Остров в Карибском море

1

Они занялись любовью на третий день, менее чем через семьдесят два часа после встречи.

— Пойдем, — сказал он, и она протянула ему руку, не колеблясь ни секунды.

И пока остальные, проклиная все на свете, спасались от жары кто дремотой, кто алкоголем, кто сомнительной прохладой бассейна, он молча вел ее по узкой тропке, увлекая вглубь острова. Солнце стояло в зените, и она отметила про себя, как четка граница между нестерпимым светом и непроглядным мраком в зарослях деревьев, каким расслабленным и одновременно легким стало ее тело… Но о том, что вот-вот произойдет между ними, она не думала. К чему? Она уже принадлежала ему если не с рождения, то по крайней мере с той самой ночи, когда впервые пересеклись их взгляды. Просто удивительно, как у них достало сил терпеть долгих три дня!.. Ее маленькая ладошка спокойно лежала в его крепкой руке, буйная зелень джунглей плотно смыкалась, скрывая беглецов от любопытства обитателей дома на плантации.

Не сговариваясь, они остановились у подножия скалы. Меж мягких мхов и цветов, источавших одуряющий сладкий запах, журчал ручей, дикий виноград переплетался над головами, образуя некое подобие алькова.

— Лейла! — Его голос слегка охрип от готовой прорваться страсти.

Она подняла лицо, он порывисто обнял ее и привлек так близко, что даже тоненький солнечный луч не мог бы их разделить. Губы слились в поцелуе. Мир закружился вокруг Лейлы и взорвался тысячами запахов и красок. Она увидела внутренним зрением как дрогнула каждая, даже самая маленькая, частичка тела. Будто светлый вихрь пронесся сквозь нее и изменил ее навсегда, проясняя взгляд и обостряя инстинкты, разум, которым она так гордилась, уступил место чему-то более примитивному, над ним взяли верх чувства. А сердце? Оно уже три дня как вышло из-под контроля…

Он прервал поцелуй и слегка отстранился.

— Ты уверена?

Смысл слов дошел не сразу. Разве солнце встает не на востоке? Разве все дороги ведут не в Рим? Разве она уже не отдала ему душу и, мягкая, влажная, не молит всем существом своим не останавливаться теперь?..

— Более чем уверена, Данте. Я пойду за тобой даже в ад.

Он вновь обнял ее, и Лейла почувствовала, как велико его желание.

— Ты никогда не пожалеешь об этом, любимая, — поклялся он и завладел ее губами с еще большей страстью, чем прежде.

Она приоткрыла губы и подчинила язык пульсирующему ритму поцелуя Данте, приглашая его к наивысшей близости, какая только бывает между мужчиной и женщиной. Его руки ласкали плечи, шею, спину Лейлы, напряжение все нарастало, и она не поняла, как оказалась обнаженной, не помнила, когда Данте скинул одежду и как они погрузились в мох.

Все, что жило в ней раньше, не имело теперь никакого значения. Вместе с одеждой она отринула и прошлую жизнь, а новая сузилась до пределов входа в рай, который они открывали вместе. Взгляд Данте затягивал вглубь, язык словно оставлял дорожки пламени, бегущие по шее, вдоль ключиц, по груди, касание ладоней возбуждало сладкую судорогу, каждое движение его тела рождало ответное. Она почувствовала, как расслабилась кисть его руки, устремляясь по животу к самому сокровенному местечку тела, и затрепетала, ощутив нежные, но настойчивые пальцы, осторожно проникающие внутрь…

Найдя неожиданную преграду, Данте с явным удивлением посмотрел Лейле в лицо.

— Ты в первый раз?..

Она кивнула. Он обнял ее так, словно хотел укрыть или спрятать.

— Не бойся, Лейла, я не обижу тебя, — выдохнул Данте.

Он мог бы не говорить этого. Она знала, что Данте никогда не обидит ее, что он мужчина, которого она ждала всю жизнь, с которым можно разделить вечность. Вместо ответа Лейла прижалась губами к его груди.

Сердце Данте быстрыми, нервными толчками откликнулось на призыв. Он не мог больше сдерживать желание ворваться в нее и раствориться там. Почти последним проблеском сознания он уловил мольбу о чем-то, чего она сама не могла понять:

— Данте, пожалуйста, помоги мне…

Склонив голову, он заскользил языком по ее коже, освобождая Лейлу от последних остатков застенчивости. Напряжение внутри нее становилась все нестерпимей, пока с одним из толчков в ней не разорвалось что-то, и Лейла как будто выплеснулась сама из себя. Она впилась ногтями в плечи Данте, словно умоляя его удержаться с ней в этом мире, не пропасть навсегда… Через мгновение он просто раздавил ее собою, возвращая к действительности. Но в следующую секунду поднялся над ней, напрягая все мускулы…

Он украл мою душу, я не могу дать больше, беспомощно подумала Лейла. И была не права. Она думала, что испытала наивысшее удовольствие, но ее тело оказалось мудрее. Мягко и упруго пульсируя, оно уже входило в безумный и дикий ритм. Помимо Лейлы оно неистово отдавалось его ласкам.

У Данте перехватывало дыхание и останавливалось сердце. Она вновь выкрикивала его имя, рыдая в плечо, силилась парить с ним, но неожиданно словно разлетелась на мириады атомов. В этот же миг он почувствовал полет и опустошение, и Лейла растаяла в его любви.

Первым из внешнего мира до нее донеслось журчание ручья, потом она почувствовала губчатую влагу мха под собой и тяжесть тела Данте на себе. Когда сквозь опущенные ресницы Лейла увидела, как солнечные лучи играют в листве, до нее донесся голос:

— Ты великолепна! — Данте говорил страстно и глухо. — Ты великолепна. И ты — моя!

— Да, — прошептала она. — Я люблю тебя.

Они оба сказали правду. Их души стали неделимым целым, они не могли лгать друг другу. И никогда не смогут.

— Этот дом я знаю как свои пять пальцев. Компания прикупила его здесь первым…

Как бывает в тропиках, ночь внезапно навалилась непроницаемым мраком. Только свет от керосиновых ламп рассеивал темень во дворе. Но Лейле не нужно было видеть лицо говорящего. По тембру голоса она без труда узнала Карла Ньюбери.

В первый момент, выйдя из ванной, она удивилась, подумав, что Карлу понадобилось у нее, но тут же сообразила, что голос доносится с веранды, и разговор идет между Карлом и кем-то в соседних апартаментах. Не в правилах Лейлы было подслушивать, и она подошла к двери с намерением или плотнее ее прикрыть, или как-нибудь обнаружить свое присутствие, однако следующая фраза заставила ее передумать:

— Данте Росси — последний человек, способный попасться на такой дешевый трюк. Я думал, он умнее. Хотя… Когда секс ударяет в голову…

— Зашло так далеко?

— Ты же видел, как они улизнули после ланча, — послышался короткий смешок, потом что-то налили в стакан. — А когда вернулись, она пробралась через черный вход, пока он прогуливался вдоль террасы у нас на глазах. У тебя есть еще сомнения?

Лейла застыла на пороге веранды, скрытая от говоривших только тюлевой занавеской. Неужели это о них? Неужели это их так обсуждают? Кто был второй собеседник, она не знала.

— Данте нравится женщинам. Но не думаю, чтобы он вел себя, как плейбой… — слабо возразил кто-то неизвестный.

— Он и не ведет себя, как плейбой. По крайней мере, с леди. Но, старик, посмотри правде в глаза, разве Лейла Коннорс-Ли леди? Она в первый же день хотела прыгнуть в постель к Гэвину Блейку. Если бы не жена и дети, тот бы точно не устоял перед ее ножками, глазками и всем прочим… Тогда она осмотрелась и подцепила рыбку покрупнее.

— Данте никогда не смешивал бизнес с удовольствием. Его частная жизнь всегда была частной.

— Ага. До сегодняшнего дня. — Булькнула жидкость, хрустально зазвенел лед в стаканах. — Теперь ему придется потрудиться, чтоб сохранить лицо…

Смешок Ньюбери заставил Лейлу поежиться.

— Ум мужчины оказывается совсем не в голове, когда женщина ему предлагает себя, особенно если на тарелочке подсовывает…

Боясь вскрикнуть от негодования, Лейла зажала рот ладонью. Она знала, почему Карл пристально наблюдает за ней, она ведь отказала ему в первый же день на острове. Но тогда она даже не могла себе представить, что тем самым наживает злейшего врага.

— Ничего не поделаешь… — К чести неизвестного мужчины, его голос звучал неуверенно, он явно тяготился разговором. — Данте не остановить, если ему чего-то хочется.

— Джонни, старик, на то и друзья, чтобы объяснить, во что он вляпался. Данте надо спасать, вот что я тебе скажу.

— От чего, Карл? В конце концов, это не наше дело. И, потом, это Данте взял меня на работу, а не я его, не мне вмешиваться в его дела.

— Расслабься! Я же не предлагаю лезть к нему в душу. Просто рано или поздно придется ему помочь. Будем готовы, вот и все…

— Уверен?

— Вполне. Ладно, пей. Поздно уже… Но с леди Коннорс-Ли я лично возиться не стал бы.

Голос Карла Ньюбери стих, должно быть он ушел наконец с веранды.

Хлопнула дверь, голоса стихли, а Лейла еще долго стояла на пороге с пылающим лицом. До этого она думала только о себе и о Данте, ей и в голову не могло прийти, что другие тоже думают о них, но иначе. Что они готовы смешать ее репутацию с грязью. Ей было больно еще и оттого, что осуждали ее друзья Данте. И ведь она слышала только часть разговора, бог знает, что они там еще наговорили!

Она вышла на веранду и опустилась в плетеное кресло. Ей вспомнилась их первая встреча с Данте. И в ее душу закралось горькое подозрение…

Лейла тогда немного опоздала, коктейль-зал был уже полон, вечер в полном разгаре. Мужчины в смокингах и женщины в элегантных туалетах, украшенных цветами и драгоценностями, образовывали оживленно беседующие компании. Меж ними сновали вышколенные официанты. Закатное солнце заливало террасу ласковым светом. Лейла невольно залюбовалась силуэтом вулкана вдали, шелковым сиянием моря, гул которого создавал фон смеху и говору собравшихся на вечеринку людей. В лагуне резвились дельфины… Очарование нарушил внезапный вскрик, кто-то пролил вино на платье одной из женщин. Лейла обвела толпу взглядом в поисках знакомых и тут увидела его. Не заметить Данте Росси было невозможно. Выше всех прочих, широкоплечий и мускулистый, он выделялся даже в этом шикарном обществе. Костюм сидел на нем как влитой, рубашка белизной подчеркивала оливковый цвет кожи.

Данте стоял, опершись на балюстраду, отделяющую террасу от пляжа, и беседовал со своим вице-президентом Карлом Ньюбери. Лейла хотела пройти незаметно, но Данте повернулся и посмотрел на нее так пристально, что Лейлу охватило оцепенение, словно ее схватили за руку в тот момент, когда она пыталась украсть драгоценное ожерелье. Данте на полуслове оборвал разговор с Карлом, тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и Лейла по губам прочла вопрос, обращенный к собеседнику:

— Кто это?

Ньюбери обернулся и неодобрительно пожал плечами.

— Брюнетка?

Данте уже ничего не слышал. Он смотрел на Лейлу так внимательно, точно навсегда хотел запомнить самую мелкую черточку ее лица. Невидимые остальным нити натянулись между мужчиной и женщиной. Лейла не могла оторвать от Данте взгляд. Кроме его глаз все померкло вокруг. Дамы и их элегантные спутники куда-то исчезли, смолк гул голосов, Лейла слышала только шум волн, разбивающихся о галечный берег, видела только его глаза. Так они стояли, словно первые люди, вступившие в рай.