Полное собрание заблуждений

ГЛАВА 12

Выйдя из дома Еланцевой, Борисевич первым делом позвонил своему заместителю Андрею Попову, выслушал его информацию, дал соответствующие указания.

Затем перезвонил Валере Зубову, которого считал самым надежным человеком, когда речь шла о тонкой сыскной работе и устройстве захватывающих спектаклей. Валера был терпелив, дотошен и весьма артистичен.

— Тех гадов я не отследил, — сообщил Валера. — Они на своей тарахтелке оказались шибко шустрыми и дунули через проходные дворы. А я, сам понимаешь, сразу за ними припустить не мог. Но ребята заметные, если, конечно, натуральные, так что порыщем.

— Если натуральные, — повторил Вадим. — Но тебе персонально будет завтра другое задание. Скучное, но необходимое. А теперь можешь отправляться домой.

…Это была замечательная по своей простоте операция!

Как наилучшим образом познакомиться с женщиной и максимально быстро втереться к ней в доверие? Стать ее спасителем.

Как стать спасителем в центре большого города, в течение каких-то десяти минут, в ситуации, когда женщина всего лишь идет с работы домой? Инсценировать нападение хулигана и прикинуться прохожим, благородно кидающимся на помощь бедняжке.

Банально, конечно, но действует почти безотказно.

Хулиганом предстояло стать Зубову, благородным прохожим — естественно, Борисевичу.

Они сидели в машине Валеры напротив дома Еланцевой и просто ждали. И недоумевали: какого чёрта эта дама торчит в своем офисе? По их представлениям, сегодняшний день был не самым вдохновляющим для ударного труда.

Она появилась почти в одиннадцать часов — шла на высоченных каблуках, ловко и почти воздушно лавируя между лужами. По мнению Вадима, на таких каблуках невозможно было даже удержать вертикальное положение, не то что двигаться. А она двигалась легко и естественно. И вполне устойчиво.

— Сейчас до арки допорхает, и — вперед, — предупредил он Зубова.

— Пугану, как полагается, — хохотнул Валера и принялся выбираться из машины.

И в этот момент из арки высунулись — пока лишь осторожно высунулись и тут же растворились в темноте проёма — двое: с ног до головы в байкерском прикиде, даже шлемы не сняли.

— А это что за перцы черные? — напрягся Вадим и тоже вылез из машины, прикрываясь корпусом джипа.

Байкеры выскочили из арки в тот самый момент, когда Еланцева, внимательно глядя себе под ноги, пыталась обойти очередную лужу. Она не закричала — как в немом кино с ужасом шарахнулась к стене дома, скукожилась, нелепо закрывшись сумкой. В первый момент именно это её спасло — рука в черной мотоциклетной перчатке не добралась до лица, скользнув по сумке. А в следующий момент Вадим вцепился пальцами во вторую руку, устремленную к прежней цели, крутанул испытанным приемом, шарахнул её об угол стены, заметил, как в зазоре между курткой и перчаткой мгновенно побагровела разодранная кожа, услышал короткий, приглушенный шлемом мат, сделал выпад в сторону, нога предательски заскользила по мокрому асфальту, и он почувствовал, как сзади его схватил за ворот куртки второй байкер и с силой, с треском ткани, дернул назад. Это был непрофессиональный захват, и в одно мгновение — совсем короткое мгновение — Вадим подумал: правильно, что не вмешивается Зубов, он тут лишний. И тут же поплатился за секунду расслабления — шершавая тяжелая перчатка со всего маху ударила его прямо в лоб. Удар был быстрым, но реакция Вадима сработала еще быстрее, — кулак прошел по касательной, однако это был всё равно весьма ощутимый удар.

Горячая кровь заструилась по лицу, Вадим резко развернулся и увидел, как черные спины метнулись в арку, а затем услышал, как взревел мотор. Мотоцикл бешенным зверем рванул на улицу, разбрызгивая дождевую воду.

В принципе получилось именно так, как и планировалось, — дерзкие хулиганы, перепуганная женщина, благородный спаситель. И даже ещё лучше получилось — ужин, милая беседа, договоренность о новой встрече… О таком продолжении Борисевич даже не мечтал.

Уже дома, сидя в своем любимом кресле под любимым, довольно старым и никак не вписывающимся в его новую обстановку торшером, Вадим вновь и вновь вспоминал каждую деталь и ни в чем не мог себя упрекнуть. Всё действительно прошло хорошо. Даже отлично. Если не считать неожиданно возникшего вопроса: хулиганствующие байкеры — это случайный поворот его сценария или это продуманный ход сценария чужого?

Конечно, те двое могли быть самыми обычными и совершенно случайными хулиганами или грабителями. Однако… Байкеры — люди моторные. В прямом и переносном смысле. Их кайф — шум и скорость. Если бы двое мотоциклистов с ревом пронеслись по улице, на ходу сорвав потехи ради с Еланцевой шарфик или выхватив ради корысти у нее сумку, Вадим бы не удивился. Но они тихо сидели в засаде, пристроив мотоцикл в глубине арки, — причем именно той арки, в которую намеревалась войти Маргарита.

А если они специально поджидали именно Еланцеву? Тогда байкерский прикид — то, что нужно. Особенно шлемы хороши. Байкер в шлеме — как строитель в каске. Никого не удивит. А лицо надежно скрывает.

Завтра с утра он даст задание порыскать среди байкеров — поболтать, повынюхивать, поразузнавать. Но шансов найти этих двоих крайне мало. Был бы еще мотоцикл крутой, тогда куда ни шло. В Новосибирске классных автомобилей — как снега зимой, но классные мотоциклы на каждом углу не стоят. У этих ребят мотоцикл был обычный — Зубов разглядел. А вот номера не увидел — грязью были заляпаны. То ли намеренно, то ли опять же случайно — дождь и грязь как-никак. Поди разыщи обычный мотоцикл без всяких примет.

Хотя одна примета имелась. И вот уж точно — случайная. Рана на запястье у одного из байкеров. И еще что-то, связанное с его рукой, однако Вадим никак не мог сообразить, что именно. Какая-то деталь — неброская, можно даже сказать, естественная, но всё же… Конечно, подобные приметы хлипкие, искать по ним бессмысленно, однако если в ближайшие дни — до того, как рана затянется, — они попадутся на глаза, это будет кое-что значить.

И всё же: нападение на Еланцеву — это на редкость удачное для Вадима стечение обстоятельств или чьё-то намеренное действо? Да, с этим придется разбираться. Никуда не денешься. Потому что всё, что связано с Маргаритой, может быть связано и с Кариной.

"Закрути с ней роман"… Грибанову хорошо принимать такие решения — не ему их выполнять. Впрочем, он, Вадим, тоже не собирается. В этом деле он всегда следовал только собственному желанию. А Маргарита Еланцева никакого желания не вызывала. Неприятия, впрочем, не вызывала тоже.

Нормальная женщина сорока трех лет — именно на столько она и выглядит: ни годом моложе, ни годом старше. Не красавица, но вполне симпатичная. С фигурой конечно же не модели, но весьма стройной. Без броских красок, но и не бледная поганка. Светлое лицо, светлые глаза, светлая косметика… О такую взор сразу не зацепится, однако зацепившись, не станет тут же искать, куда бы быстренько переместиться. Единственная примечательная деталь — волосы: густые, медового цвета, забранные на затылке в хвост, спускающийся почти до пояса. Интересно: у нее волосы крашеные? Скорее всего, крашеные, небось уже седина есть, которую нужно прятать, и она прячет вполне натурально.

Да, вполне нормальная женщина. Но он предпочитает Других.

Например, таких, как Оленька. Блондиночка двадцати семи лет, маленькая, изящная, трогательная до невозможности. У нее было нежным все — голосок, кожица, губки, ручки… Она постоянно искала его ласки, она готова была принять ее в любой момент и в любой форме и напоминала котенка, обретшего наконец своего хозяина и готового бесконечно урчать. Она обцеловывала его чуть ли не с головы до ног, награждая самыми умильными словами. Она обожала его бесконечно разглядывать и гладить. Она всё делала так, будто вальсировала.

С Оленькой Вадим был трепетным возлюбленным — изысканным, утонченным, порхающим. Как мотылек…

Совсем другим он становился с Тамарой. С этой тридцатипятилетней фурией — высокой, статной, с огненными волосами, угольными глазами, раскаленным телом. Она вся состояла из неистовства. Она не ласкала — терзала, не целовала — впивалась, не шептала — кричала. Ей не нужны были, как Оленьке, долгие прелюдии — ей нравились буря и натиск. Она не жаждала уступать и отдаваться — она предпочитала наступать и брать.

С Тамарой Вадим был безумствующим любовником — изощрённым, мощным, неутомимым. Как тигр…

Ему нужна была Оленька, и ему нужна была Тамара. Только в разное время, в разных обстоятельств и под разное настроение. Женщины никак не соперничали, так как понятия не имели о существовании друг друга. Они отнюдь не претендовали на то, чтобы остаться с Вадимом раз и навсегда, поскольку имели мужей. Они были не глупыми, не истеричными, не назойливыми и не стервозными женщинами — они просто получали свою порцию удовольствия и приключений.

Они никогда не приходили к Вадиму домой. То есть в ту квартиру, которую он считал своим домом, — двухкомнатную, современную, приобретенную у Грибанова на деньги, заработанные у Грибанова, на выгодных условиях, предложенных Грибановым. Эту квартиру Вадим с самого начала сделал такой, какой хотел, — своей крепостью. И теперь наслаждался покоем, уютом, комфортом и полной защищенностью от внешнего мира, в котором он вполне успешно жил, но который не хотел впускать в свой дом.

Оленька и Тамара были из внешнего мира. И в эту квартиру путь им был закрыт. Как, впрочем, и всем остальным. Любовниц и прочих гостей он принимал в своей прежней однокомнатной квартире, расположенной в другом районе и даже на другом берегу реки, однако не на выселках, а в десяти минутах ходьбы от станции метро. И телефон Оленька с Тамарой знали только мобильный. И никогда без звонка не являлись.

Замечательные женщины — стоит ли мечтать о ком-то другом? А уж тем более о Маргарите Еланцевой с ее сорока тремя годами, взрослой дочерью и возможным соучастием в преступлении…

Он, разумеется, не выпустит её из рук. И будет, если понадобится, изображать из себя ухажера. И влезет, коли надо, к ней в душу. Потому что дело есть дело.

Однако он обойдется без объятий. И не нарушит границу между легким флиртом и любовной связью. Потому что категорически не хочется.

Он, конечно, профессионал. Но всё же по другой части.