Атаманова казна

Ночь была безлунной, небо в тучах, собирался дождь – было душно. Ветра почти не ощущалось, так, слабое движение эфира, который наконец донёс до них табачный дух. Казаки в карауле не дымили, не так воспитаны.

– Ясно. Бди дальше. Филатов, за мной, страхуешь.

Скинул на землю винтовку, портупею с кобурой, и зажав в руке нож пополз в темноту, огибая по дуге то место, которое указал Шайдавлетов. Следом бесшумно, змеёй двигался Филатов. Преодолев сотню метров явственно учуял табачный дым. Что за любитель их выслеживает?

Когда подобрался ближе, на расстояние броска гранаты, смог рассмотреть движение у основания раскидистого дерева, смутно выделявшегося на чуть более светлом небе. Сместилось вверх-вниз серое пятно, всего-то. Но этого было достаточно, Туманов уже давно разогнал организм для работы и ввинтившись в темноту вышел на нужный рубеж. Рысью обрушился на лежащую под деревом фигуру, не успевшую даже понять, что произошло: удар под череп, руки за спину, связал. Филатов уже прибрал карабин лежащий рядом с деревом и взял под контроль тыл. Обыскал лежащее на расстеленной шинели тело: книжка красноармейца, кисет, гребень, самодельная зажигалка, тряпица с куском сахара. Не частник, плохо. Что-ж такой глупый-то? Недавно служит? Пленник пришёл в себя быстро, стоило едва на полвершка вогнать острие ножа в ягодицу. Туманов соорудил на лице пленённого плотную повязку из портянки, перевернул его лицом вниз, сам лёг рядом и накрывшись шинелью начал шёпотом задавать вопросы, принуждая собеседника к откровенности нечастыми уколами ножа и вдавливая лицом в землю. Минут через десять выполз из-под импровизированного укрытия, знаком показал Филатову – будем ждать. Пленник так и остался лежать, не двигаясь и вообще, не подавая признаков жизни. Филатов понимающе кивнул и словно растворился в ближайших зарослях. Туманов тоже распластался за деревом, ожидая прибытия смены караула, которое должно состоятся с минуты на минуту, по последним словам невезучего дозорного. Ждали не долго, не успели даже озябнуть в ночной прохладе. Скоро с тыла раздалось шуршание и к месту дозора выдвинулась из темноты грузная фигура, в распахнутой шинели. Зло прошептала, наткнувшись на лежащее тело:

– Спишь, Трухин, мать твою…

За спиной у фигуры тенью вырос Филатов, и зажимая рот подбил под колени, роняя на спину и беря в замок шею. Туманов тут же вбил ему кляп, стянул ремнём суетливо хватающие траву руки, и когда Филатов оттянул их на себя, распластав тело на земле, уселся на груди поверженного, сжав её коленями так, что тот захрипел. И зашептал ему в ухо, прижав к глазу окровавленный клинок…

Было их десять человек. Спецотряд, выделенный из состава 25-й дивизии в распоряжение представителя ВЧК по приказу Фрунзе, для разведки и дезорганизации в тылу белых. Командовал ими некий Иванов, который накануне вывел отряд к Рыково, указал участок лесного массива и велел организовать наблюдение до утра, обещав прибыть с подкреплением. В тылу они оказались просто – четыре дня назад началось контрнаступление РККА, и после взятия Бугуруслана отряд выдвинулся в образовавшийся прорыв, в направлении Бугульмы. Новости, так новости…

Предаваться размышлениям было некогда, нужно было успеть всё до рассвета. По словам допрашиваемого, постов было всего четыре, с каждой стороны лесного массива, где можно было с него выехать. За кем вести наблюдение, им не говорили, просто указали место и задачу. Получалось, всего восемь человек в дозорах, в две смены, и два разводящих, на два поста каждый. Этот пост был самым дальним и разводящий сюда не пошёл, лень шагать по темному лесу. Итак, сейчас в точке сбора, в полуверсте, соберутся пять человек, и будут ждать следующей смены, через два часа. Ещё трое в это время будут в дозоре. Решили сработать сами, казаков с обоза не дёргать.

Пленника поставили на ноги, и пошли к месту их лагеря, жёстко контролируя малейшее его движение. Когда увидели отсвет небольшого костра в овражке, уточнили у него, кто из находящихся там разводящие, и Филатов сзади, без эмоций, вспорол ему горло, перехватив голосовые связки. К костру подобрались с двух сторон, стараясь держаться с боку от лёгкого ветра, потянувшего с запада. Трое у костра спали, подставив под тепло огня спины в шинелях, двое держали в руках кружки с горячим питьём и негромко беседовали. Это и были разводящие.

– …братишечка, видел я его вот как тебя сейчас. Усища, фигура – вылитый Чапай, но чутка покрупнее… – густо басил один.

– А какой он на коне, видал? Говорят, лучше его никто в Первой конной в седле не держится.

Кто этот загадочный усач казаки слушать не стали: Туманов вынырнул из-за спин сидящих и двумя ударами отправил их в беспамятство. Филатов одновременно с ним скользнул из кустов к спящим, и сноровисто вогнал узкий клинок кинжала в ухо одному, второму. Третий успел поднять голову, но Филатов придержав ему затылок вбил кинжал в глазницу.

– Сломаешь ты клинок когда-нибудь, – негромко попенял Туманов.

– Ништо, на то он и клинок… – проворчал Филатов, собирая в кучу оружие и заливая огонь чаем из котелка – яркий свет забивал ночное зрение.

Оставленных в живых связали, оснастили кляпами и привели в чувство. Коротко пообщавшись с ними, Туманов выяснил, кто из них с какого поста разводящий, и ушёл с одним в ночь. Филатов за это время обыскал убитых, забрал документы, собрал в повод стоящих на привязи лошадей. Туманов вернулся через полчаса один, и толкая второго разводящего перед собой, ушёл с ним к последнему дозорному. А Филатов повёл лошадей в соседний лесок, через поляну – могут пригодиться.

Когда вернулись к обозу, все уже были на ногах и готовы к движению. Ночи оставалось немного, через час начнёт светать, но решили не ждать и выдвигаться сейчас, из этого района следовало уходить незамедлительно. Прошли ускоренным маршем около шести вёрст и остановились, когда уже совсем рассвело, в большом лесу южнее Потапово – с запада отчётливо нанесло далёкий грохот канонады, фронт начал своё обратное движение и мог догнать их в самое неподходящее время. Туманов не знал глубины прорыва красных, не знал темпа отступления и продвижения войск, поэтому рассчитывать дальнейшее движение обоза, с учётом риска быть обнаруженным, было затруднительно. Кроме этого предстояло найти ответ на несколько вопросов, которые подбросила ему последняя ночь.

Первое – кто этот неизвестный Иванов, тратящий свои силы и время на поиск обоза в условиях фронтовой операции? Откуда у него нужная информация?

Второе – каким образом неизвестный Иванов вывел отряд преследователей сразу к участку местности, на которой находился обоз? По следу это сделать невозможно, свидетелей их передвижения нет. Он что, ясновидящий?

Третьим был не вопрос, а скорее умозаключение: если в этом уравнении все неизвестные заменить на фигуры Макарова и Шляхтича, всё сразу вставало на свои места. Эти двое могли и организовать, и найти, и ещё много чего могли, если предположить, что оба живы.

Совещались втроём: Туманов, Филатов и Аюпов. Туманов озвучил свои вопросы и выводы в свете последних событий. Аюпов помолчал, и обдумывая каждое слово произнёс:

– Такой может быть, когда поводок накинут. Я смотрю каждый день, не вижу поводок. Чёрный человек обоз увидеть не получится, ни мёртвый, ни живой, но чувствую, что его кыт рядом ходит, я говорил тебе. Поэтому всем бэтейлек делал. Ты носишь? – Он посмотрел на Туманова.

Тот кивнул. Помолчали, анализируя услышанное. Наконец, Филатов медленно проговорил:

– Оберег есть у каждого в обозе. Кроме женщины и мальчишки.

– Я смотрел женщина. И малай смотрел. Нет на них поводок.

– Тем не менее, это факт, молодец Филатов.

Следующие пару минут обсуждали поведение Софьи в команде. Никаких нареканий или подозрений: боялась при опасностях, но не трусила, и не геройствовала, обычная женщина, с присущими страхами. Не лезла с вопросами, была рада возможности двигаться в сторону Челябинска, хоть под какой-то защитой. Пацан подозрений тоже не вызывал, и вовсе не представлял угрозы: сирота, работящий. Но факт был фактом, после их появления начались странности: сначала их обстрелял свой же бронепоезд, теперь непонятно как возникли преследователи. И оберега на них никакого не было – тоже факт.

– Сделать им бэтейлек? – предложил Аюпов.

– Может, допросить? – хмуро сказал Филатов.

Туманов размышлял не долго. Можно было и допросить, и сделать оберег, и вовсе избавиться от обоих. Он принял другое решение, но сначала нужно было выбрать безопасное место, где была возможность переждать передвижение фронта.

Чёрная глава