Сладость для двух боссов

Игорь

Меня несёт. Сука, как же я хочу Вику! Причем не только физически. Я вдруг стал нуждаться в её улыбке. Хочу видеть её сияющие глаза. Чтобы девочка была счастлива. И обязательно рядом со мной. Никаких мужиков не потерплю. Она моя!

Но птичка боится. Вся колючая, как ежик. До сих пор в голове стоит нежный голос. Её пение невероятно! Но я дал слово, что без её согласия не пойду к Фоновому. Да и у Артура сейчас бед полна голова.

Кира. Вспоминаю бывшую помощницу. Такая невинная девочка. А Фоновой её уничтожил. Влюбил в себя, использовал и бросил. А теперь она беременна. Что он будет делать с этим? Надеюсь, это встряхнет его. Сколько можно по женщинам бегать? Как кролик…

Но мысли вновь возвращаются к моей птичке.

Кретов. Что эта сука сделала Вике? Я должен узнать, хоть она и не говорит. Замкнутая, закрытая. Артур прав, да и моё чутье не подвело. Этот ублюдок навредил ей. В прошлом. Но это что-то не дает малышке довериться мне сейчас.

Её открытость проявляется лишь тогда, когда мой член долбит ее девочку. Мокрую, сладкую. Блядь! Опускаю глаза к ширинке и вижу бугор. У меня постоянно на неё стоит. На мою вкусную птичку.

– Ты от меня больше не сбежишь… – рычу себе под нос.

Сижу в машине, словно сталкер, напротив дома моей малышки. Психанул, катался по городу и к вечеру вернулся. Меня тянет к ней. Чувствую, что Вика уже почти готова рассказать.

Прикрываю глаза, думая, как лучше заявиться к ней домой после того, как мы расстались.

Хочу забрать её к себе. Любить до обморока. Ловить крики. Целовать. Ласкать. Блядь, эта сладкая малышка доводит меня до исступления. В голове танцуют образы моей девочки. И её девочки. Такая мокрая, аккуратная киска. В ней так горячо, терпко.

Выдыхаю, понимая, что лишь издеваюсь над собой.

Нужно узнать побольше об этом Кретове. Если Вика не говорит, попробую навести справки. Набираю номер одного полезного знакомого.

– Привет, Стас. Как жизнь?

– Нормально, что нужно?

– Инфу узнать. И не ту, что интернете и в общем доступе. Накопай мне грязи на Макса Кретова.

Стас молчит.

– Это который блогер там, что-то такое? – спрашивает.

– Да.

– Нах он тебе?

– С каких пор ты вопросы задаешь? – начинаю закипать, – мне нужна инфа. Всё, что сможешь найти. В даркнете, сводках полиции. Всё дерьмо, что он пытается спрятать. Понятно?

– Да, босс.

Работа в «Фоне» – это не просто поиск и раскрутка звезд. Это война за них. Именно благодаря подобным связям мне удается держать контору на плаву. Я умею находить рычаги воздействия. Устранять конкурентов. Искать то, что никто не может найти. А Стас – профи.

Так и сижу, выкуривая сигарету за сигаретой.

И вдруг вижу, как из подъезда выскакивает моя птичка. Растрепанная, в одних домашних шортиках и майке. Её длинные ножки такие соблазнительные. В домашнем она невероятно сексуальна. Соски малышки топорщатся от холода. Сука! Член снова стоит колом.

Наблюдаю, как извращенец. Любуюсь Викой. Она всего лишь выносит мусор. Но эти шортики… блядь! Нажимаю на кнопку, мигаю фарами машины. Малышка замирает, таращится на меня.

Затем улепетывает в подъезд. Чего?

Не понял… Она меня проигнорировала? Бешусь. Эту строптивую девчонку нужно как следует наказать! И в момент, когда я уже почти вылетаю из машины, открывается дверь подъезда и Вика выскакивает в своих шортах и подбегает к машине.

Открываю дверь.

Птичка садится. В её лапках дымящаяся тарелка.

– Игорь Олегович, – лепечет.

Сука, как же хочется затолкать свой член в этот ротик. Долбить её горлышко. Но приятный аромат выпечки вырывает из порно-фантазий.

– И снова привет, птичка, – улыбаюсь во все тридцать два.

Она пришла. И я, сука, рад, как школьник.

– Я просто… простите, что убежала, – скромно опускает глазки.

Сглатываю. Она меня соблазняет? Малышка жмётся, затем взмахивает своими ресницами, отправляя моё сердце в нокаут. Мои яйца действительно уже в её руках.

– Вот. Хотела принести вам. Не знаю, зачем вообще пекла. Подумала, что стоит… в общем… вот…

Пирожки? Беру один. Пахнет отменно! Надкусываю. С мясом.

– Ты любишь пирожки с мясом? – улыбаюсь, поглощая один, беря второй.

Вика сияет. Необычная ситуация. Тем более для меня. Домашняя еда… Мне никто никогда не готовил.

– Я не очень. Но решила сделать для вас… – бурчит, пряча пылающие щёчки.

Блядь… для меня? Моя сладкая птичка готовила, думая обо мне? Пирожки и правда невероятно вкусные.

– Иди сюда, – притягиваю девочку к себе, впиваюсь в её сочные губы, – мне мало. Сука… мне мало тебя… птичка.

– И мне… Игорь Олегович… – шепчет, обнимая меня, – поешьте, пожалуйста. Я так старалась.

Хитрюга. Знает, что не устою. Но эти шорты… и майка.

– Ты бы не ходила в этих шортах по улице, – наворачиваю следующий пирожок.

Только сейчас понимаю, чего стоит еда, приготовленная девушкой для мужчины. Её вкус тем ярче, чем больше любви вложено. Через пирожки я понимаю её чувства. Хоть малышке очень тяжело признаться. Я понимаю…

– Почему? – удивляется.

– Потому что твоя задница в них слишком классная.

– Правда? Вам нравится? – она сдвигает тарелку с пирожками, открывая и слегка раздвигая бедра.

Рычу, желая просто посадить эту девчонку сверху и выебать. Да так, чтобы больше стоять не могла.

– Мне очень нравится… – облизываюсь.

– Сначала пирожки! – она вручает мне следующий.

– Твой пирожок я бы попробовал… – шепчу.

Она смущается. Но сжимает бедра. Возбудилась. Её девочка хочет внимания, ласки. И я дам ей все. Но чуть позже.

– Вика. Давай начистоту, – говорю девчонке.

Чувствую, как она напрягается. Буквально вижу, как выпускает иголки. Вздыхаю, беру ее ладошку в свою. Такая маленькая. Нежная. Нуждающаяся в защите и опоре. Отворачивается и смотрит в окно. Но расслабляется.

– Ты можешь не делиться. Я не буду закрывать дверь, – успокаиваю её, давая полную свободу, – если неприятно, всегда можешь уйти.

– Нет, – шепчет едва слышно, – я думаю, и правда пора поговорить. Но сначала хочу сказать… Игорь Олегович…

Облизывает губки, унося прочь всю мою серьезность. В голове рождается идея…

– Ммм? – не свожу глаз с ее лица.

– Я люблю вас, – шепчет едва слышно.

– Я тебя тоже люблю, – прижимаю ее к себе внезапным рывком.

– Правда?! – восклицает, тараща на меня свои прекрасные глазки.

– Да.

– Я так рада… – смахиваю слезинку с ее щечки.

– А теперь расскажи, что Кретов тебе сделал.

Она мрачнеет. И от этого выражения мне выть волком хочется. Я этого ублюдка закопаю!

– Вы знаете, что такое треш-стримы? – тихо спрашивает птичка.

– Да.

– Макс… в общем, мы с ним участвовали в подобном.

Не могу поверить своим ушам. Сам не особо знаком с этим явлением. Знаю лишь, что в процессе таких стримов случались реальные убийства. Неужели мою птичку… этот хипстер…

– Он бил тебя? – с трудом контролирую себя.

Желваки ходят ходуном. Боюсь самого себя. Всегда отличался отличным самоконтролем. Но всё, что касается птички, стало очень важным. Я просто слетаю с катушек, представляя, что её могли ударить.

– Да…

– Как долго? – говорю слишком жестко.

– Полгода…

– И ты терпела? Почему? Взгляни на меня.

Она всхлипывает, продолжая смотреть в окно.

– Вика, – надавливаю чуть сильнее.

Моя девочка. Вижу, как по её щекам текут слёзы. Ей очень сейчас сложно.

– Думала, что люблю его. Но он лишь… делал себе имя, – она начинает говорить быстро, – через мою боль прокладывал дорожку наверх. Я хотела убить себя. Хотела исчезнуть и испариться!

Прижимаю её к себе. Вика заливает слезами мою рубашку. Наконец-то её прорвало. Мы сидим, я глажу ее по голове. Птичка высказывает всё, что накопилось.

– А теперь он… – она начинает задыхаться, – решил запеть! Ублюдок! Ненавижу! Хочу, чтобы он сдох!

Он сдохнет, моя девочка. Уж я тебе обещаю. Окупит кровью каждую твою слезинку. Разорву этого тощего ублюдка на сто частей голыми руками.

– Он больше тебя не тронет, – говорю ей, целуя в макушку.

– Обещаете… обещаешь? – всхлипывает.

– Да. Клянусь.

Какое-то время мы сидим в моей машине. Вика успокаивается. На ее сладких губках проявляется подобие улыбки.

– Ну вот, – хочется разрядить обстановку, – ты сама стала называть меня на «ты», птичка.

– Я всю рубашку тебе намочила, – хихикает.

– Плевать. Главное, что высказалась. У меня тут идея родилась.

– Какая?

– Поехали ко мне.

Она отстраняется.

– В смысле, домой?

– Да.

– Но… я… – прячет взгляд и смущается.

– Никаких «но», малыш, – целую её в лоб, – пошли, соберешь вещи.

Она покорно топает за мной. А я чувствую себя мужиком. Героем, блядь! Принцем! Хочу защищать эту крошку.

У входа в подъезд прижимаю к себе и целую. Понимаю, что еле держусь. Соски девчонки топорщатся, готовые разорвать майку.

– Уверен, твоя сладкая девочка уже мокрая, – шепчу на ухо и подталкиваю девушку к двери.

Когда мы оказываемся в квартире, все, чего я хочу, это повалить Вику на постель и любить до обморока и потери сознания. Член становится каменным, а яйца сжимаются от напряжения. До боли. Блядь! Хочу эту строптивую девочку. А теперь, когда её душа мне раскрылась, хочу еще сильнее.

Встаю в проеме и любуюсь, как она складывает всё самое необходимое в сумку. В кармане вибрирует телефон. Вижу смс.

Стас: Там дерьма на целый хлев…

Я: Скинь всё на защищенную почту.

Стас: Понял. Аккуратнее с ним. Он псих какой-то.

Мне похуй. Кретов ответит за то, что делал с моей девочкой. Вика тем временем оделась в обтягивающее платьице, стянула свои волосы в высокий пучок.

– Я готова! – улыбается мне.

А я теку как чертов фруктовый лед на солнце.

– Точно? – прищуриваюсь, – а мои подарочки взяла?

Она сначала непонимающе глядит на меня, затем вспыхивает.

– З-зачем?! Игорь!

– Куда ты их спрятала? – улыбаюсь.

У меня есть планы на Вику. Очень большие планы.

– Не уверена, что…

– Доставай.

Вся красная, она безумно меня заводит. Вика покорно опускается на пол, затем шарит под кроватью. Так и думал! Затем достает игрушки. Беру резиновый член, кладу в ее сумку.

– А пробочку мы сейчас испробуем, – похабно улыбаюсь.

Румянец на щеках малышки становится гуще. Беру её за руку и веду в ванную. В комплекте с пробкой шла смазка. Достаю игрушку и показываю Вике. Она прячет взгляд. Второй рукой удерживаю ее подбородок. Затем наклоняюсь к ушку.

– Эта штука сейчас проникнет в твою попку, птичка. И ты поедешь с ней.

– Что? Сейчас? – выдыхает, но не сопротивляется.

Я тщательно мою и вытираю пробку. Вика мнется, явно стесняется. А я тащусь. Закатываю рукава. Малышка прикусывает губу.

– Повернись, – грубо приказываю и вижу, как рассыпаются мурашки на нежной коже.

Вика разворачивается. Я задираю её платьице. Кадык дергается, член снова начинает рвать брюки.

– Какая задница… – шепчу, сминая сладкие половинки.

– Иии… горь… – шепчет моя девочка.

– Сейчас, птичка. Сейчас я тебя наполню.

Беру пробку, обильно смазываю. То же самое проделываю с ее анальной девочкой. Слегка растягиваю. Вижу, как намокают ее нижние губки. Безумно хочу ворваться в эту малышку. Но мучаю и себя, и ее. Делаю это специально. У себя в квартире я так оттрахаю девчонку, что встать не сможет.