Полное собрание заблуждений

ГЛАВА 11

Господи, как же она тогда перепугалась!

Эти безумные животные маски, мышонок и кот, — как насмешка изувера. Этот нож у горла девочки — уже вполне серьезно. Эта беспомощность в туалетной кабинке — совершенно омерзительно…

Когда её освободили, хотелось рыдать и орать, но она молчала, потому что внутри все оцепенело. Когда её поначалу пытались расспрашивать, она очень плохо соображала, поскольку все мысли слиплись в жесткий комок. Но когда примчались люди из службы безопасности Грибанова во главе со свирепым бугаем по фамилии Попов, принялись везде рыскать, терзать всех вопросами и вообще вести себя как хозяева, она вдруг очнулась, сосредоточилась и обрела внутреннюю уверенность. В её салоне случилась беда. Очень большая беда. Но она — директор этого салона, а значит, не вправе впадать в панику.

Под конец "рысканий" и "терзаний" Попов собрал всех работников в гостиной.

— Значит, так, господа-товарищи. — Он обвел присутствующих мрачным взором. — Что тут и как произошло, мы выясним. Причастен ли кто-то из вас к этой истории, раскопаем. Но если не хотите заранее больших проблем, лучше вам всем рот себе самыми суровыми нитками зашить. Чтобы ни звука ни маме с папой, ни мужьям с женами, ни любовникам с любовницами. Не было здесь сегодня ничего! И Грибановы к вам не приходили! Собирались да раздумали. Иначе… — Попов пошевелил губами, словно приноравливаясь впиться кому-нибудь в горло, — сильно плохо вам придется. И всем вместе, и каждому по отдельности. Понятно?

И, не дожидаясь ответной реакции, двинулся к дверям, сопровождаемый грозной свитой.

Минуты три после их ухода в гостиной царила почти мертвенная тишина, а затем вдруг всё взорвалось. Кто-то принялся рыдать, кто-то возмущаться, кто-то просто что-то говорить… Вениамин Феклистов возлежал в кресле, прикрыв глаза, прижав руки к груди, и походил на умирающего.

— Прошу тишины! — рявкнула Рита.

Она никогда не кричала на сотрудников и уж тем более не рявкала, а потому это возымело мгновенный эффект. Все разом умолкли, будто крик и шум издавал телевизор, а кто-то взял и выдернул шнур из розетки.

— Вот что я вам скажу, друзья. — Ее голос стал ровным и спокойным. Как всегда. — Я понимаю что вы сегодня пережили…

Сотрудники завздыхали.

— Но я ведь тоже пережила… — вежливо напомнила она, чем едва не вызвала новую бурю эмоций. — Но сейчас мы это не обсуждаем! — Рита поспешно пресекла попытку обрушить на неё потоки сочувствия. — Я уверена, никто из вас к этому похищению не причастен. Я не понимаю, как это всё могло произойти. Но я убеждена, что вы здесь ни при чем. И я хочу обратиться к вам с просьбой. Эти господа из службы безопасности всем нам угрожали, а я хочу обратиться с просьбой.

Коллектив с готовностью замер.

— Пожалуйста, сделайте всё, что они велели. Они, может, и мужланы, но они, наверное, знают своё дело. А мы знаем своё. И всем нам будет плохо, если они наше дело разрушат. А они могут. Они сильнее. Если господин Грибанов захочет, от нас даже воспоминаний не останется.

Рита покосилась на Веню. Он перестал походить на умирающего и стал похож на давно умершего — серозеленый, с пятнами на обычно ухоженном, а теперь разом увядшем лице.

Тут наконец до сотрудников дошло: прежде, чем всех погубит строительный магнат, салон погибнет из-за потери его главного вдохновителя. И все немедленно кинулись к Феклистову — кто с водой, кто с платком, а кто просто с добрым словом.

— Ах, не надо! — ожил Веня. — Это нервы… Я должен прийти в себя…

— Сейчас тебя увезут домой, — сказала Рита Феклистову и добавила, обращаясь уже ко всему коллективу: — На сегодня все свободны. И, пожалуйста, ведите себя так, как мы договорились. Будто ничего не произошло.

По-хорошему, ей тоже следовало отправиться домой. Но она отправилась в свой кабинет и принялась разбираться в бумагах, что-то считать, писать… в общем, заниматься делами, которые вполне могли подождать, но которые Рите были совершенно необходимы именно сейчас, потому как и у нее были "нервы", и ей тоже нужно было прийти в себя, а рутинные дела позволяли хоть немного отключиться от того ужаса, который она пережила.

В дверь кабинета деликатно постучали.

— Маргарита Викторовна, — осторожно позвал охранник Лёня. — Вообще-то уже поздно… А вы одна остались…

Рита посмотрела на часы — половина одиннадцатого, надо же, а она и не заметила. Провалилась во время, погрузилась в бумаги, утонула в собственных мыслях…

— Да, поздно, пора…

— Может, проводить вас?

— Спасибо, не надо, мне недалеко.

Дождь закончился, оставив после себя тяжелую сырость и неуютную прохладу. Рита жила всего в трех кварталах от салона на непривычно тихой для центра города улочке в квартире уже умерших родителей, в старом доме, выстроенном буквой "П", с высокой аркой, украшенной заметно облупившейся лепниной. Эту арку она всегда, еще с детства, немножко побаивалась. Со стороны улицы над ней обычно висел яркий фонарь, забивавший своим светом тусклые, часто перегоравшие лампочки над подъездами во дворе, отчего по вечерам арка превращалась в тоннель, ведущий в черноту. На сей раз привычный фонарь не горел, и уже не только выход, но и вход в арку был погружен в темноту.

Возможно, если бы Рита не старалась внимательно смотреть под ноги, обходя лужи, она бы вовремя заметила этих двоих. А может, и не заметила бы, потому что не было их поблизости, и вообще никого не было. Привычно тихая улочка — совершенно безлюдная по случаю неуютной погоды.

Они выскочили из арки и даже если бы не налетели на Риту, а побежали в противоположную сторону, она всё равно бы страшно испугалась и закричала, правда, совершенно беззвучно, потому что в минуты страха у неё все надрывалось внутри и ничего не вырывалось наружу. Они походили на гигантских жуков — черных, гладких, с огромными панцирными головами. Они двигались бесшумно, но тяжело, расплескивая ногами воду, и эта вода крупными брызгами летела прямо в Риту. А потом она увидела прямо перед глазами жуткую блестящую лапу, и шарахнулась в сторону, и буквально влепилась в стену дому, отчаянно прикрывая лицо сумкой. Она крепкокрепко зажмурилась, ощущая, как металлическая застежка сумки царапает кожу, но была не в силах оторваться от своего зыбкого щита.

И тут же она услышала топот, яростный рык, звуки ударов, короткий смачный мат, какой-то лязг, рев мотора, визг шин — и всё это сжалось в одно мгновение.

— Не бойтесь, — раздался тихий, слегка прерывистый голос.

Рита осторожно разомкнула веки, всё также судорожно сжимая сумку, сдвинула её чуть пониже, выглянув через край, словно через забор.

Метрах в двух стоял невысокий крепкий мужчина и смотрел на неё умными грустными глазами — такими были глаза у сенбернара Чарли, который долго жил в Ритином доме и умер в глубокой старости восемь лет назад.

— Целы? — Мужчина глубоко вздохнул, пару секунд подержал воздух во рту, выдохнул и заговорил ровно, без всяких прерывистостей: — Похоже, они не успели вас задеть. С вами всё нормально, по крайней мере, внешне. Так?

— Мне кажется…

Рита словно увидела себя со стороны: перепуганная тетка с мокрыми ногами, грязными пятнами на вишневом плаще, похожая на глупого страуса, который, не найдя кучи песка, спрятался за какую-то ерунду.

А потом она увидела другое — довольно качественную куртку с оторванной и свисающей на грудь частью воротника и широкий крутой лоб, с которого падали на куртку крупные капли крови.

— Ой! — вскрикнула она. — Вы ранены!

Мужчина тыльной стороной ладони прикоснулся ко лбу, поморщился:

— Чёрт! Достали-таки.

Мгновенно навалившийся несколько минут назад страх столь же молниеносно шмыгнул куда-то в подворотню, и Рита решительно сказала:

— Я здесь живу, прямо в этом дворе, вы обязательно должны пойти со мной, у меня дочка почти что врач, она посмотрит вашу рану.

— А это как — "почти что"? — неожиданно улыбнулся мужчина.

— Она учится на последнем курсе медакадемии, будет хирургом.

— Неудобно как-то. — Мужчина тряхнул головой, и три кровавые капли неровными бусинками посыпались на грудь.

— И куртку вашу постараюсь привести в порядок. Хоть немного… — добавила Рита с сомнением.

— А вот это уж вряд ли. — Глаза мужчины стали еще печальнее.

По части куртки он, похоже, сомнений не имел: годится в лучшем случае для копания на огороде.

— Всё равно пойдемте. — Рита шагнула вперед и тут же качнулась в сторону, будто ее высоченные каблуки вдруг стали резиновыми.

И в ту же секунду мужчина подхватил её под локоть со словами:

— Я вас провожу. Вы, похоже, свои туфли повредили.

Он стоял совсем близко и был с Ритой одного роста — по крайней мере, с учетом десятисантиметровых каблуков.

"Совсем не громила, — отметила Рита, — но смелый. И деликатный. Черт с ними, с туфлями, зато хороший повод хоть как-то его отблагодарить. Деньги вряд ли возьмет, но от медицинской помощи не откажется. И с заменой куртки что-нибудь придумаем. В конце концов, Веня новую сошьет".

Дверь открыла разъяренная Галка.

— Ты спятила?! Я с середины дня дозвониться до тебя не могу! В салоне все как вымерли. У тебя "абонент временно недоступен". Временно — это сколько? Вечность?!

И тут только Рита сообразила: служба безопасности Грибанова выдернула из розеток городские телефоны, а потом никто из сотрудников об этом и не вспомнил. Мобильники тоже потребовали отключить, и об этом она также забыла, и нисколько не встревожилась, что никто ей не звонит.

— Хорошо, я всё-таки достала Веника! У него тоже был вырублен телефон — видите ли, он принял таблетки от головной боли и спал! Спасибо, к ночи проснулся вместе с телефоном.

— Да, — поспешно сообщила Рита, — он себя плохо чувствовал.

— По-моему, он вообще какой-то плохо вменяемый, — снизила тон Галка. — А почему ты в грязи? И вообще качаешься?

— Каблук… Я сломала каблук. Или оба…

И в этот момент дочь, препирающаяся с матерью прямо на пороге, при открытой двери, наконец заметила мужчину, скромно стоящего на площадке у стеночки.

— А это кто?

— Сейчас всё тебе объясню.

Рита схватила мужчину за руку и буквально впихнула в квартиру, плотно закрыв дверь и одновременно скинув туфли, отчего сразу стало заметно, что мужчина хоть и не велик ростом, однако может смотреть на Риту чуть-чуть свысока.

— Вот это да! — Галка вытаращила глаза, затем их сузила, после чего произнесла тоном, каким в фильме "Покровские ворота" громоподобная врачица говорила "Будем брать!": — Немедленно проходите на кухню!

Мужчина, предусмотрительно стащив удобные мягкие ботинки, покорно поплелся в указанном направлении, а Рита следом, довольно нелепо приговаривая:

— Я тебе всё объясню… Вот сейчас всё объясню…

— После! — отрезала Галка. — Сначала окажем медицинскую помощь.

И принялась её оказывать, довольно ловко манипулируя головой мужчины.

Когда доброе дело было закончено наложением на лоб стерильной салфетки с пластырем, начинающий хирург чуть отстранилась, оглядела пациента, словно картину, и удовлетворенно хмыкнула:

— Ну вот, почти как новенький, самое главное, жить будете и, может, даже припеваючи.