Остров в Карибском море

— Ты не уверена? — спросил Данте, дотронувшись до руки Лейлы. — Не знаешь, как отреагируют на новость твоя кузина Клео или мама?

Лейла улыбнулась.

— Знаешь, Клео сказала мне, когда я собиралась на Пойнсиану, что там я встречу человека. Мужчину. Высокого темноволосого самостоятельного незнакомца, который буквально собьет меня с ног…

— Твоя Клео умница. А что мама? Ты так ничего мне и не рассказала о ней, кроме того, что она год как овдовела. Что она скажет на наше желание пожениться после столь короткого знакомства? Ей, наверное, это не понравится.

— Выкини из головы… Мама всю жизнь была бунтаркой. Когда пятьдесят лет назад все ее подруги дружно повыходили замуж, она не бросилась на шею первому встречному. Она ждала своего принца и, когда дождалась, оставалась с ним до конца. Может быть, и нескромно так говорить о своих близких, но моя мать редкая женщина.

— Принцем ты назвала отца?

— Да. Но это не значит, что он пришел и покорил ее. Она всегда поступала так, как хотела.

Данте задумался.

— У нее сильный характер… Мне хотелось бы с ней встретиться. Ты, наверное, более консервативна. Похожа на отца?

— Надеюсь, что нет. Кое-кто думает, что я обязана своими способностями в языках и бизнесе ему, но мне больше нравится думать, что мои способности исключительно моя заслуга.

Данте почувствовал, что она чего-то недоговаривает.

— Ты не любишь о нем говорить? Так ведь?

— Почему? Но, может, лучше ты расскажешь о своей семье?

Лейла уже знала, что семья Данте из пионеров — покорителей Канады. По линии отца все итальянцы, а вот мать имеет русские корни. Данте — старший сын в семье, у него шестеро сестер, отец же, как и у нее, умер.

— Сколько лет твоя мама вдовеет?

— Шестнадцать. Мне тогда исполнился двадцать один год.

— И она не захотела еще раз выйти замуж?

— Нет. Мне пришлось играть роль главы семьи, все-таки единственный мужчина в доме…

— Ты думаешь, твоя семья обрадуется мне? — нервно спросила она.

— Сестры будут на седьмом небе от счастья, а мама сразу побежит в церковь ставить свечки, — успокоил ее Данте, нежно прикасаясь губами к щеке Лейлы. — Мама молилась, чтоб я подарил ей побольше внучат. Как минимум дюжину. На меньшее она не согласна.

Данте и Лейла уже говорили о детях. Обычно мужчины обходят вниманием этот вопрос. Но Данте считал, что мужчина женится и заводит семью, чтобы жена родила ему ребенка, а лучше — несколько!

— Да, конечно, — радостно соглашалась с ним Лейла. — Один ребенок в семье всегда вырастает эгоистом. Взгляни хоть на меня!

Лейла с удовольствием узнала, что будущая свекровь так же смотрит на вещи.

— Раньше, чем ты запомнишь, как кого зовут, сестры замучают тебя планами свадьбы, — пообещал Данте. — Джулия вытащит кружевную вуаль, в которой венчались все невесты Росси с тех пор, как бабушка осчастливила дедушку. Анни захочет испечь пирог. Кристи… Ну, эта неизвестно, что придумает. Кстати, то, что свадьба только летом вовсе не умерит их пыла.

Рассказы Данте, вместо того чтобы успокоить Лейлу породили новые страхи. Невеста Данте выросла в прямо противоположной обстановке. До десяти лет у нее даже не было подруг, потому что ее воспитывали няня, домашние преподаватели и гувернантки, потом Лейлу отправили в одну из частных школ Сингапура. Девушка в своей жизни ни разу не оказывалась в атмосфере шумной и дружной семьи, о которой рассказал ей жених. Сможет ли она принять такой образ жизни?

— Почему бы в следующие выходные тебе не встретиться с моей семьей? — спросил Данте. — Ты сама все увидишь. Поверь, тебе сразу станет легче.

Однако, вопреки его стараниям, она была близка к обмороку когда через неделю он припарковал машину около старого трехэтажного дома, где вырос. Дом располагался в районе совсем не фешенебельном, зато окружал его прекрасный ухоженный сад. Рядом за витой оградой находился старинный парк, в котором семьи гуляли с детьми, когда-то туда водили и маленького Данте.

Данте достал ключи.

— Готовишься грудью встретить врага? — спросил он.

— Да. Лейла попыталась улыбнуться.

Она знала, что он уже сообщил своим о намерении жениться. Но, хотя Данте и уверял ее, что семья в восторге, нервы Лейлы были напряжены до предела.

— Конечно, нелепо, но меня мутит, Данте.

Парадная дверь дома приоткрылась, и оттуда высыпала толпа, как показалось Лейле, ребятни. Дети попрыгали со ступенек и облепили машину, прижимая носы к стеклам. Лейла решила, что они внимательно разглядывают только ее.

— Она хорошенькая! — заявила маленькая девочка с косичками, похожими на поросячьи хвостики.

— Старая, — безапелляционно бросил мальчик постарше, брат девочки. — Она не станет играть со мной в футбол.

— Приехали, приехали! — завопили остальные дети, бросаясь назад к дому. — Бабуля, она приехала!

Лейла, как в тумане, обнаружила себя стоящей посреди проезжей части в водовороте ребятишек. А Данте, между тем, уже сажал на плечи одного мальчика лет четырех, а другой, постарше, тем временем хватал его за ноги. Кто-то теребил его за брюки, девочки тоже устроили настоящую свалку.

Из-за налета детей и поднятого ими шума Лейла сама не заметила, как попала в дом, очутилась на парадной лестнице, вошла в комнату, заполненную людьми. Ей показалось, что прошла целая вечность, пока были представлены все присутствующие, хотя церемония знакомства не заняла более пяти минут. Она старалась показаться любезной, вежливо произносила приветствия. Но имена!

— Не пытайтесь запомнить всех сразу! Когда-нибудь научитесь отличать Чезаре от Паоло, дайте срок, — дружелюбно улыбнулся мужчина с внешностью кинозвезды, у которого, однако, через плечо была перекинута пеленка, а на руках восседал орущий младенец. — Мне потребовался целый месяц, прежде чем я запомнил, кто есть кто, и до сих пор еще немного путаю.

— Потому что ты плохой ученик, Чарльз, — перебила его одна из сестер Данте. — А ведь я предупреждала Стефанию, чтобы не выходила за красавчика. Так она же не послушалась!

— Муж Стефании преподает в колледже дизайн, — пояснил другой мужчина. — Возможно, он самый умный из нас.

Лейлу вели через дом, многие комнаты которого казались необжитыми. В конце холла показалась кухня. Она была огромна, ее обставили новейшим оборудованием. Похоже, что во всем необъятном доме не было места более любимого семейством, чем это. Лейлу очаровал камин с потрескивающими поленьями, от которого распространялся приятный запах дымка. Рядом с ним стояли разномастные стулья, покрытые циновками. Значит, камин нравился всем. Лейла видела множество игрушек, разбросанных по дому, но больше всего их оказалось на старом расстроенном рояле. Несколько поколений Росси смотрели на Лейлу со старых фотографий, занявших целую стену. Двойная французская дверь выходила на задний дворик. Рабочий участок кухни отделялся длинным обеденным столом из светлой сосны.

— Мальчишки утащили Данте играть в футбол, — объявила женщина, в которой Лейла узнала Элен, сестру ее жениха, фотографию которой она видела раньше. — Это неплохо, у нас будет время познакомиться поближе без дикарских воплей. Лейла, нас взволновала новость о вашей помолвке.

— Только Данте не сказал нам, какая вы красивая! — вмешалась в разговор другая сестра. Интересно кто: Анна? Кристина? — Даже до родов моя талия была толще вашей.

— Вы будете самой красивой невестой, — вступил кто-то еще в разговор. Но, слава богу, это оказалась Ирен Росси, мать Данте, единственная женщина, которую Лейла запомнила и которая ей понравилась больше всех. — И прекрасной невесткой, — добавила она, улыбаясь. Ее улыбка и глаза были совсем как у Данте. — Мой сын сделал мне замечательный подарок сегодня. Я счастлива принять вас в семью.

Они были так милы, так доброжелательны, что Лейла забыла о страхах, терзавших ее накануне. Когда Данте наконец появился, он застал Лейлу за приготовлением соуса к мясу, увлеченно обсуждающую с матерью, какую свадьбу следует устроить.

— Ну что, стоило волноваться? — спросил он, когда ночью отвозил Лейлу домой.

— Нет, — улыбнулась Лейла, вспоминая отличное спагетти, домашний трюфельный пирог — серьезную угрозу для ее талии. — У тебя замечательная семья, Данте!

Он свернул на Сороковую улицу и поехал на запад.

— Когда я был маленьким, то ужасно злился, что у меня так много сестер, а теперь думаю, что для мамы это хорошо. Она стареет, Лейла, друзья разъехались кто куда, многие умерли. Наш район сильно изменился, с тех пор как мы в нем поселились. Не в лучшую сторону. Ты, наверное, заметила, что мама тонкий, образованный человек, а вокруг нее только домохозяйки, которые обмениваются кулинарными рецептами и убивают время регулярным просмотром сериалов. Ей тяжело, особенно зимой. Поэтому хорошо, что хоть сестры рядом.

— Кажется, я понимаю. Моя мама тоже скучает. Клео, конечно, прелесть. Но мама стала отшельницей без друзей, которые остались в Сингапуре.

— Вот бы не подумал… Хотя, наверное… Ванкувер ей показался настоящим болотом после вечного сингапурского праздника.

Днем раньше Лейла познакомила жениха со своей матерью. Данте пригласил их на ланч в Стенли-парк. Его шарм и подлинный интерес к истории матери Лейлы сотворили маленькое чудо. Сандра Коннорс-Ли буквально расцвела на глазах у изумленной дочери. Бунтарский дух вырвался на свободу. Мать была необыкновенно остроумна. Играя в боулинг, непрестанно шутила и сыпала веселыми историями из сингапурской жизни. Лейла не могла нарадоваться на помолодевшую мать. Сандра совсем не походила на печальную, дряхлую реликвию, какой зачастую заставала ее дочь, приходя домой с работы.

— Она показалась тебе веселым человеком, Данте. На самом деле мама хорошо притворилась. Ей, наверное, никогда не оправиться после смерти отца. Знаешь, когда он умер, ей опротивел Сингапур. Все в городе напоминало о нем…

— Их любовь не ослабла после тридцати лет совместной жизни? Меня восхищают подобные пары!

— Меня тоже, — сказала Лейла, делая вид, что с интересом рассматривает уличные сценки на Грей-роуд, куда они только что свернули. Хотя их многое объединяет с Данте, хотя он готов понять и принять все, что связано с ней, она никак не может рассказать ему о самоубийстве отца, впрочем, как и о долгах, которые остались после него. Раньше семья Коннорс-Ли не была стеснена в средствах, жила на широкую ногу, но, когда отец застрелился, оказалось, что жена и дочь остались почти нищими. Возможно, будь отец мошенником, Лейле легче было бы рассказать о нем Данте. Но отец всегда был для нее образцом мужчины. К несчастью, он ошибся в выборе партнера по бизнесу, ошибка привела не только к экономическому краху компании, но и задела его гордость так сильно, что, потеряв самоуважение, он покончил счеты с жизнью, не подумав, как считала Лейла, о ней и матери.

В сорок два года ее мать не сломалась бы под натиском обстоятельств. Но в семьдесят один год она была разбита и морально, и физически. Ей невмоготу было оставаться в городе, который знал ее как жену уважаемого бизнесмена. И она бежала от унижения, горя, воспоминаний в страну, где родилась. Единственное, что у нее осталось, это ее дочь.