История Индии

Тигры Танджура

Для индусов в круге перерождений смерть — всего лишь преддверие новой жизни. Разрушительное действие становится созидательным, как учит Шива, прозванный Натараджа, Повелитель Танца, ведущий мир к гибели, а значит, к возрождению. Знакомый нам образ этого божества, где он кружится посреди мешанины из рук, ног, прядей волос и в сиянии языков пламени, впервые встречается в тамильских бронзовых статуэтках X века. Можно предположить, что в смутные времена возрастала популярность как идеи, так и образа. Но это время для тамильского юга можно считать скорее золотым веком, чем беспокойными временами. А если судить по официальным восхвалениям всякого правителя со времен Ашоки, Индия постоянно переживала циклы порядка и беспорядка, созидания и разрушения, экспансии и распада.

Династии гибли, уступая дорогу еще большему количеству династий. Божества объединялись, давая в результате еще больше богов. Похоже, нашествие Махмуда тоже способствовало восстановлению. На месте разрушенных им величайших храмов севера были построены другие, хотя столько богатств, сколько увез Газневи, больше не набиралось нигде. На каждый низверженный идол поднималось два новых. Геракл мог бы посочувствовать Махмуду. На каждые 50 000 истребленных им язычников другие 50 000 собирались в новых местах паломничества. Каннодж и Матхура сравнялись по влиянию как раз в тот момент, когда начался новый архитектурный подъем — другие династии тоже принялись строить храмовые комплексы. Это совершенно противоречит мнению, что вторжение мусульман застало Индию истощенной и ослабленной. Вряд ли подобное можно сказать об обществе, которое строило такие памятники, где боролись друг с другом такие амбициозные династии, хранились такие богатства и бурлили такие религиозные страсти.

Самое большое в Индии скопление храмов — в Бхуванешваре, столице современной Ориссы. Эти храмы строили долгие века, при многих династиях. Тем не менее они поразительным образом выдерживают единый стиль — похожие на ананас шикхары со строго горизонтальным членением, будто состоящие из отдельных слоев. Самые ранние из них датируются VII веком, самые поздние — XIII. Самые же знаменитые среди них — восхитительная Муктешвара, непорочная Раджарани и колоссальный Лингараджа. Все они построены в период с конца X до конца XI века. И если на западе храмы Матхуры и Сомнатха сравнимы друг с другом, то и на востоке стали возводиться постройки того же уровня.

А между ними, в Кхаджурахо. церемониальной столице Чанделов, возвели постройки, еще больше примечательные. Из примерно двадцати рядом стоящих храмов ни один не построен раньше X или позже начала XII века. На стенах храма Вишванатха, возле любимого быка Шивы по имени Нанди, есть надпись, сделанная во время правления царя Дханги. Именно в это время Махмуд Газневи ходил войной на Индию. Рядом стоит Кхандария Махадева — крупнейший и сложнейший храм всего знаменитого комплекса. Он тоже построен приблизительно в то десятилетие, когда Газневи напал на Калинджар, твердыню Чанделов. Возведение храмов было поистине делом политическим. Не существовало более надежного способа показать, что династия Чанделов устояла и перед Пратихарами, и перед вторжением мусульман.

Последующие набеги идолоборцев при Мухамеде Гкоре и султанах Делийских привели к появлению многих храмовых комплексов X–XII веков на севере Индии. Бхуванешвар и другие места Ориссы пощадили только потому, что туда было слишком далеко добираться, чтобы мусульмане обратили на них внимание. Кхаджурахо, вероятно, уцелел благодаря временному запустению, в которое пришел при Чанделах, когда главные политические центры государства переместились к востоку.

Через 500 лет, когда британский антиквар капитан Берт натолкнулся на «значительное число красивейших храмов Индии, сосредоточенных в одном месте», он обнаружил, что там все заросло деревьями. Искусственные пруды и каналы пересохли и заболотились. Как и Ангкор-Ват, «открытый» в Камбодже изумленными французами, храм простоял в запустении несколько веков. Его священные символы и сложная топография мало-помалу уничтожались джунглями. Его не восстанавливали и не пытались повторить где-либо в другом месте. Анри Муо, нашедший Ангкор, почти слово в слово повторил слова удивленного Берта, которого местные крестьяне привели к Кхаджурахо: «Глядя на эти прекрасные памятники старины, воздвигнутые народом, до сих пор живущим в такой варварской стране, я не мог описать своего изумления»^{155}.

Надписи, сделанные в эпоху Чанделов, приоткрывают некоторые интересные страницы истории этой династии, а изобильно представленная иконография Кхаджурахо дает представление о том, насколько значительным было это место для шиваитов^{156}. Страна была не такой уж «варварской». О том, какие в Кхаджурахо проводились обряды, о значении храма в экономике и престолонаследии мы можем узнать, рассмотрев объекты, о которых сохранилось больше записей и которые не простояли так долго в запустении. Эти места нужно искать там, куда не докатилась волна исламского нашествия, особенно на тамильском юге.

Набеги Махмуда на междуречье Ганга — Джамны на западе совпали с другим внезапным вторжением, на этот раз в восточную Арьяварту. Как ни странно, это нежданное нападение исходило с южной оконечности полуострова. Там, вдалеке от бескрайних равнин северной Индии и лесистых гор Виндхья, где когда-то Харша разыскивал свою овдовевшую сестру, вдали от Нармады, у которой Раштракуты бросали вызов имперскому Канноджу, от голых плоскогорий Декана, где Чалукьи оспаривали силу Паллавов, среди тиковых лесов и горных пастбищ Восточных Гхатов, в стране вечного лета, где река Кавери разливается болотистой дельтой, в которой так хорошо родится рис, — там, на самом южном краю Тамилнада, идолоборчеству Махмуда нашел достойный ответ Раджендра I, царь Чола.

Это случилось приблизительно в 1021 году, как раз перед тем, как Махмуд обратил внимание на Сомнатх. Потускнела слава деканских Раштракутов, направление, в котором шли в завоевательный поход армии Маурьев и Гуптов, сменилось на противоположное. Впервые южноиндийская династия вторглась на север. И это был не самый авантюрный их поход. Добившись решающего влияния на севере Индии, Чолы стали самой благополучной династией со времен Гуптов. С точки зрения литературы, архитектуры, скульптуры и изобразительного искусства их наследие не менее значимо, нежели гуптское. Благодаря этому и надписям на медных табличках недавно ученые смогли восстановить довольно подробную картину жизни государства Чола. Она далеко не всегда совпадает с картинами жизни других царств того времени. И, как всегда, чем больше известно, тем больше возникает споров. Но теперь во всяком случае можно проследить границы династий, как территориальные, так и временные.

Дравидский народ чола впервые упоминается в надписях Ашоки. Видимо, он заселял дельту реки Кавери еще с доисторических времен. Во времена долгого владычества Паллавов на тамильском юге — с VI до IX века — он находился под властью боковой ветви более агрессивной соседней династии. Но по мере того как Паллавы проигрывали вендетты с Чалукьями, потом с Раштракутами в Карнатаке, а затем с Пандьями в Мадурае, амбиции Чолов росли. Решающее сражение состоялось в 897 году, когда Паллавы переживали кризис наследования, а Адитья Чола отразил вторжение Пандьев. Результаты получились ошеломляющими. Могучие Паллавы расстались с Тондаймандалой (район современного Мадраса), в том числе с Канчипурамом и Мамаллапурамом. После этой победы Адитья стал именоваться Мадураиконда (Покоритель Мадурая). Он уставил берега Кавери каменными храмами. Его сын Парантака вначале продолжил дигвиджайю, но в 949 году потерпел сокрушительное поражение от Кришны III, последнего из великих Раштракутов. Теперь Раштракуты стали именовать себя Покорителями Канчипурама и даже Танджура, столицы Чолов. Потерянные владения Чолы отвоевывали в течение последующих сорока лет.

Возобновилась экспансия Чолов при Раджарадже I, в 985 году. Походы на юг принесли победы над Пандьями и их «надменными» союзниками Мерами в Керале. Теперь оба этих царства считались владениями Чолов. В это же время было предпринято вторжение на буддистскую Шри-Ланку, древняя столица которой — Анурадхапура — была захвачена, а ее ступы разграблены с жестокостью, достойной великого Махмуда. Затем Раджараджа, как пишется, покорил еще «12 000 старых островов». Эта фраза может означать что угодно, но считается, что имелись в виду Мальдивы.

На севере Чолы столкнулись с яростным сопротивлением династии, которая только что скинула власть Раштракутов. Избавившись от своих сюзеренов, эти новые повелители Декана считали себя одной из ветвей вездесущих Чалукьев из Бадами и Айхолы. Обычно их называют «поздние Западные Чалукьи» (Кальяна и Карнатаки), но путают с другой веткой — ранними Восточными Чалукьями (Венги и Андхра-Прадеша). Но Восточные Чалукьи смотрели на Чолов как на союзников и покровителей. А поскольку старая династия Западных Чалукьев противостояла новым Восточным, Чолы оказались вовлечены в усобицы и Венги, и Декана.

Чем больше побед одерживали Чолы в северных походах, тем большая добыча им доставалась и тем больше охватывала их газневидская жадность. Надпись, сделанная в государстве Западных Чалукьев, гласит, что в Биджапуре — одной из провинций государства Чолов — армия вела себя особенно жестоко. Резали женщин, детей и брахманов, насиловали девочек из высших каст. Маньякхета, старая столица Раштракутов, была разграблена и разрушена. Чолы не всегда вели себя так, но их усилий хватило для того, чтобы сделать из Западных Чалукьев не послушных подданных, а закоренелых врагов. Древняя вражда между горной Карнатакой и низинным Тамилнадом некогда уже привела к войне между Чалукьями из Бадами и Паллавами из Канчи, а теперь обернулась противостоянием между Чолами и новыми Западными Чалукьями. Зато старые Восточные превратились в верноподданных путем династических браков с Чолами.

Эти северные походы, по всей видимости, планировал, а то и возглавлял сын Раджараджи I, который воцарился в 1014 году как Раджендра I. Он не только закрепил завоевания отца, но и увековечил его достижения. Он построил в Танджуре храм. Храм строился пятнадцать лет и с момента открытия до сегодняшнего дня мало изменился. До сих пор он остается самым примечательным и, по мнению многих, «самым высоким и большим во всей Индии»^{157}. А для многих он еще и самый любимый. Вдобавок он скрывает целую Книгу Судеб из надписей и маленькую галерею слегка потускневших рисунков эпохи Чола. Монументальный лингам в главном святилище, под куполом 65-метровой шикхары, посвящен повелителю Шиве. На это указывает и название храма — Брихадешвара. или, как он назвался изначально, Раджараджешвара, «Храм Повелителя Раджараджи», то есть Шивы. Название подразумевает важную деталь — храм посвящен и царю, и его богу.

Мусульманские летописцы времен Махмуда нередко возмущались вереницами прихожан, музыкантов, танцовщиц и служителей, которые всегда окружали места индийских богослужений. И если даже для Матхуры или Сомнатха цифру в 500 брахманов и столько же танцовщиц можно посчитать преувеличением, разве не ясно, что в Танджуре их было гораздо больше? И конечно, царь и придворные вкладывали средства в постройку, украшение храма, одаривали его землями, продуктами и драгоценностями, чтобы он мог содержать этих людей и проводить обряды. За храмом числились участки плодородной земли по всему государству Чолов, вплоть до Шри-Ланки. Некоторые из этих владений он сдавал внаймы. Иными словами, храм обладал правами города, служил центром перераспределения богатств и центром, объединяющим царство. А поскольку за его экономикой присматривали царские чиновники, цари могли вмешиваться во внутренние дела храма^{158}.