История цивилизации

ГЛАВА 3. ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ИМПЕРИЯ САСАНИДОВ

Восточная часть Римской империи, главным языком которой был греческий, выказала гораздо больше политической устойчивости, чем западная. Она пережила все бури V столетия после Р. X., увидевшего полное, окончательное крушение исконного латино-римского могущества. Аттила нападал на императора Феодосия II, вторгался в его владения, разоряя их, и доходил почти до стен Константинополя, но сам город остался нетронутым. По Нилу спустились нубийцы и опустошили Верхний Египет, но Нижний Египет и Александрия остались в цветущем состоянии. Большая часть Малой Азии выдерживала борьбу с персидской империей Сасанидов.

VI век, эпоха полного мрака для Запада, увидел значительное усиление греческого могущества. Юстиниан I (527–565) был правителем с большим честолюбием и энергией; женат он был на императрице Феодоре, женщине равного с ним ума, в молодости бывшей актрисой. Юстиниан отвоевал Северную Африку у вандалов и большую часть Италии у готов. Он даже вернул юг Испании. Деятельность его не ограничилась морскими и военными предприятиями. Он основал университет, построил знаменитый собор Св. Софии в Константинополе и кодифицировал римское право. Но, желая уничтожить соперников основанного им университета, он закрыл философские школы в Афинах, которые существовали без перерыва со времен Платона, т. е. в течение почти тысячи лет. Начиная с III века, с Византийской империей упорно соперничала Персидская монархия. Обе империи держали Малую Азию, Сирию и Египет в состоянии вечной тревоги и угрозы разорения. В I столетии после Р. X. эти страны еще стояли на высокой ступени цивилизации, были богаты и густо населены, но постоянное прохождение войск, погромы, опустошения, военные налоги упорно истощали их, пока от городов не остались одни лишь обломки и развалины, а в деревнях не разбрелось все крестьянское население.

Граждане Византии

Нижнему Египту во время этого печального процесса обеднения и смуты выпала, быть может, менее тяжелая доля, чем остальному миру. Александрия, подобно Константинополю, продолжала вести постепенно замиравшую торговлю между востоком и западом.

В обеих воюющих и распадающихся империях наука и политическая философия, казалось, окончательно погибли.

Последние афинские философы, до закрытия их школ, сохраняли подлинники великой литературы прошлого с бесконечным благоговением, но совершенно не понимали их значения. Но теперь в мире исчез класс свободных, независимых людей, обладавших смелым и самостоятельным мышлением, который мог бы продолжать традиции бесстрашного суждения и изучения, воплощением которых являлись эти труды.

Исчезновение этого класса объясняется в значительной степени социальным и политическим хаосом, но была и другая причина бесплодия и лихорадочного состояния человеческой мысли в этот период. И Персия, и Византия переживали эпоху нетерпимости. Обе империи были империями религиозными в новом смысле этого слова, и это сильно задерживало свободную деятельность человеческого разума.

Конечно, древнейшие империи мира тоже были религиозными империями, объединенными поклонением общему богу или монарху-божеству. Обожествлялся Александр, и Цезари были богами, в том смысле, что им посвящали алтари и храмы, воскурение фимиама перед которыми считалось доказательством лояльности Римскому государству. Но эти древнейшие религии были исключительно религиями действия и факта. Разума они не порабощали. Если человек приносил жертвы и поклонялся известному богу, ему предоставляли возможность не только думать, но, в сущности, и говорить все, что ему нравилось, относительно этого вопроса. А новые, носившие иной характер религии, появившиеся теперь в мире, в особенности христианство, обратились к душе человека. Эти новые культы требовали не только исполнения обрядов, но и сознательной веры. Понятно, что возникали ожесточенные споры по поводу точного смысла догматов веры. Эти новые религии были основаны на вере. Миру пришлось считаться с новым понятием, правоверностью, и с твердой решимостью правоверных удерживать не только поступки, но слова и личные убеждения в границах определенного учения. Ибо теперь придерживаться ложного мнения, а тем более передавать его другим, считалось уже не только недомыслием, но моральным грехом, который может привести душу к вечной гибели.

И Ардашир I, основатель династии Сасанидов, в III столетии после Р. X., и Константин Великий, перестроивший Римскую империю в IV веке, оба обратились за помощью к религиозным организациям, потому что они в этих организациях видели новое средство для использования и контролирования человеческой воли. И уже в конце IV столетия обе империи преследовали свободу слова и религиозные новшества. Ардашир нашел в Персии древнюю персидскую религию Зороастра (или Заратустры), с ее жрецами, храмами и священным огнем, горевшим на алтарях, уже совершенно приспособленную для его цели — создания государственной религии. К концу III столетия религия Зороастра преследовала христианство, а в 277 г. Мани, основатель новой религии, манихейства, был распят на кресте, а тело его предано поруганию. Константинополь, со своей стороны, деятельно охотился за христианскими ересями. Манихейские идеи заражали христианство, и с ними приходилось бороться самыми жестокими мерами; в свою очередь, христианские идеи нарушали чистоту учения Зороастра. Все идеи находились под подозрением.

Наука, требующая, прежде всего, свободной деятельности свободного ума, в этот период нетерпимости переживала полный упадок.

Война, жесточайшая теология и обычные человеческие пороки — вот из чего слагалась жизнь Византии того времени. Она была красочна, она была романтична, но давала мало радости и света. Когда Византия и Персия не воевали с северными варварами, они истощали Малую Азию и Сирию тяжелыми и разрушительными между-усобицами. Даже при условии тесного союза, отражение варваров и восстановление собственного благосостояния оказалось бы для обеих этих империй слишком трудной задачей. Турки или татары впервые появляются в истории в качестве союзников — сначала одной державы, затем другой. В VI веке двумя главными противниками были Юстиниан и Хосров I; в начале VII века император Ираклий боролся с Хосровом II (580).

Сначала, до того, как Ираклий стал императором (610), Хоеров II одерживал блестящие победы. Он взял Антиохию, Дамаск и Иерусалим, и его армии достигли Халкедона, лежавшего в Малой Азии, напротив Константинополя. В 619 г. он завоевал Египет. Затем Ираклий произвел контрнападение на неприятельскую страну и разбил персидскую армию при Ниневии (627), несмотря на то, что в это время в Халкедоне еще находились персидские войска. В 628 г. Хосров II был низложен и убит своим сыном Кавадхом, и между обеими истощенными империями был заключен непрочный мир.

В последний раз воевали между собой Византия и Персия. Но мало еще кому снилась та буря, которая уже поднималась из пустыни и должна была положить конец этой бесцельной, хронической борьбе. В то время, как Ираклий восстанавливал порядок в Сирии, до него дошло одно известие. Оно было доставлено на императорский аванпост в Бостре, к югу от Дамаска. Послание было написано по-арабски, на неизвестном семитическом языке жителей пустыни, и было прочитано императору, если оно вообще дошло до него, переводчиком. Оно было послано кем-то, кто называл себя «Мухаммедом, пророком божьим», и призывало императора признать единого истинного Бога и служить ему. Что ответил император, об этом умалчивается. Подобное послание дошло и до Кавадха, находящегося в Ктесифоне. Он рассердился, разорвал письмо и приказал посланцу удалиться. Оказалось, что Мухаммед был вождем бедуинов; его стоянка находилась в Медине, жалком маленьком городке посреди пустыни. Он проповедовал новую религию, веру в единственного истинного Бога. — Если так, о, Господи, — сказал он, — отторгни от Кавадха его царство.