Орбека. Дитя Старого Города

к D. Z. F

Наш вчерашний долгий вечерний разговор послужил причиной, что я снова сочиню роман, а что хуже, подвергнусь упрёкам, что выдумал его, позавидовав моральным историям Мармонтеля по физиологии людей и исправлению грешного человека.

Ты один – если бы это было возможным – должен бы свидетельствовать перед маловерами, как всё, что я поместил на этих страницах, очень правдиво, поскольку тебе я смог доверить имена, даты и предоставить доказательства, что не так могло быть, но так было в действительности. Сама судьба создала и обрисовала со своей неумолимой логикой основу этого повествования, я только набросал краски и доткал кое-где порванные нити. Роман, может, ещё потому кажется более выдуманным, потому что реальность – увы – чаще всего бывает удивительней, чем грёзы, и обгоняет самую буйную фантазию.

Имея с ней дело, я не смел ничего убрать из тех сцен, которые бы, может, создавая сам, иначе бы понял суть, выразил или полностью отбросил.

По твоему требованию я написал «Орбеку» небольшой, поэтому ответственность падает на тебя.

Это по-настоящему научная работа патологической физиологии, я сказал бы, тератологии духовной, исключительного состояния – но тем не менее, хоть эта болезнь обычно не доходит до таких идеальных размеров, не выражает таких крайних феноменов, она в более лёгкой степени более обычная, чем кажется.

Каждый из нас знал в жизни хотя бы одного, временно, может, но тяжело от неё страдающего.

Пригодится ли это повествование на что-нибудь тем несчастным? Это вещь очень сомнительная для меня. Может только защитить, чтобы не отпустили поводья страсти, о которой каждый думает, что её легко удержать, не видя, что каждый час увеличивает её силу и уменьшает в ней силу сопротивления.

С этим пожеланием я пускаю в свет повествование, хотя и ты, и я, мы согласились на то, что чужой опыт, а ещё менее рассказ на что-нибудь может пригодиться. Всегда, однако что-то укоренится в человеке, останется хоть слабое впечатление и отзовётся в данную минуту.

Во всех недостатках романа мне нет необходимости объясняться, не мои они, но из самого существа его вытекают! На этом послание моё завершая, грехи на твою совесть бросаю.

Конец