Римская империя. Рассказы о повседневной жизни

II. Последний император-язычник

Шли годы… Число христиан росло. Не только бедные люди, «нищие духом и чистые сердцем», рабы, ремесленники, мелкие торговцы принимали новую религию, но и многие знатные женщины, до сих пор замкнутые в тесном кругу домашней и семейной жизни, становились пламенными и ревностными христианками: христианство звало их на помощь к больным, отверженным, беднякам, выводило их на широкое поле работы для общества и народа. И знатная христианка обращала своего мужа. Родовитые семьи, цепко державшие в своих руках жреческие должности, считавшие для себя долгом родовой чести поставлять авгуров, понтификов, распадались, уходили от старых богов. Христианство заметно для своих врагов делалось силой, с которой надо было бороться не одним презрением и насмешкой. И те философы, которые до сих пор издевались и смеялись над христианами, стремятся теперь опровергнуть учение Христа рядом хитроумных доказательств: убеждают, оспаривают, опровергают. Но и со стороны христиан выступает ряд писателей, которые умеют тонко защищаться и остроумно нападать на своих противников. И те и другие прошли одну и ту же школу греко-римского красноречия, но внутренняя сила веры, пламенное убеждение в своей правоте, готовность жизнью своей пожертвовать за свою религию, уменье делом доказывать верность своего слова дает перевес христианскому ритору над его противником.

Еще одно последнее усилие делает философия старого мира. Некоторые философы (их звали неоплатониками) пытаются переработать сказания о богах и полубогах, объяснить, как из Единого, Бесконечного исходит мир низших божеств, а из последнего – мир изменчивый, видимый, учат познавать божество и служить ему благочестивой жизнью и различными жертвоприношениями. Но старые божества остаются холодными, чуждыми для человека, который живет не одной только умственной жизнью, не может удовольствоваться одним лишь созерцанием и размышлением, требует, чтобы ему указали цель жизни.

Живой образ Божественного Страдальца, вступившего в борьбу с мировым злом и принесшего себя в жертву за человечество, привлекал к себе с неотразимой чарующей силой и закоренелого сторонника обрядов старой религии, и философа-созерцателя, потратившего всю свою жизнь на изучение древних писателей.

И вот делается отчаянная попытка противопоставить Христу философа-подвижника из язычников.

Некто Филострат пишет «Жизнь Аполлония из Тианы»… Бог Протей возвещает добродетельной жене знатного гражданина Тианы о своем намерении воплотиться от нее. Чудесные знамения сопровождают рождение Аполлония. Суровым постом он готовится к проповеди, путешествует по Востоку, поучая нравственной жизни и благочестию, совершая чудеса и пророчествуя. Он всюду убеждает людей любить ближнего и помогать друг другу, обличает жестоких императоров – Нерона и особенно Домициана. Есть у него и беззаветно преданный ему ученик, и тайно приходящий ученик, и злобный предатель. Задержанный в Риме и судимый Домицианом, Аполлоний неожиданно избавляется от суда и является своим ученикам там, где они не ожидали его увидеть. Наконец, он чудесно исчезает с земли и, по рассказам некоторых, возносится на небо.

Ясно было, что старая религия пережила уже себя, если она пыталась удержаться, заимствуя и подражая Евангелию.

Все старания императоров силой подавить христианство оказались напрасны. И вот в 313 году указ императоров Константина и Лициния разрешает всякому свободно исповедовать свою веру. Мало того – император Константин вскоре стал открыто сочувствовать христианам, живо интересовался внутренним устроением церкви, поручил воспитание своего сына известному христианскому ритору, который не скрывал своей ненависти к представителям старой религии. Его сыновья и преемники уже окончательно стали на сторону христианства, закрывали храмы богов, усердно занимались делами христианской церкви. Епископы делались близкими советниками императоров, пользовались государственными прогонами для поездки на соборы. Императоры приняли деятельное участие в богословских спорах. Дела церковные перестали быть частными делами христианского общества. Спор о природе Христа разделил еще при Константине христианскую церковь на два враждебных лагеря: православных и ариан. Сын Константина Констанций, сделавшись после смерти 2 своих братьев-соправителей единодержавным, стал на сторону ариан.

Составляя меньшинство, арианские епископы стремились воспользоваться своим влиянием на императора, чтобы уничтожить своих противников. Пришло время господства епископов-царедворцев, чванных – с низшими, льстивых и угодливых – с высшими; они усердно искали почестей и жестоко преследовали то, что не подчинялось. Епископ-арианин Георгий въезжает в Александрию с большим войском, вооруженной силой изгоняет епископов и священников, отправляет несогласных в ссылку.

До сих пор масса людей, страдающих от гнета налогов, от притеснений чиновников, стремилась искать заступничества и совета у епископа; епископ был руководителем и вождем населения в городе и селении. Теперь епископ-арианин действовал совместно с императорским чиновником и гнал православных с такой же яростью, как прежние императоры и жрецы старой религии.

В такое время среди шума богословских споров из среды языческого общества выходит человек, который решает возродить старую религию, вернуть ей былое величие и власть над умами людей.

Сам император Констанций и его два брата после смерти отца достигли власти, перебивши почти всех остальных родственников, кроме 2 двоюродных братьев: шестилетнего Юлиана и двенадцатилетнего Галла. Первого спасло убежище в христианском храме, второго – тяжкая болезнь.

Маленький Юлиан до пятнадцатилетнего возраста был предоставлен самому себе и заботам поклонника старой религии стоика Мардония. Старик искусно таил свою любовь к старым богам и сумел развить в своем впечатлительном молодом воспитаннике нравственное чувство и любовь к прекрасным образам античного мира. Мальчик зачитывался Гомером и Платоном и с упоением мечтал о прекрасном мире олимпийских богов. Скоро суровый царственный двоюродный брат напомнил о себе: отдал юношей под строгий надзор и поместил в строгое заточение, где ариане-наставники должны были воспитать молодых людей в правилах христианской религии..

Но юный Юлиан сумел скрыть от своих новых наставников свой душевный мирок. Боясь подозрительного брата, убийцы родственников, и его шпионов, он искусно притворялся ревностным арианином. Пять лет пробыли Галл и Юлиан в принудительном заточении. Затем положение их облегчилось: подозрительность Констанция, по-видимому, улеглась. Юлиан мог продолжать свое образование у знаменитых риторов того времени.

Тогда-то он сблизился с лучшими представителями тогдашнего язычества и даже примкнул к числу последователей единого непобедимого бога солнца Митры. Но вдруг его брат Галл был вызван ко двору и умерщвлен подозрительным императором. Та же участь грозила и Юлиану, если бы не заступилась за него жена Констанция, которая выпросила для него позволения жить в Афинах для дальнейшего образования. Но не прошло и полугода, как Юлиан снова был вызван ко двору, обручен с двоюродной сестрой и назначен правителем Галлии. Юноша, который все время отдавал риторике и литературе, вдруг выказывает замечательные способности полководца и правителя: наносит жестокие поражения германцам, которые вторглись в империю, и своими разумными, твердыми мерами приобретает уважение варваров и любовь солдат и населения. Подозрительный Констанций вздумал ослабить опасного родственника, потребовал часть галльских легионов на Восток, но те взбунтовались и провозгласили Юлиана императором. Началась война, но до решительного столкновения не дошло: Констанций неожиданно заболел и скончался.

Достигнув единодержавия, Юлиан открыто объявил себя поклонником старых богов. Суровый к себе, скромный в пище, просто одетый, мало внимания обращавший на свою внешность, император показал себя врагом той пышности и распущенности, которая отличала двор его предшественника: он отдал под суд самых крупных чиновников, запятнавших себя корыстолюбием, казнил временщиков и сократил число придворной челяди, уволивши до 4000 поваров, брадобреев, скороходов, конюхов и т. п. Констанций был нетерпимым арианином, Юлиан объявил себя веротерпимым, вернул из ссылки всех изгнанных Констанцием: он питал втайне надежду, что христиане в горячих спорах друг с другом подорвут уважение в обществе к своей религии.

Затем он ревностно принялся за переработку старой религии. Усердно совершая все обряды, принося жертвы богам, вопрошая прорицателей, он поощрял и покровительствовал всем, в ком видел искреннюю привязанность к старым богам. Живя среди вещих сновидений и пророчеств, он решил сам выступить с проповедью своих религиозных убеждений. Он писал и говорил, что великий бог-солнце – лишь видимый образ невидимого бога света, который сам исходит от Единого, вечного Бога. Остальные боги – лишь проявления тех или других сил Бога; поэтому все человеческие рассказы о богах следует объяснять иносказательно и поучительно.

Мемориальная доска, посвященная Миланскому эдикту 313 года о свободе вероисповедания

Одухотворяя старую религию мыслями, которые он часто почерпал у отвергнутых им христианских наставников, Юлиан хотел пересоздать и самих жрецов старой религии. Во главе областей должны были стать верховные областные жрецы, им были подчинены городские жрецы, подобно тому как епископам были подчинены городские и сельские священники. Самый образ жизни их должен был измениться. До сих пор они были лишь точными исполнителями одних обрядов и зачастую вели жизнь самую предосудительную. Теперь, по мысли Юлиана, они должны были проникнуться добродетелями: смирением, строгой нравственностью, любовью к бедным, вниманием к больным. Они должны были ходить за сиротами, опекать нищих, говорить проповеди о нравственной жизни, исповедовать, налагать эпитимии, даже устраивать общежития для тех, кто хочет жить благочестивою жизнью в уединении. Но, для того чтобы дать место новым служителям измененной старой религии, нужно было лишить влияния христианское духовенство. И Юлиан сперва отбирает у христиан льготы, подчиняет податям христианские церкви, приказывает возвратить захваченные христианами храмы старым богам или отстроить взамен разрушенных новые. Затем он разрешает преподавать греческую и римскую литературу лишь тем, кто является усердным почитателем древних богов, но не запрещает в то же время христианским юношам посещать эти лекции, в тайной надежде вернуть их к старой религии. Наконец, он сам выступает с разбором христианского учения, стараясь доказать его противоречия и несостоятельность, прославляет сурово-нравственного и благочестивого императора Марка Аврелия, осмеивает Константина, пишет помногу к друзьям, к населению городов, к отдельным лицам, убеждает, осмеивает, грозит, просит с лаской, требует, не жалеет доводов, чтобы опорочить христиан и превознести исправленную старую религию олимпийских богов. Но все усилия Юлиана приводят к отпадению от христианства небольшого числа лиц весьма подозрительной нравственности. Сами язычники неодобрительно смотрят на проповедь Юлиана. Не оправдываются и надежды на раздор между христианами: пред лицом общего неприятеля стихают распри, примиряются жестоко спорившие враги. Раздражение постепенно овладевает молодым императором.