Полное собрание заблуждений

ГЛАВА 22

Вообще-то Борисевич не планировал эту сходку в доме Казиков. Он намеревался отдельно пообщаться с Аркадием Михайловичем и отдельно с Ритой. С ним потолковать об одном, а с ней — о другом. И уж Софью Михайловну брать в компанию вовсе не собирался. Хотя Казик предупредил: у него от сестры секретов нет — за исключением тайного чревоугодия.

Получилось, однако, чревоугодие коллективное. Вконец оголодавший к вечеру Вадим, словно бродячий пёс при виде куска колбасы, потащился на ужин, которым его соблазнил Казик. "И Маргариту Викторовну захватите, пообщаемся и с удовольствием, и с пользой".

Всё же некоторые моменты они обсудили наедине, по телефону. Зачем было посвящать Еланцеву во взаимоотношения с Лагутиным, которого Казик в свою очередь пусть частично, но посвятил во взаимоотношения с Борисевичем?

— Я ему рассказал, что меня наняла Маргарита-Викторовна. И что она умудрилась нанять вас. Виктор Эдуардович от души порадовался. Представляете, как замечательно? Я слежу за ней и одновременно за вами, а вы оба считаете меня всего лишь толковым толстяком, от которого может быть некоторая польза.

— Не упивайтесь удачей, — посоветовал Вадим. — Лагутин умный мужик.

— А разве я сказал, что нет? Я был с ним почти искренен. И только чуть-чуть обманывал. Так же, как и Маргариту Викторовну. А кто всегда правдив?

— Меня вы тоже собираетесь чуть-чуть обманывать? — поинтересовался Борисевич.

— Знаете, что я вам скажу, уважаемый Вадим Юрьевич? — издал вздох Казик. — Нас, евреев, считают изворотливыми. И я, конечно, умею крутиться между двумя и даже двадцатью двумя огнями. Но я никогда не забываю: если надеешься перехитрить всех, обхитришь в итоге самого себя. Так что с вами я хитрить не собираюсь. Это мне невыгодно, и это мне боязно.

— Постараюсь вам поверить, — хмыкнул Борисевич. — Хотя Александр Дмитриевич в вас сильно сомневается.

— И я его понимаю, — вновь издал вздох Аркадий Михайлович.

Да, Грибанов сомневается, но здесь решения принимает не он. Это сфера ответственности Вадима, а ему Казик нужен. И сам по себе, и как человек Лагутина.

Но кто все-таки позвонил на телевидение? Может, Лагутин и позвонил?

Казик внимательно выслушал всё, что касалось телепередачи и вокруг нее, и сказал:

— Оч-чень интересный поворот. Но, знаете, я не могу найти ни одной серьезной причины, зачем бы это понадобилось Виктору Эдуардовичу. Это как-то совсем не вяжется с идеей нанять меня для расследования, причем сохраняя всё в тайне. Но одно хорошо: вы по крайней мере обнаружили, где могут скрывать девочку. Хотя бы приблизительно.

Вот уж точно — приблизительно. Иголка в стоге сена. Но всё-таки не на поле некошеном, и это хоть маленько утешает.

— А вы нашли этого парня… с грузинской фамилией… из полицейской пресс-службы? — заинтересовался Казик. — Я опять-таки сильно сомневаюсь, что всё так просто.

— Правильно сомневаетесь. Габидзе уже неделю в отпуске, гостит у своих родственников в Тбилиси.

— Ну, конечно! Хочешь быть похожим на грузина, изобрази плохую связь и хороший акцент! Однако, — произнес Казик загадочно, — это тоже кое о чём говорит. Например, о том, что человек, который позвонил журналисту на самом деле, знал, что до Габидзе не добраться.

— На полицейских намекаете? — спросил Борисевич и сам же ответил: — В принципе похоже…

— Никто из моих сотрудников на телевидение не звонил! — вдруг принялась оправдываться Еланцева. — Но они наверняка подумают, будто это кто-то из нас!

Под словом "они", естественно, предполагалась служба безопасности компании "Город".

— С чего уж так наверняка? — изобразил сомнение Борисевич.

— А кто же ещё?

— Например, тот господин, который мне всё и разболтал, — подсказал Казик.

— Антон Федорович Ряшенцев?.. Вообще-то я совсем про него не подумала… — сама себе поразилась Рита. — Ведь он тоже в курсе! Но… он ведь по идее не на телевидение должен был позвонить, а в полицию. Или… эти жуткие люди Грибанова могли и его запугать? Такого важного чиновника?!

"Куда как важного!" — хмыкнул про себя Борисевич, вслух же произнес:

— Вполне могли. Люди Грибанова решили во всём разобраться сами, и они не хотят, чтобы им мешали.

— Но тогда вы… Я вас впутала, и вы теперь рискуете! Вы очень сильно рискуете!

Она вдруг испугалась. Так явственно и так по-детски, вытаращив глаза и захлопав ресницами, что Вадим улыбнулся. И совершенно неожиданно, совершенно неестественно для самого себя умилился. За него давно никто не пугался. Так давно, что он и забыл, как это бывает.

И вот теперь сидит напротив него отнюдь не трепетная девочка, а солидная тетка, ну, пусть не тетка, и внешне вовсе не солидная, но вполне зрелая женщина, и даже директриса, то есть начальница, и трясётся с перепуга, причём не за себя, а за него, Вадима Борисевича, и это, чёрт побери, приятно. За своего Феклистова она тоже боится, и за весь свой салон, но это другой страх. А Вадима она "впутала" и теперь, похоже, готова всё "распутать", потому что страшно — опять же не за себя, а за него. И за Казика, конечно, тоже, но он по большому счёту сам влез.

— Вы напрасно улыбаетесь! — заговорила Рита взбудораженно. — Аркадий Михайлович, Вадим напрасно улыбается! Вы бы видели, что эти жуткие охранники Грибанова устроили в салоне! Я же вам звонила, говорила, они нашли подслушивающее устройство. И опять нас всех трясли! Веня чуть в обморок не упал! И у всех нас взяли отпечатки пальцев, хотя никакого права не имели! Они ведь не полиция! Но никто из нас не сопротивлялся, потому что от этих людей можно всего самого страшного ждать! А теперь получается, если они запугали даже большого чиновника!.. Я, когда просила вас помочь, даже не подумала, что могу втянуть вас в опасную историю. Правда-правда! И если вы сейчас скажете, что мы ни о чем не договаривались, я всё пойму и…

Вадим не дал ей договорить. Взял за плечи, развернул к себе…

У Тамары были тёмные жгучие глаза. Эти глаза пожирали и сжигали.

У Оленьки были светлые чистые глаза. Эти глаза обволакивали и расслабляли.

У Риты же были глаза, похожие на два блюдца, в которых плескались страх и решимость, печаль и надежда, смущение и уверенность. Странные глаза… Хорошие глаза… Совершенно "человеческие".

Вадим посмотрел в эти глаза, подержался за Ритины плечи, соскользнул к рукам, пожал теплые ладони.

— Не знаю, как Аркадий Михайлович, а я собираюсь продолжить.

— Я тоже не боюсь! — поддержал его Казик.

— А я боюсь, — тихо проговорила Рита. — Вам не надо больше заниматься этим делом.

— Не уговаривайте их! — строго велела Софья Михайловна.

— Вот именно, не уговаривайте! — улыбнулся Борисевич, продолжая сжимать Ритины ладони.

Вообще-то их следовало уже оставить в покое, но Вадим отчего-то никак не мог разжать пальцы. И Рита отчего-то даже не шевелилась, словно это были совсем не её ладони или очень даже её, но Вадим имел на них право.

Телефон зазвонил очень вовремя.

— У нас тут очередное ЧП, — сообщил Зубов.

Вадим прижал трубку к уху и вышел из комнаты.

— Трое пацанов лет по пятнадцать-шестнадцать напали на Феклистова.

— То есть как напали?!

— Я следил за Феклистовым. Он вышел из салона и пошёл к себе домой. А во дворе, там очень зелёный двор, полно всяких деревьев и кустов, на него налетели трое. Один, довольно здоровый, толкнул, второй, довольно длинный, попытался огреть кирпичом по голове, а третий, ни то ни сё, крутился рядом вроде как на шухере. Я, конечно, вовремя подскочил, длинный Феклистова совсем слегка задел, в лучшем случае царапина будет, Феклистов дёру дал, легкоатлет позавидует, и пацаны тоже дёру дали в разные стороны. Но я одного сцапал, того, что рядом толкался, и на "явку" нашу привез. Я уже из машины нашим звякнул, мне быстренько ключи от "явки" привезли. В офис уж не стал, зачем, правильно?

— Правильно.

— Ну вот, пацан в комнате сидит, ждёт, наверное, что сейчас утюг греть начну.

— Дергаться не пытается?

— Не… Затаился, как мышь под метлой. Тебя подождать?

— Сейчас подъеду.

Борисевич вернулся в комнату и первое, что увидел, перепуганную Риту, которая тем не менее пыталась говорить по телефону подчеркнуто спокойным тоном.

— Да, Веничек, конечно. Ты только не волнуйся. Не надо ничего себе накручивать. Я сейчас же к тебе приеду. Это случайное совпадение, поверь.

Она бросила мобильник в сумку и почти простонала:

— Веню хотели убить! На него напали во дворе и хотели ударить кирпичом по голове! Его спас случайный прохожий!

— Я знаю, — сказал Борисевич. — Этот случайный прохожий мой приятель. Я попросил его присмотреть за вашим Феклистовым. Одного из тех, кто нападал, мой приятель задержал. Я сейчас отвезу вас к Феклистову, и вы будете меня там сидеть и ждать. Сам я поеду и побеседую с тем парнем, а потом доставлю вас домой. Вы поняли?

— Вы еще какого-то приятеля взяли?! Смотреть за Веней?! — вскричала Рита, и вид у неё при этом стал, как у разъярённой кошки.

— Это мое дело! — рявкнул Борисевич. — Мы с вами договорились, вот и не вмешивайтесь! Если бы не мой приятель, ваш приятель валялся бы в собственном дворе с раскроенным черепом!

Прозвучало это довольно жёстко и даже грубо, но Рита не возмутилась, напротив, разом вдруг как-то обмякла и пробормотала:

— Ну да… ну да… какой ужас… я должна ехать к Веничке…

— И ждать меня там. Понятно? — повторил Вадим.

— Я тоже с вашего позволения поеду с вами, — встрял Казик. — Но именно с вами, Вадим Юрьевич, — уточнил он. — Я вам, вполне вероятно, пригожусь. Как психолог.

Борисевич пару секунд подумал и кивнул. Как психолог? Что ж, не исключено. Чёрт его знает, как себя может повести тот пацан. Уж в ком в ком, а в детях Вадим разбирался плохо.