История Индии

Вспышка озарения

Хотя некоторые спутники Александра Македонского описали свои путешествия, хотя некоторые их современники составляли биографии Александра и описания открытых им земель, ничто из этих материалов до наших дней не сохранилось. Однако во времена Древнего Рима эти труды были хорошо известны. Их использовали в своих работах такие историки, как Плутарх в I столетии н. э. и Арриан, военный историк II века н. э. Их труды до нас дошли. Не во всем они согласуются между собой. Кое-где встречаются вкрапления сведений более позднего происхождения. Описания Индии часто основаны на фантазиях и предрассудках. В этой галерее вымыслов золотоносные муравьи Геродота соседствуют с людьми, которые на ночь укутываются в собственные огромные уши, людьми с такой огромной ногой, что она служит им зонтиком, а также одноглазыми, безротыми и проч.

Если опустить все эти, а также многие менее очевидные выдумки, то сочинения латинян доказывают: после ухода Александра на севере Индии возникла новая династия, управлявшая могучей империей. Такую империю легко можно назвать классической. Этот эпитет, которым мы привыкли пользоваться применительно к Древней Греции и Риму, здесь не случаен — он делает Индию примером политической интеграции и духовного подъема.

В 326 году, когда Александр находился в Пенджабе, в долине Ганга, согласно греко-римским источникам, правил «Агграм» или «Ксандрам». Его войска были бесчисленны, что и напугало соратников Александра. Отец этого правителя был простолюдином, рожденным от цирюльника и куртизанки, однако основал царскую династию и сделал своей столицей Паталипутру. Следовательно, этот «Андрам» был Нанда, вероятно, младший из сыновей Махападмы Нанды. Значит, греко-римские записи согласуются с пуранами в том, что правление династии Нанда длилось всего два поколения и он был в роду последним. Записи гласят, что второго Нанду крайне не любили и у власти он едва держался.

Согласно Плутарху, Александр повстречал человека, которому предстояло занять трон Магадхи. Его звали Сандракот, и в 326 году он жил в Таксиле. возможно, обучаясь или приобщаясь к местной святости и готовясь к мятежу против Нанды. Но в индийской традиции такого персонажа нет. Среди длинных списков правителей в пуранах нет никакого Сандракота. Однако греческие источники, особенно отчеты Мегасфена, который посетил Индию около 300 года до н. э. в качестве посла, дают понять, что кого-то в то время действительно называли Сандракотом и правил он в долине Ганга. Неясно, правда, какому индийскому имени это соответствует, правил ли он в Паталипутре и был ли тем самым Сандракотом, о котором упоминает Плутарх. Подобно Пору и Омфису, он казался одним из тех персонажей, чье санскритское имя так искажено греческой транслитерацией, что оригинала за ней не узнать.

Только сэр Уильям Джонс, этот обаятельный отец научного изучения Востока, пионер индоарийской лингвистики, спас репутацию Сандракота. «Открытию, которое выпало мне случайно, я не могу противиться», — сказал он в 1793 году в ежегодном обращении к Бенгальскому Азиатскому сообществу^{52}. В ходе изучения санскритской литературы он обнаружил, что столицей, где правил Сан-дракот, действительно была Паталипутра. Из сюжета драмы первой половины 1-го тысячелетия н. э. «Мудраракшаса», повествующей об интригах при дворе царя Чандрагупты, стало известно, что он захватил трон и принимал у себя чужеземных послов. Вспышка озарения навела ученого на «случайное открытие» — «Сандракот» может быть греческим произношением имени «Чандрагупта». Позже эта догадка подтвердилась благодаря другому греческому варианту «Сандракоптос». Сандракот Плутарха и Мегасфена и Чандрагупта в этой пьесе и списках правителей из пуран — одно и то же лицо. Впервые фигуру, хорошо известную по греко-римским источникам, однозначно отождествили с персонажем индийской традиции.

В то время (конец XVIII века) вдохновленные открытием ученые принялись проверять индийскую хронологию. О Чандрагупте и основанной им империи известно было все же очень мало. Но вскоре, в XIX веке, последовали еще более поразительные открытия. Джонсом восхищались только потому, что наконец появилась возможность сопоставить даты событий со списком царей и датами их правления, указанными в пуранах. Так, выяснилось, что Чандрагупта готовил мятеж, когда Александр находился в Пенджабе. Согласно индийским источникам, он правил 24 года, а Мегасфен в качестве греческого посла был у него не позже 305 года. Восстание началось ненамного позже 326 года, продолжалось от трех до четырех лет, так что правил он в своем многоколонном дворце в Паталипутре с 320 по 297 год. А это означает, что его наследник, Биндусара, правил с 297 по 272 год, а наследник Биндусары — загадочная личность, которую еще предстоит установить (не считать же достаточной универсальную формулу «величайший из правителей, каких только видел мир»^{53}) — пришел к власти в 268 году, после четырех лет междуцарствия.

Эти даты устанавливаются путем сопоставления более поздних буддистских источников. В буддистских и джайнских текстах немало сказано о династии Маурьев. Об этом периоде истории Индии мы узнаем в основном из них, из сохранившихся выдержек из отчета посла Мегасфена, да из некоторых уцелевших надписей. Но этот период правления Маурьев мог бы стать самым подробно запечатленным в документах за всю домусульманскую эпоху благодаря «Артхашастре» — очень трудному для понимания тексту, в котором содержится подробный анализ искусства управления государством. Потому что брахман Каутилья, которому приписывается этот труд, оказался не кем иным, как ловким идеологом, провокатором и главным советником пресловутого Чандрагупты. Фактически ортодоксальная традиция признает, что Каутилья посадил на трон Чандрагупту в качестве своего ставленника. А труд, что он написал, представляет собой подробнейший список бесчисленных чиновников государственной службы. Кто какими достоинствами должен обладать, кто за что отвечает, как они взаимодействуют между собой, как следует проводить внешнюю политику и вести войну. Тут перечислены финансовые и военные ресурсы государства, проекты строгих законов, способы выявления несогласных и пропаганда государственного вмешательства во все сферы жизни. Варианты политических волевых решений предусмотрены почти для всех случаев. Такой труд должен был обеспечить династии Маурьев отличную теоретическую подготовку для правления.

Правда, для опасений тоже есть основания. Полный текст «Артхашастры» по объему и детальности сравним с «Камасутрой». Хотя в древних произведениях на него ссылаются где с восторгом, а где и с иронией^{54}, этот текст был обнаружен только в 1904 году. Доктор Р. Шамашастри, работавший тогда в библиотеке города Майсур, сделал это великое открытие тоже случайно. Неизвестный пандит (санскр. мудрец, ученый) просто протянул ему кипу пальмовых листьев с рукописью и исчез. К счастью, Шамашастри очень быстро осознал, сколь бесценное сокровище попало ему в руки. Его познаний хватило на то, чтобы перевести ее на английский язык и написать комментарии. Этот перевод был издан в 1909 году. С тех пор появились другие издания, и разгорелись жестокие споры.

Сейчас нам кажется вполне естественным, что рукопись в ее имеющемся виде датируется II веком н. э., то есть на полтысячелетия позже времени правления Чандрагупты. Более того, выполненный на компьютере статистический анализ языка доказал, что книга написана не одним автором, а составлена из более ранних текстов. Возможно, компилировал ее и один человек, но единого создателя, как пишет американский ученый Томас Траутманн, у книги нет.

Кто написал эти книги-предшественницы, когда жили их авторы — неизвестно. Но хотя, как показывает анализ, Каутилья не был единоличным автором всей книги, он вполне мог быть одним из ее составителей. Образ искусного мастера ядов и интриг очень живо смотрит на нас с древних страниц. Вероятно, многое из описанного в «Артхашастре» применялось династией Маурьев в жизни.

Есть и еще одно затруднение. Ни один из таких древнеиндийских сборников, как «Камасутра», «Манусмрити» или «Артхашастра», в его сохранившемся виде не был написан раньше первых столетий новой эры. К тому же эти произведения могут и не быть надежными практическими пособиями. Просто они составлены на основе наблюдений, но трудно представить себе, чтобы каждый пастух выполнял все положения и соблюдал все технические требования искусства любви, описанные в «Камасутре». Так же сомнительно, чтобы какое-нибудь государство было столь изящно устроено, так откровенно агрессивно и так неусыпно бдительно, как требует «Артхашастра». Этот трактат написан, скорее, в расчете на государство будущего. Подобно десяти заповедям Будды, это путь к совершенству. Такие тексты должны служить упражнениями для ума, вычленяя и доводя главные стремления человека до абсолюта. При этом их указания нередко неприменимы на практике либо применение приводит не к тем результатам, которые ожидались. Таким образом, если к государству Маурьев относилась только часть уложений «Артхашастры», то лишь часть от этой части говорит о том, как на самом деле правил Чандрагупта Маурья.