История Индии

Канноджский треугольник

Каннодж, расположенный у священного Ганга, даже во времена Харши считался северной столицей. Хотя к IX веку это была столица без царства, ее правитель оказывался марионеткой то одной, то другой династии, оспаривавшей право гегемонии над севером. Это были Палы из восточной Индии и Гуджара-Пратихары из западной. С появлением на сцене в 786 году Раштракутов из Декана противостояние стало трехсторонним. Продолжалось оно на протяжении двух столетий, и хотя не все подробности известны, по сохранившимся свидетельствам какая-либо из сторон периодически заявляла права на Каннодж и с большим пафосом претендовала на вселенское превосходство. Этот период иногда называют имперским веком Канноджа. Но хронология слишком запутана для подробного изложения событий. Даже от храмов и укреплений Канноджа осталось слишком мало для сколько-нибудь сносной реконструкции.

Гораздо интереснее самой борьбы происхождение ее участников. Мусульманские источники определяют всех троих словом «Рахми», «Рахма» или «Рухми». Возможно, это слово произошло от имени царя Дхармапалы, правившего в 775–810 годах и относившегося к бенгальской династии Палов. Мы знаем, что его страна располагалась на берегу, но простиралась в глубь суши довольно далеко. Там производили тонкий лен и благовония из дерева алоэ, царь владел 50 000 слонов, а войск у него было больше, чем у соседей. Дхармапала был сыном Гопалы, вероятно, основавшего династию в 750 году. Это редкий (хотя и не единственный, если вспомнить одного из Паллавов и царя Кашмира) случай, когда индийский правитель пришел к власти в результате выборов. Повелитель меньшего государства на севере Бенгалии был приглашен на царствование над всей Венгой, или восточной Бенгалией. Вскоре его власть установилась по всей Бенгалии и Бихару.

Дхармапала продолжил политику своего отца. Во времена Харши первую нерешительную попытку остановить нашествие ариев предпринял Шашанка, и получилось плохо. А Дхармапала, воспользовавшись смятением, вызванным мощным и внезапным наступлением Раштракутов, пришел в Каннодж и устроил великую церемонию, на которой поставил у власти собственного кандидата. Для священного церемониального омовения был использован личный золотой кувшин Дхармапалы, который тот одолжил, тонко подчеркнув свое главенствующее положение. Цари со всей северной Индии, включая каких-то яванов (возможно, мусульман из Синда), засвидетельствовали это событие и «почтили повелителя, склонив дрожащие венцы»^{139}.

Однако большую часть столетия эти успехи подвергались оспариванию. Монархи династии Палов, как и Гупты, брали долговечностью. Дхармапала правил 40 лет. Девапала — его сын — столько же (810–850). К его коллекции «дрожащих венцов» вскоре добавились короны царей Камарупы (Ассам), Уткалы (Орисса) и, возможно, других стран, лежавших дальше к югу и северо-западу. На какое-то время жажда земного господства была утолена. И хотя в XI веке господство продержалось недолго, в X соперники династии Палов выглядели просто как мальчики с опахалами.

«Империя Палов гибла с подрезанными крыльями», — писал индийский историк^{140}. Прервалась череда правителей «спокойного и благочестивого нрава»^{141}. Один, взойдя на трон, стал аскетом, другие слушали духовных наставников и заботились о монастырях, процветавших во время правления династии Палов в Бихаре и Бенгалии.

Палы были буддистами, последней крупной индийской династией, преданной буддизму. К их заслугам можно отнести сохранившийся университет Наланды и колоссальное количество построек в Сомапуре, сегодняшнем городе Пахарпур, в Бангладеш, где кирпичные руины и фундаменты отмечают места, на которых стояли «крупнейшие буддистские постройки к югу от Гималаев»^{142}. При этих царях также был основан важный учебный центр в Викрамашиле, где-то в Бихаре, на берегу Ганга. Об этих постройках слава гремела повсюду.

Скорее всего, Палы сыграли решающую роль в распространении буддизма как мировой религии. В их царство сюда стекались ученики из Синда, Кашмира, Непала, Тибета, Китая, Бирмы, Камбоджи, Шри-Ланки и Индонезии. Архитектура эпохи династии Палов, вероятно, оказала влияние на окончательный вид святилища Боробудур на острове Ява и ступ и храмов Пагана (Бирма) и Прамбаны (Ява). Изображения царей Пала, обычно выполненные на гладко отполированном камне или бронзе, занимают отдельное место в иконографии Тибета и Непала. Буддисты-махаянисты этих стран смогли распространить свое учение под покровительством этих владык.

Махаяна столь же отдалилась по географии и духу от того, о чем молился Пробужденный, как средневековое христианство отдалилось от событий Нового Завета. Хотя буддизм изначально стремился к рационализации человеческой жизни и этических принципов, игнорируя многочисленных богов и ритуалы в их честь, почти сразу же после смерти Будды учение оказалось в плену ортодоксальных религиозных практик. С тех пор оно обзавелось пантеоном боддхисатв, ворохом мифов и атрибутов, не хуже культов Шивы и Вишну. Многочисленные тары — женщины-боддхисатвы — составляли конкуренцию Парвати и Лакшми. В самом деле буддистские образы эпохи Палов страдают анатомическими преувеличениями, избыточностью голов и рук. и только опытный глаз сможет отнести их к буддизму.

В восточной Индии граница между буддизмом и небуддизмом размылась еще сильнее за счет того, что мантры (формулы для многократного повторения), янтры (мистические знаки), мудры (положения рук) и множество других практических приемов были связаны с тантризмом. Тантры суть эзотерические тексты неизвестного происхождения, очень трудные для восприятия, которые говорят о возможности приобщения к божественным силам и обретения сверхъестественных возможностей. Эта система знаний и ритуалов была окутана тайной. Некоторые из них скрыты за сексуальными образами и мифами о связи с шакти, божественной партнершей. Практикующие тантризм могут вкушать удовольствия, нарушая кастовые запреты в питании, одежде, вопросах пола, при этом сохраняя прекрасную репутацию, даже если божественная сила на них не снизошла.

Нетрудно догадаться, что все эти таинственные заклинания, темные науки и оргии далеко ушли от Срединного пути Будды. Хуже того, компромисс между ними оказался для буддизма пагубным. В конкурентной борьбе с другими культами за общественную поддержку сангха потеряла первенство, которым пользовалась со времен династии Гуптов. Народные культы южной Индии (так называемый путь бхакти) опередили буддизм в бегстве от власти брахманов и кастовых предрассудков. В то же время начались реформы Шанкары (788–820), брахмана из Кералы, взывавшего к чистому знанию ведического учения (веданты) и высокоморальным устоям, основам Благородного Восьмеричного пути. В результате область распространения буддизма в основном ограничилась окраинами — Синд, Кашмир, Непал и, конечно, центр империи Палов в восточной Индии.

Трудно сказать, насколько империя Палов была буддистским государством. Но то, что ее основатель— Гопала — был «избран», можно считать отголоском раннебуддистских представлений о статусе царя. Его последователи, хотя и назывались такими титулами, как махараджадхи-раджа и парамешвара, весьма почтительно относились к своим духовным наставникам, так что нетрудно предположить, что цари династии Палов продолжили дела славных предшественников — Аджаташатру, Бимбисары и Ашоки. Их покровительство буддистским учреждениям привело к последнему расцвету культуры и религии при Дхармапале и Девапале. Преемники же увидели лишь последние проблески этого расцвета.

Однако пристальный интерес индийских историков вызывают вполне земные соперники царей Пала в борьбе за превосходство в северной Индии. На западе династия Гурджара-Пратихара добилась власти больше, чем у Харши, и народного единства сильнее, чем у партии Конгресса. Это были цари «из народа, народные традиции, надежды и чаяния им были не чужды»^{143}. «Религиозно-культурный подъем служил защитой от передовых отрядов ислама»^{144} и «хранил учение о Дхарме». Несмотря на свое прочное положение, на довольно многочисленные упоминания в мусульманских источниках и на череду законных наследников, Гурджара-Пратихары остаются для нас столь же загадочными, как и их сложные титулы.

«Царь Джурза располагает бесчисленными силами, и ни у одного из повелителей Индии нет такой прекрасной конницы», — сообщал купец Сулейман в IX веке. И прибавлял: «Нет сильнее врага у веры Мухаммада». Более того, земля Джурзы уподоблялась языку. Если ее правителя определили верно, то это Саураштра, правитель Гуджарата. Название «Джурз», иногда «Джузр», считается одним из вариантов того слова «Гурзара» (или Гурджара). Это народность или местность, которую посетил Сюаньцзан. Она упоминается во многих надписях, в том числе сделанных великим Чалукья Пулакешином II в Айхоле. Сегодня это слово прослеживается в названиях «Гуджарат», «Гуджранвала» и многих других. Гуджарами (гуджурами) называются пастушеские сообщества, распространенные по всему Пенджабу, от северо-западной границы до Уттар-Прадеша. Такие перемещения слов с корнем «гудж» говорят о кочевой жизни гуджаров, «народа джурз». Считается, что этот народ происходит из местности у северо-западной границы. Оттуда он двигался в Пенджаб, а затем, в период вторжения гуннов, в западную Индию. Другие полагают, что миграции происходили в обратном направлении, что гуджары родом из западной Индии, а двигались они на север.

Аль-Масуди в начале X века не слишком много написал о Джурзе, зато много о «царе Канноджа по имени Бауура». Его войска оценивались невероятным числом в три миллиона человек. Они делились на четыре армии. Одна занималась мултанскими арабами, другая разбиралась с балхарами (то есть с Раштракутами), остальные две «были готовы встретить врага с любой стороны». Сказать такое можно только о Пратихарах, династии, которая в период с конца VIII до X века боролась за Каннодж с Палами, а затем была неожиданно подмята Раштракутами. А поскольку мы знаем, что Пратихары пришли из Раджастхана (одной из ветвей династии досталось владеть Гуджаратом), то, по общему признанию, земли и народы Джурз и Гурджар соотносят с Бауурой и Пратихарами. На самом деле Пратихары — один из гурджарских кланов, который потому и называют Турджара-Пратихарами.

Этот клан вызывает жгучий интерес в качестве предмета исследования еще и потому, что его нередко причисляют к так называемым раджпутам. Во времена мусульманского завоевания Индии и непосредственно перед ним раджпутам довелось играть роль часто героическую и всегда главную. Их владения находились не только в Раджпутане (Раджастхане), но и далеко за его пределами. Впоследствии там образовалось множество самостоятельных княжеств под властью британской короны. Фактически для британцев именно раджпуты представлялись хранителями духа индийских традиций. Полковник Джеймс Тоуд, историограф этого народа, писал: «В раджпуте я всегда вижу друга».

В начале XIX века Тоуд десять лет прожил среди сохранивших независимость раджпутов в качестве политического агента. Его книга «Анналы и древности Раджастхана» — одна из самых известных и обстоятельных работ, посвященных Индии, в британской науке. На ее страницах Тоуд защищает идею общего происхождения племен Раджастхана и древней Европы. Он рассматривает обобщенные «скифские племена», хотя это всего лишь вариант гипотезы об индоиранском происхождении, которую высказывали такие филологи, как Джонс. Поскольку многие раджпутские кланы претендовали на эпических и ведических предков, Тоуд устроил в родословных пуран настоящие раскопки. Он доблестно выяснил, где находилась вотчина каждого клана. Но самой главной загадки так и не разгадал. Он не смог объяснить, почему раджпуты, столь заметные в индийской истории на протяжении 2-го тысячелетия н. э., не фигурируют в 1-м. Иными словами, откуда взялись раджпуты?