История Индии

Возвышение Магадхи

С определением некоторых дат все же остаются трудности. Буддистские источники много внимания уделяют хронологии и обычно пренебрежительно относятся к математическим и астрономическим расчетам ведических и джайнских текстов. Как и в христианском мире, летоисчисление производится относительно главного события в жизни Будды. Так, если христиане считают начало новой эры от рождения Христа, то буддисты — с момента смерти Будды, точнее, с момента, когда он достиг нирваны (паринирвана). Впрочем, ни одну из этих великих вех нельзя установить абсолютно точно. Но поскольку христианское летосчисление стало уже международным, никто не принимает во внимание, что фактически Христос мог родиться не в первый год, а несколькими годами позже. С другой стороны, в зависимости от того, с какой традицией считаться, Будда мог умереть в период с 350 до 400, 483, 486 и даже 544 года до н. э.

Очевидно, если бы с датой паринирваны определились до того, как буддистская хронология стала известна в мире, она могла бы получить международное признание, и тогда с неопределенностью рассматривалась бы дата рождения Христа. К евроцентрическим взглядам на календарь стоит относиться с осторожностью. Они грешат искажениями, словно географические карты Европы или Америк.

Тем не менее разница в определении даты паринирваны продолжает вызывать серьезные проблемы. 544 год, принятый в более поздней цейлонской традиции, обычно в расчет не берется. Между 486 годом в индийской традиции и 483 годом, согласно китайским записям, разница тоже невелика. Близость этих двух вариантов заставила большинство историков принять их за основную версию, но время от времени то один, то другой исследователь выводит цифры 566–563, объявляя их «точкой отсчета в истории Индии». Однако недавно появилась версия гораздо более поздней датировки паринирваны — 80-130 лет после коронации Ашоки (268 г. до н. э.). Выходит, это случилось незадолго до индийской кампании Александра Македонского (327–325), то есть между 400 и 350 годами^{45}. Такой пересмотр очевидных фактов (главным образом немецкими учеными) переносит жизнь Будды вперед почти на столетие. Помимо пересмотра более-менее определенной даты завоевания Хинду Ахеменидами в 520 году он ломает всю хронологию 1-го тысячелетия до н. э. Ведический период тогда можно смело продлить до VI века до н. э., урбанизацию и образование государств отнести к V веку, а историю Магадхи до появления Ашоки сжать до сотни лет.

Можно, наоборот, предположить, что между ведической Индией, о которой пишут упанишады, и веком первых буддистских и джайнских текстов прошел гораздо больший промежуток времени. Даже беглое знакомство с этими текстами заставляет читателя усомниться, что речь в них идет об одном и том же обществе. В санскритских текстах описана жизнь аграрного общества, государство играет минимальную роль, социальный статус передается по наследству и с помощью обрядов. Буддистские и джайнские тексты описывают сеть действующих государств, каждое из которых имеет городское ядро, где сосредоточены производство и торговля. Здесь положение определяется происхождением и богатством. В самом деле, в буддистской концепции понятие заслуги подразумевает обретение, накопление, случайную трансформацию и трату. Все это напоминает о денежной экономике. Рассматривая такую прослойку между древним и будущим обществом, легко представить себе его эволюцию, не прибегая чрезмерно к археологическим доказательствам.

При этом становятся понятны эволюция религии и раскол. В частности, буддистские тексты описывают общество, которое ко времени рождения Будды уже раздирали религиозные противоречия. Жрецы-конкуренты оспаривали друг у друга паству, толпились в каждом селе, соревнуясь в подвижничестве, устраивая диспуты. Это не просто сборище фанатиков, изображенное разуверившимся Каутильей, трактат о государственном управлении которого «Артхашастра» доказывает, что государству разуверившиеся тоже нужны. Все эти жрецы находились под защитой государства, им позволено было свободно ходить всюду, им выделялись в лесах особые места для медитации, а в городах— специальные дома-приюты. Шарлатаны и святые, они служили отражением общества, проникнутого метафизикой, паранормальным, сверхъестественным. Многие из них ходили нагими, немытыми, демонстративно насмехаясь над кастовыми запретами. Они пользовались вседозволенностью, презирали общественные нормы. Самоотречение было обычным образом их жизни, и аскетизм считался мерой просветления.

Эти армии реформаторов-оборванцев исповедовали самые различные учения, от бередящего умы мистицизма до отчаянного нигилизма и слепого агностицизма, от совершенного материализма учения локаята до тяжкого детерминизма адживики, от рационализма Будды до эзотерики Махавиры. Большинство, однако, склонялось к святости вед, чтило ведический пантеон и игнорировало власть брахманов. Более того, многие, включая буддистов, джайнов и адживиков, почитали учителей прошлого, чей опыт и наставления нередко противоречили их собственным. Иными словами, Махавира, Будда и Гошала (духовный лидер адживиков) вполне признавали сложившиеся традиции разноверия. И, как нетрудно понять, царившая в обществе атмосфера жажды духовного руководства и терпеливая доверчивость помогли им заполучить массу последователей. Новые источники богатства и власти, появившиеся с урбанизацией и развитием государств, вызвали в обществе кризис, к которому варнашрама-дхарма (закон, делящий общество на варны) была не приспособлена, а ведические обряды в этих условиях казались невыполнимыми и дикими.

Принимая за паринирвану не общепринятый рубеж 486–483, а просто некий год между 400 и 350-м, можно считать, что Сиддхартха Гкутама (Будда) родился в середине V века до н. э. Он, как и его современник Махавира Натапутта, был кшатрием, сыном Суддходаны, раджи из рода Шакья. Его государство представляло собой одну из ганасангх республиканского типа, и раджей в нем было много. Поскольку их глава избирался, титул принца, который приписывают Сиддхартхе легенды, следует считать выдумкой. Более того, Капилавасту — столица Шакья — не была главным политическим центром, являлась всего лишь одним из городов на Северном пути. Она лежит на юге современного Непала. Для Будды торговля и ремесла были гораздо привычнее придворных церемоний. Богатство, от которого он внезапно отказался, оставив жену и детей, вполне могло существовать в действительности. Подобная роскошь встречалась в процветающих городах, таких как Вайшали (столица личчхавов), Кошалан (Сарасвати) или Раджагриха (Магадха).

Во время своей миссии Сиддхартха посетил все эти города и слушал там многих очень разных, но одинаково неубедительных учителей. Однажды, проходя через Магадху, он встретил ее царя. Того звали Бимбисара, и случилось это (по хронологии буддистов) около 400 года до н. э. Происхождение Бимбисары остается неясным, известно лишь, что он прожил свыше пятидесяти лет. На тот момент он находился в зените власти, успев прибавить к своим владениям крупное царство Анга.

Анга лежала на востоке, в Западной Бенгалии, столицей ее была Чампа. Следовательно, владения Магадан простирались до самого Бенгальского залива, где город Там-ралипти (современный Тамлук, недалеко от Калькутты) служил портом, удобным для торговли со всем полуостровом, с Бирмой и Шри-Ланкой. Получив доступ к богатым месторождениям железа и меди в южном Бихаре, Бимбисара приложил немало усилий, чтобы Магадха обрела в регионе превосходство. Будучи правителем практического склада, он женился многократно, но не всегда удачно. Его отношения с Кошалой, Аванти, Таксилой и личчхавами, как записано в исторических источниках, были дружественными, за исключением, может быть, личчхавов. Рудиментарная административная система и наличие слонов и металлов позволяют предположить, что военные чиновники Магадхи были хорошо вооружены и отлично подготовлены. Нет никаких сведений о том, что Бимбисару покидали верные люди в связи с религиозным расколом. Но все же он посоветовал Сиддхартхе вернуться к подобающему кшатрию образу жизни и даже предложил ему должность.

Предложение было отвергнуто. Еще несколько лет Сиддхартха оставался в Магадхе, постоянно при этом путешествуя. Подобно эпическим изгнанникам, он презрел безопасность цивилизации ради жизни бездомного бродяги. Тяготы скитаний, неизбежные или принятые умышленно, снижали потребности, проясняли разум и возвышали дух. После длительной медитации под деревом в местечке, которое с тех пор стало называться Бодх-Гая, тридцатипятилетний Сиддхартха Гаутама наконец определил природу страдания и суетности, понял, как преодолеть их, и достиг просветления. Под именем Будды, Просветленного, он поспешил в Варанаси. Там, в Оленьем парке, возле города Сарнатх, находилось одно из тех мест, что правители отводили для аскетов. Там поведал он о том, что постиг, первым пятерым встреченным, что в источниках названо Первой проповедью.

Опыт странствующего учителя ясно отразился в таких понятиях буддизма, как Срединный путь (между крайностями вседозволенности и аскетизма), Благородная истина Восьмеричного пути, Колесо Дхармы и Триратна (три драгоценности буддистской доктрины). Буддизм возник как указатель пути, набор разумных правил, которые помогают направить слабого на путь, лишенный страданий. За пределами этого пути человека поджидают страдания, вызванные желаниями и вседозволенностью. Управляя желаниями, ограничивая вседозволенность и даже ударяясь в аскетизм, человек облегчает свою жизнь и накапливает заслуги до тех пор, пока не достигнет освобождения (нирваны). Стремление к освобождению из бесконечного круга перерождений согласовалось с традиционным учением упанишад. Буддизм не был отдельной верой, он не конкурировал с послеведическими культами, во главе которых стояли брахманы, а, скорее, их дополнял. Будда не привнес каких-то особых знаний о богах, ритуалах, приношениях, священниках и молитвах. Он предлагал возвышение духа, а не божественное откровение. Уже гораздо позже последователи произвели его и боддхисатв в ранг божеств, придав буддизму черты религии.

На протяжении остальных 44 лет своей долгой жизни Будда продолжал существование странствующего аскета, бродя по государствам срединного течения Ганга. Разрабатывая свои идеи и рассказывая их все возрастающей толпе последователей (главным образом торговцев и ремесленников), он получал поддержку у царей. Это обеспечивало ему поклонников в среде чиновников и образование монашеских структур, которые продолжили проповедовать учение после паринирваны Будды.

Среди царей, покровительствовавших Будде, были Прасенаджит, царь Кошалы, и Бимбисара, царь Магадхи. В Сравасти, столице Кошалы, Будда проводил диспуты, потом Шакья — его родная республика — была побеждена Кошалой и попала под ее власть, и Будда стал в некотором смысле подданным Прасенаджита. Но покровительство Бимбисары оказалось важнее. Когда Будда умер (в Кушинаре, в республике Малла), именно в Магадае Бимбисары особенно бережно обошлись с большей частью его останков и именно в столице Раджагрихе собрался первый буддистский собор. Экономическая экспансия Магадхи обеспечила буддизму поддержку в свете. Уже на заре политической экспансии Магадхи буддизм опередил все традиционные секты (только влияние брахманов оставалось сильнее) и распространился по всему субконтиненту.