История Индии

Мертворожденные государства

Ряд государств, возникших после распада Делийского султаната, мог служить примером значительного прогресса, произошедшего в могольской Индии. Но не стоит недооценивать и общие политические веяния XV — начала XVI века. В Европе в этот период появляются сильные, централизованные, по большей части самодержавные государства, заложившие основу европейской истории. В Индии происходило что-то похожее. Бенгалия, Гуджарат, Кашмир, Орисса, юг и некоторые части центральной Индии ковали свою территориальную, политическую и культурную идентичность. Ни один, даже самый ярый сторонник интеграции не рискнет назвать Шотландию или Нидерланды, не говоря уже о Франции или Испании, «региональным отклонением». А в Индии, имевшей опыт доминирующего положения на субконтиненте, оказалось возможным так назвать регионы, охваченные сепаратистским движением. Появившиеся в доколониальной Индии государства оказались мертворожденными, хотя важен и сам факт их появления.

В Декане из остатков владений Хильджи родились царство Бахманидов и, дальше на юге, Виджаянагар. Последний образовался в конце 30-х годов XIV века, царство Бахманидов десятью годами раньше. Цари Виджаянагара были индусами, считается, что они часто оказывались во главе сопротивления индусов исламизации полуострова. А вот Бахманиды были мусульманскими султанами и нередко воевали с Виджаянагаром. Конечно, это не вся правда, а может быть, просто красивая выдумка рьяных писателей более поздних времен.

Подозрения касаются легенд, в которых рассказывается о сомнительном происхождении обеих династий. Основатели династии Виджаянагар — два брата по имени Харихара и Букка, подданные царя Хойсалы или Какатии. В 1327 году братьев захватило мусульманское войско, их привезли в Дели. Там, как гласит легенда, они приняли ислам, а затем вернулись на юг в качестве подданных Мухаммеда бин Туглука. Позже, когда некий почтенный мудрец разглядел в них воплощения бога Вирупакши, им был прощен грех отступничества и подтверждено право основателей царства, опирающееся на исполнение Дхармы. Правда это или нет, но положение Виджаянагара было настолько шатким, что только божественное вмешательство и мифологическое сознание могли его утвердить.

Согласно Фериште, похожим образом деканские султаны-Бахманиды появились в результате неудачного альянса в Дели. Бахман-шах по имени Хасан, ставший первым Бахманидом, был некогда слугой делийского брахмана по имени Гунгу. Однажды ему повезло — вспахивая землю, он нашел клад золотых монет, и Гунгу, известный астролог, предсказал ему великое будущее и взял с него обещание не забывать своего временного покровителя. Вдохновленный добрым предсказанием и явной удачей, Хасан возглавил силы сопротивления в Декане. На службе Мухаммеда бин Туглука он быстро пошел в гору. Затем, еще в конце правления Мухаммеда, Гуджарат и Декан освободились из-под власти Дели. Из общего смятения Хасан, по выбору своих полководцев, вышел главой султаната — одного из осколков Деканского царства. Он воцарился в Даулатабаде под именем Бахман-шаха. Свое обещание брахману он сдержал и вскоре пригласил Гунгу на пост министра финансов нового царства.

Говоря по справедливости, трудно поверить, что история, рассказанная Фериштой, правдива. Считается, что Хасан по происхождению был афганцем, а мусульманин-афганец вряд ли станет служить брахману. К тому же Феришта наверняка не прав, полагая, что «Гунгу был первым брахманом, взявшим в услужение князя мусульманской веры»^{218}. Он еще добавляет, что в честь этого брахмана Хасан принял имя Гунгу как один из своих титулов, что оно «использовалось во всех официальных документах и было выбито на государственной печати до самого конца правления династии». Потом еще он заявляет, что имя «Бахман» представляет собой искаженное слово «брахман». Другие считают, что это имя взято в честь древнеперсидского царя Бахмана, потомками которого считали себя Бахманиды. Как бы там ни было, уверенность, с которой писал почтенный мусульманский историк, спустя сотню лет после ухода Бахманидов от власти, уже вызывает сомнения. В глазах делийских улемов правоверность дома Хасана (он же Гунгу Бахман-шах) стояла под вопросом.

Феришта рассказывает о том, что Бахманиды сперва почти непрерывно враждовали с большинством соседей, которые располагались на территории современного Андхра-Прадеша, и с царями Виджаянагара. Победой султанов-Бахманидов завершились войны с царем Виджаянагара Буккой, преемником своего брата Харихары. Затем с наследниками Букки — Харихарой II и Девараджами II и III. Войска султанов не раз грозили и самому Виджаянагару. Султаны тоже привозили из походов горы добычи и тоже истребляли невероятные количества язычников. Как подсчитали специалисты по изучению эпохи Бахманидов, «если суммировать число всех убитых мусульманами индусов, о которых говорится в индо-персидских летописях, то получится, что в Декане не осталось в живых ни одного индуса»^{219}. На самом деле не так уж много мусульман было «опьянено шербетом убийства», как полагает Феришта. Зато профессор Шервани считает, что если бы не постоянный приток из-за моря, мусульмане сами бы оказались под угрозой вымирания. Сведения о массовых обращениях в ислам появляются только в самом конце правления Бахманидов. Вероятно, потому, что Бахман-шах отвергал мысль о наложении на индусских подданных какой бы то ни было джизьи.

Интересно, что великий город Виджаянагар (в Хампи, Карнатака) хотя и регулярно подвергался угрозам нападения, но так ни разу и не был взят. Конечно, у него были отличные укрепления, что отмечалось путешественниками. Укрепления и обеспечивали его величие. Если верить Фериште, именно здесь, в войнах XIV–XV веков, впервые в Индии применили артиллерию. Пушками пользовались наемники, причем христианские наемники тоже дебютировали именно здесь. И если технология производства пороха появилась благодаря торговым связям со Средним Востоком и Средиземноморьем, то отливка пушек для индийских мастеров проблемы не составила вовсе.

Только с появлением огнестрельных орудий стало возможно разрушить укрепления Виджаянагара. Уничтожение города в задачу не входило. Также, несмотря на амбиции отдельных полководцев, страны критически оценивали возможность захвата территории противника. Другие воевавшие в то время стороны — Гуджарат и Малва, Малва и Бахманиды, Малва и раджпуты Читора — следовали этой тактике: после победы завоевание немедленно прекращалось. Захваченная победителем земля возвращалась побежденному, а победитель возмещал свои убытки, налагая на побежденного очередную дань.

Конфликты между «местными» царствами происходили не за власть в чужих владениях, а только чтобы пограбить и отметить границу. Между владениями Бахманидов и Виджаянагара лежала полоска земли, ограниченная реками Кришна и Тунгхабхадра. Ее называли Райчурским междуречьем. Чтобы править этим районом, Бахманиды поступили, как делали до них Раштракуты, — перенесли столицу из Даулатабада (возле Эллоры) в Гулбаргу, а затем в Бидар (возле Маньякхеты). Так была заложена основа для создания царства размером с весь полуостров. Потом Бахманиды, расширив свои владения, дошли до западного побережья, между ГЪдавари и Мадрасом, и важность Райчурского междуречья возросла еще больше. Феришта, подчеркивая стратегическое значение этих войн, пишет, что противники, несмотря на различия в вере, договорились прекратить бессмысленное избиение мирных жителей и пленных. Затем в конце 40-х годов XV века статус междуречья был утвержден, и военные действия между соседями прекратились. Взаимные претензии на западные порты, включая Гоа, сохранились, но как бы противники ни нападали один на другого, если требовалось, они тут же объединялись на борьбу с общим врагом.

В формировании национального государства очень важно определение границ. Похожий, только меньшего масштаба, конфликт случился у Бахманидов с северными соседями — с султанатом Малвы, и тоже за полоску приграничной земли. Когда конфликт уладили, на сей раз не в пользу Бахманидов, соседи продолжили дружественные отношения. Символы этого времени — скипетр, властно указующий на далекий клочок земли, и военная сила, спешащая его занять. Когда в 90-х годах Бахманидское царство внезапно ослабело под действием внутренних распрей, Виджаянагар воспользовался моментом и вновь заявил претензии на Райчурское междуречье. Но хотя Виджаянагар и считался самой сильной из стран Декана, вскоре обнаружилось, что сильный и удачно расположенный мусульманский сосед гораздо полезнее, чем мелкие и слабые султанаты, на которые распалось царство Бахманидов. Заря славы Виджаянагара оказалась недолгой.

Благодаря Никитину, который в 1470 году несколько месяцев провел в Бидаре и Гулбарге, мы можем составить представление о царстве Бахманидов в время его расцвета. Военную силу Никитин оценил в миллион человек пехоты и конницы. Это может быть преувеличением изумленного чужестранца, но первым свидетельством о пушках и пищалях пренебречь нельзя, как и упоминаниями невообразимого богатства, что выставлялось напоказ. Султан Шамсуддин Мухаммед, низкорослый юноша двадцати лет, и хорасанская (то есть афгано-персидская) знать выехали праздновать Байрам. Вот как описана эта процессия.

В представлении Никитина правитель, который так возвышается над всеми, мог быть только магометанским султаном Индии.