СМЕРШ – 44

– Он убит, – ответил диверсант, когда ему перевязали ногу. – Вон он лежит около кустов.

– А это, кто? – спросил Костин и рукой указал на убитого, около которого лежал «Люгер». – Это ваш командир?

– Да. Это штурмфюрер.

– Лейтенант! Этого я забираю с собой, – произнес Костин. – Похороните убитых.

Александр повернулся и приказал двум солдатам отконвоировать диверсанта к его машине.

– Товарищ капитан! А может их всех и в овраг, – неожиданно предложил Костину старший лейтенант. – А что, сними возиться. Это же сволочи…

– Не стоит, лейтенант. Начнутся проверки, солдат много… Лучше закопайте.

– Спасибо. Наверное, вы правы…

Костин пожал ему руку, и направился вслед за конвоем.

«Нужно поработать с пленным, он, похоже, много знает, – подумал Александр. – Не исключено, что группа могла поддерживать связь с диверсионной группой Лесника, чтобы скоординировать совместные операции».

Машина остановилась около районного отдела СМЕРШ. Костин выбрался из кабины грузовика.

– Покажите арестованного медикам, – приказал Александр, подбежавшему е нему дежурному по отделу. – Что нового?

– Звонил полковник Носов. Просил вас перезвонить….

– Хорошо.

Через пять минут Костин уже был у себя в кабинете и набрав номер, попросил связиста соединить его с начальником Управления контрразведки.

***

Феоктистов долго бродил по лесу, пока не заметил маленький дом. Около дома, сидел мужчина в советской военной форме, на его плечах была накинута плащ-палатка. Прежде чем подойти к нему, он передернул затвор пистолета и сунул его за пояс.

– Извините, вы не подскажите, как выйти на дорогу в сторону Мозыря. Я что-то сбился с пути.

Мужчина вздрогнул и посмотрел на Феоктистова, который раздвигая густые ветви орешника, вышел на полянку.

– Боюсь ошибиться, но до дороги отсюда далеко.

Это была условная фраза, которую должен был произнести резидент. Феоктистов, молча, подошел к военному и протянул ему руку. Офицер словно не заметил жеста диверсанта. Он поднялся с завалинки и, достав из кармана папиросы, закурил.

– Как там? – спросил он Феоктистова, имея в виду – Германию. – Большие разрушения. Я ведь сам из Силезии.

– Не знаю, Учитель, я там не бывал.

– Вы забрали взрывчатку?

– Да. Кому ее передать?

– Пусть пока будет у вас, Лесник. Задача немного поменялась. Работаем в трех точках. Вы берете на себя артиллерийские склады, ваши люди нападают на штаб армии.

Лесник невольно ухмыльнулся. Учитель заметил его ухмылку.

– Я что-то смешное сказал?

– Я вчера получил новое задание из центра. Мне предписано совершить налет на штаб армии и, захватив документы, возвращаться назад. Скажите, чей приказ выполнять мне?

На лице Учителя явно читалось удивление и замешательство. Он, похоже, не был готов к такой постановке вопроса.

– Скажите, я еще раз спрашиваю вас, чей приказ мне выполнять – ваш или центра?

– Я решу этот вопрос, – твердо ответил Учитель. – Ваша задача выполнить любой приказ. Вам это понятно? О начале операции вы получите дополнительное указание. А сейчас, вам нужно залечь на дно. Вашу группу усиленно разыскивают поисковые группы СМЕРШ. Запомните, залечь и никакой активности. Это вам понятно?

– Я догадывался, что все эти военные, что бродят в лесу не грибы собирают. И где я должен залечь?

– Это хорошо, что вы не потеряли чувство юмора. А сейчас, расходимся. Встретимся через два дня на этом месте. Направитесь к своим людям через тридцать минут. Не пытайся следить за мной…

Резидент повернулся и бодро зашагал по тропинке. Вскоре его силуэт растаял среди зелени леса. Феоктистов докурил папиросу и направился к месту стоянки его группы.

«Как все быстро меняется, – подумал он. – Сначала одна задача, затем вторая вводная, а сейчас – новая».

Он не сразу нашел место, где его ждали диверсанты. Наконец среди зелени леса он учуял запах дыма и направился в ту сторону, откуда он исходил. Через несколько минут он увидел своих людей, которые сидели около небольшого костра и о чем-то тихо разговаривали.

***

– Зачем он приезжал? – спросил Феоктистова Гаврилов. – Что ему нужно?

Лесник не ответил. Все эти вопросы и само поведение подчиненного, вызывали у него постоянное отторжение к этому человеку.

– Ты что, не слышал, о чем я тебя спросил? – повторил Гаврилов. – Мы здесь все под одним Богом ходим, чего темнить?

– Это ты с кем так говоришь? Со мной? – спросил его Феоктистов, наступив на пулемет, что лежал у ног Гаврилова.

– Что убить хочешь? Думаешь, за меня тебе «Железный крест» на грудь навесят?

Феоктистов посмотрела на лица подчиненных и замолчал. Они явно не приветствовали его вспышку гнева.

– В машину! – скомандовал он. – Чего расселись!

Все быстро забрались в машину, и расселись вдоль бортов грузовика.

– Куда едим?

– Пока вперед, там скажу, – ответил Лесник, передернув затвор автомата.

….. Они уже вторые сутки укрывались в небольшом заброшенном доме, который находился не так далеко от лесного массива. Похоже, раньше этот дом использовали в качестве «Охотничьего домика». Сейчас, одна из стен была обрушена бомбой, стабилизатор которой до сих лежал в метрах тридцати от дома.

– Всем отдыхать! – приказал Феоктистов, взглянув на часы. – Ночью уходим.

– И куда пойдем? – снова задал ему вопрос, Гаврилов. – Может, хватит мотаться. Здесь хоть крыша над головой есть, а в лесу кроме комаров и мошек лишь звезды над головой.

– Куда нужно, туда и пойдем, – огрызнулся Феоктистов.

Гаврилов промолчал, он снял с плеча автомат, положил около ног пулемет и, сев в углу комнаты, принялся чистить оружие. Один из диверсантов захотел запалить костер, но Лесник разбросал сучья и ветки по сторонам.

– Ты что! Запалить нас здесь хочешь? – прошипел командир. – Или соскучился по петле? Гаврилов в охранение, остальным отдыхать!

Мужчина приподнялся с земли и, зло, посмотрев на Феоктистова, вышел из дома. Отойдя метров на пятьдесят от дома, он лег в высокую траву.

«Вот сволочь! – подумал он. – Всем отдыхать, а ты Гаврилов в охранение».

Летнее солнце, запахи разноцветья кружили голову. Он лег на спину и стал рассматривать облака, которые медленно плыли по синему небу. Память почему-то вернула его в июль 1941 года. Расчет его орудия окопался на окраине сожженного немецкой авиацией деревеньки. Тогда день очень походил на этот: синее небо, жаворонки в небе, запах трав, плывущий по полю пшеницы, которое желтело перед ними. К нему подошел командир расчета.

– Гаврилов! Ты почему лежишь? Все работают, роют окопы, а ты валяешься. А ну, встать! Быстро копать окоп.

Он дошел до товарища, который уже выкопал укрытие и взял у него лопату. Немцы появились внезапно, они шли цепями по нескошенному полю, не стреляя. Шли тихо, и от этой тишины всем стало страшно. Первая по ним ударила пехота. Кто-то поджег пшеницу, и это заставило немцев отойти назад.

– Сейчас попрут, – произнес командир расчета и словно в подтверждении его слов, по ним ударили минометы.

Мины падали сначала далеко в стороне, утюжа окопы пехоты. Где-то недалеко заревели моторы, и на поле выкатилось около десятка танков. Танки шли на предельной скорости и расстояние между батареей и ними быстро сокращалось.

– Огонь! – скомандовал сержант и орудие грозно рявкнув, выкинуло из себя стальную болванку.

Второго выстрела не последовало. Снаряд, выпушенный из немецкого танка, опрокинуло орудие, и разбросал в разные стороны расчет. Гаврилов лежал недалеко от орудия и силился поднять голову. Было уже тихо, и лишь была слышна гортанная речь немецких солдат, которые добивали тяжелораненых бойцов. Кто-то заслонил ему солнце, он открыл глаза. Перед ним стоял немецкий солдат. Он был молод, его тонкая шея как-то неестественно торчала из ворота кителя. Он поднял автомат и направил его на Гаврилова.

– Найн, – вспомнив первое попавшее ему немецкое слово, произнес он.

Немец усмехнулся и что-то крикнул своим товарищам. К гитлеровцу подошел офицер и что-то сказал солдату. Так он попал в плен. Затем была варшавская разведшкола, две выброски в тыл Советской армии. Это был его третий рейд по тылам Красной армии.

***

Костин всю ночь допрашивал пленного диверсанта.

– Я не радист. Вы его убили в бою. Правда, я его иногда подменял, это когда его ранили, но основным радистом был не я.

– Если хочешь жить, то должен помочь нам. Сообщишь, что тот радист погиб при стычке с НКВД.

– А если они не поверят?

– Поверят, ведь ты единственный человек владеющий шифром. Выбирай сам, работаешь на нас или стенка. Что ты торгуешься? Давай, решай!

– Хорошо.

Утром, получив разрешение полковника Носова, он приказал радисту выйти в эфир. Радист сел за рацию и взглянув на Костина и лейтенанта, который контролировал передачу, начал отстукивать радиограмму.

– Все, – произнес радист и посмотрел на Александра.

– Хорошо, – ответил Костин и приказал увести пленного.

Через полчаса к нему в кабинет вошел лейтенант.

– Товарищ капитан! Во время передачи радист сообщил о том, что работает под контролем.

– Вырежьте это место и отправьте в эфир. Будем ждать ответа от немцев.

– Есть, ждать ответа.

«Что ответят немцы? Поверят ли они радиограмме?» – подумал Костин.

Он встал из-за стола и подошел к окну. Он невольно вспомнил свой первый день работы в этом кабинете, как долго стоял у окна, размышляя о превратности судьбы. Ему молодому капитану пророчили великолепное будущее, после его перевода на работу в Центральный аппарат СМЕРШ. Но московская жизнь продлилась совсем недолго. Однажды к нему в кабинет вошел генерал-полковник Виктор Абакумов, в сопровождении начальника отдела.

– Кто это? – спросил Абакумов у полковника и рукой указал на Костина.

– Это наш новенький сотрудник, капитан Костин, – ответил начальник отдела. – Он у нас чуть больше двух недель. Очень опытный сотрудник, за ним более десятка ликвидированных немецких групп диверсантов.

Генерал-полковник смерил Костина своим взглядом и повернулся к полковнику.

– Скажите, полковник, разве у нас уже кончилась война или мы переловили и ликвидировали все диверсионные группы?

– Нет, товарищ генерал-полковник

– Тогда почему он здесь, в Москве, протирает штаны? Его место там, где нужно очищать нашу территорию от немецко-фашистских прихвостней и предателей. Пусть едет на фронт. Он там нужнее, полковник.

Вот так Костин вновь оказался в тех краях, где начинал свою службу в 1941 году. На улице бегали ребятишки. Их крики и смех был слышан, несмотря на закрытые створки окна.

«Где могут скрываться диверсанты Лесника? – подумал Александр. – Уйти за линию фронта они не могли, да и забросили их сюда не ради забавы».

То, что группа затаилась в его районе ответственности, не давала ему расслабиться. Он отошел от окна и, пододвинув к себе карту, стал на ней отмечать все точки, где были обнаружены лежки диверсантов. Все они оказались вокруг узловой станции и фронтовых складов.