История цивилизации

ГЛАВА 30. КОНФУЦИЙ И ЛАО-ЦЗЫ

Нам остается рассказать о двух других великих людях — Конфуции и Лао-цзы, живших в этот удивительный век, который может почитаться началом юности человеческого рода, а именно в VI веке до Р. X.

В этой книге мы говорили очень мало о первоначальной истории Китая. В настоящее время эта первоначальная история покрыта мраком неизвестности, и мы должны ждать, пока китайские исследователи и археологи обновившегося в настоящее время, воскресающего Китая сами изучат свое прошлое так же тщательно, как было изучено прошлое Европы в течение последнего столетия. Первая примитивная китайская цивилизация возникла в долинах больших рек в давно прошедшие времена из первобытной гелиолитической культуры. Подобно Египту и Шумеру, она носила следы общих характерных черт этой культуры и имела своим центром храмы, в которых священники и цари-жрецы приносили периодические кровавые жертвоприношения. Жизнь в этих городах должна была быть очень похожей на жизнь Египта или Шумера за шесть или за семь тысяч лет до этого или же на жизнь племен Центральной Америки во времена майянской культуры.

Если там и происходили когда-нибудь человеческие жертвоприношения, то они уже на заре истории уступили место жертвоприношениям животных. А письмо при помощи изображений возникло задолго до 1000 г. до Р.Х.

Так же, как и примитивные цивилизации Европы и Западной Азии, постоянно приходившие в столкновение с номадами пустыни и с номадами севера, так же точно и первобытный Китай имел у своих северных границ огромные массы кочевого населения. Тут было несколько племен, родственных между собой и схожих по языку и образу жизни, которые были последовательно известны в истории под именами гуннов, монголов, турок и татар. Они изменялись, разделялись и снова соединялись совершенно так же, как северные кочевники в Европе и Средней Азии, изменяя больше свои названия, чем свою природу. Эти монгольские номады стали использовать лошадей раньше, чем северные народы, и возможно, что в области Алтайских гор они самостоятельно открыли железо около тысячи лет до Р. X. Так же, как и на Западе, этим восточным номадам иногда удавалось установить в своей среде нечто вроде политического объединения; тогда они становились завоевателями и владыками, а иногда и восстановителями той или другой цивилизованной страны. Вполне возможно, что первоначальная цивилизация Китая вовсе не была монгольской, так же, как не была норманнской или семитской первоначальная цивилизация Европы. Вполне возможно, что ранняя культура Китая была культурой египтян, шумеров и дравидов, и что там еще в доисторические времена происходили завоевания и смешения покоренных туземцев с завоевателями. Как бы то ни было, но в 1750 г. до Р. X. мы уже застаем в Китае обширную сеть маленьких государств и самостоятельных городов, признававших в достаточной степени верховного жреца-императора, «Сына Неба», и плативших ему более или менее регулярно более или менее определенные поборы. Династия Шан прекратилась в 1125 г. до Р. X. Ее сменила династия Чжоу, которая поддерживала Китай относительно объединенным и управляла им, причем связь между мелкими государствами и центром то ослабевала, то усиливалась. Такое положение сохранялось вплоть до времени царствования царя Ашоки в Индии и Птоломеев в Египте. В течение долгого владычества династии Чжоу Китай стал постепенно распадаться на части. Пришли гуннские племена и образовали ряд государств; местные правители перестали платить дань и вернули себе независимость. В VI веке до Р. X., по словам одного китайского авторитетного историка, в Китае существовало пять или шесть тысяч фактически независимых государств. Это была эпоха, которую китайцы называют в своих книгах «эпохой смуты».

Конфуций

Но эти годы раздоров не мешали развитию усиленной интеллектуальной деятельности и образованию многих местных центров искусства и культурной жизни. Когда мы ближе познакомимся с историей Китая, то, несомненно, увидим, что Китай также имел свой Милет и свои Афины, свой Пергам и свою Македонию. В настоящее же время мы можем говорить об этой эпохе распада Китая на отдельные государства лишь кратко, в общих чертах, исключительно по причине скудости имеющихся у нас сведений, не позволяющих нам воссоздать последовательную, связную историю.

Подобно тому, как в разъединенной Греции были философы, а в разоренной и покоренной Иудее — пророки, так и в раздираемом смутами Китае того времени были свои философы и учителя. Во всех этих случаях неопределенность и неуравновешенность, по-видимому, действовали возбуждающим образом на наиболее чуткие умы.

Конфуций был по происхождению аристократом и занимал видную официальную должность в одном из маленьких государств, известном под названием Лу. Здесь он, следуя тем же побуждениям, которые руководили и греками, основал нечто вроде академии, целью которой был поиск мудрости и преподавание ее. Господствующие в Китае беззаконие и беспорядок огорчали Конфуция до глубины души. У него возник идеал лучшего управления и лучшей жизни, и он начал разъезжать из одного государства в другое в поисках правителя, который осуществил бы его законодательные и педагогические идеи. Но ему не суждено было отыскать подобного властителя. С одним он чуть было не сошелся, но придворные интриги свели на нет влияние учителя и, в конце концов, погубили все его проекты реформ. Интересно отметить, что сто пятьдесят лет спустя греческий философ Платон также искал правителя и был одно время советником тирана Дионисия, правившего Сиракузами в Сицилии. Конфуций умер разочарованным:

— Нет мудрого правителя, который согласился бы сделать меня своим руководителем, — говорил он, — а между тем приближается моя смерть.

Но его учение было более жизненно, чем он мог себе это представить на склоне своих дней, когда он безнадежно смотрел на будущее, и имело огромное воспитательное значение для китайского народа. Оно стало одним из так называемых китайцами «Трех Учений», причем два другие — это учения Будды и Лао-цзы.

По существу, учение Конфуция носит характер аристократический. Он придавал такое же большое значение личному поведению, какое Гаутама придавал уничтожению желающего «я», греки — познанию внешнего мира, а евреи — праведности. Изо всех великих учителей человечества он был наиболее общественно настроен. Он скорбел о смутах и зле, царивших в мире, и хотел сделать людей благородными для того, чтобы облагородить мир. Он хотел регулировать поведение каждого человека до мельчайших подробностей, установить правила, как вести себя в каждом данном случае в жизни. Учтивый, общественно настроенный человек, полный сурового самообладания, — таков был идеал, уже зарождавшийся среди населения Северного Китая, и который был им определенно установлен.

Учение Лао-цзы, долгое время заведовавшего императорской библиотекой во времена династии Чжоу, носило гораздо более мистический характер и было более туманно и неопределенно, чем учение Конфуция. Он, по-видимому, проповедовал стоическое безразличие к наслаждениям и мирским благам и возвращение к простоте жизни, будто бы царившей в далеком прошлом. Он оставил нам сочинения, стиль которых отличается сжатостью и туманностью. Он писал загадками. После его смерти его учение, подобно учению Гаутамы Будды, было искажено и загромождено различными легендами, изуродовано сложнейшими и необычайными обрядами и всякими суевериями. В Китае, так же, как и в Индии, первобытная вера в колдовство и в чудовищные легенды, возникшая в дни младенчества нашей расы, вступила в борьбу с новым образом мыслей и привила ему различные придатки в виде причудливых, иррациональных, устаревших обрядов. Как буддизм, так и даосизм (религия дао, которая приписывается в большей своей части Лао-цзы) в том виде, в котором они сейчас существуют в Китае, являются религиями монахов, храмов, священников и жертвоприношений, столь же древними по типу, если не по идее, как основанные на принесении жертв религии древней Шумеры или Египта. Но учение Конфуция не было так усложнено, потому что оно было более ясным, ограниченным и прямолинейным и не давало почвы для подобных искажений.

Население Северного Китая, т. е. обитатели бассейна реки Хуанхэ, стали, по мысли и по духу, конфуцианцами. Южный Китай, т. е. местности, лежащие по течению реки Янцзы, сделался центром религии Дао. С тех пор во всех событиях жизни Китая мы можем проследить конфликт между духом севера и духом юга, между (в позднейшие времена) Пекином и Нанкином, между официально мыслящим, прямолинейным и консервативным севером и скептическим, изнеженным, артистически настроенным, готовым на всякие опыты, югом.

Раздоры в Китае, начавшиеся в смутное время, достигли крайних своих пределов в VI столетии до Р. X. Власть династии Чжоу была так ослаблена и настолько утратила доверие народа, что Лао-цзы покинул злополучный двор и вернулся к частной жизни.

В это время наибольшим влиянием пользовались три номинально зависимые государства — Ци и Цинь в северной области и Чу — военная держава, питавшая агрессивные стремления, — в долине Янцзы. В конце концов, Ци и Цинь образовали союз, покорили Чу, обезоружили весь Китай и установили повсюду мир. Господство Цинь стало преобладающим. Позднее, как раз во времена владычества Ашоки в Индии, монарх Цинь захватил жертвенные сосуды императора Чжоу и присвоил себе обязанности верховного жреца. Его сын Ши-хуанди (стал царем в 246 до Р. X. и императором в 220 до Р. X.) в китайских хрониках называется «Первым Императором всего мира».

Более счастливый, чем Александр, Ши-хуанди царствовал тридцать шесть лет в качестве царя и императора. Его энергичное правление знаменует собой начало новой эры объединения и благополучия китайского народа. Он вел упорные войны с гуннами, совершавшими набеги из северных пустынь, и начал грандиозное сооружение — Великую Китайскую стену, — чтобы оградить страну от их вторжения.