, который принес ей столько беспокойства и чуть не стал причиной ее внезапной гибели. Они заведут хорошее хозяйство, с землей, скотом и работниками, и станут жить, как жили на хуторе Южный Склон, будто ничего не случилось… ничего, кроме того, что вихри судьбы занесли их от восточного побережья Свеаланда в далекую страну Меренланд. А если дать новому хутору название Южный Склон, это будет напоминать им о родных краях. А игральные кости она у мужа отнимет и больше не позволит к ним прикасаться!

Но ни в какой дали она не забудет, что пережила и чему научилась. Четыре раза в год, в переломные точки зимы и лета, она будет брать свое старое веретено с прясленем, оставшимся от бабки Лауги и выточенное из слезы Фрейи, и прясть удачу и счастье Эйрика конунга. И будет ощущать живую связь с ним, даже если они никогда больше не увидятся. Когда-то ее приводила в ужас мысль о подобной связи с незнакомым «морским конунгом», а грозящее путешествие до самого Утгарда казалось страшной сказкой. Но теперь она не прежняя Снефрид из Оленьих Полян. Теперь ей это по силам. По мерцающим янтарным светом следам Фрейи она пройдет через моря и земли и отыщет своего Ода… (Окончание истории Снефрид и Эйрика – в романе «Свенельд. Ворон Хольмгарда».)