Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни

Сборник
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Золотой век Древнего Рима, длившийся около 500 лет. Период Республики, который начался с Брута и Брутом закончился. Это было время, когда Рим был молодым городом-государством, преуспевающей страной с развитой цивилизацией и, наконец, центром борьбы за правду, которую каждый понимал по-своему.

Книга добавлена:
15-05-2023, 16:46
0
236
85
Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни

Читать книгу "Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни"



Римский крестьянин после войн

В. Лерцеб

Центурион Спурий Лигустин возвращался к себе домой. В небольшой повозке, запряженной парой лениво шагавших мулов, он медленно ехал по равнинам своей старой родины. Уже более 20 лет прошло с тех пор, как свежим и полным энергии юношей он в первый раз покинул родную деревню, расположенную недалеко от Рима – в Крустуминской трибе, в сабинской земле. Тогда начиналась тяжелая война с македонским царем Филиппом III и по набору Спурия взяли в войско. С тех пор вся дальнейшая жизнь Спурия представляла из себя беспрерывный ряд походов и сражений; сначала он несколько лет подряд провел в Македонии и Греции, храбро сражаясь с македонскими войсками; сам освободитель Эллады Т. Квинкций Фламинин отличил молодого солдата и за храбрость назначил его центурионом десятой роты копьеносцев (унтер-офицерская должность). Почти сейчас же по окончании македонской войны он пошел уже добровольцем в поход в Испанию для замирения восставших кельтиберов, и на его долю выпала честь служить там под начальством знаменитого Марка Порция Катона; после короткого перерыва он снова отправился, и опять добровольцем, на войну против сирийского царя Антиоха III и провел несколько лет опять на востоке – в Македонии, Фракии и Малой Азии. Затем ему пришлось побывать и в Африке, и еще несколько раз в Испании, где в боях с непокорными испанскими племенами он стяжал свои последние боевые лавры. Всюду Спурий сражался храбро, не щадя своей жизни, и его начальники не оставили незамеченной эту храбрость: не раз его назначали центурионом первой роты триариев (это было уже значительным повышением), много раз он получал награды и в виде денег, и в виде почетных венков.

Римские солдаты, уводящие пленного в рабство.

Рельеф из Смирны

Мало-помалу Спурий так втянулся в военное дело, что не мог уже жить без войны; она стала для него привычным, обыденным занятием, и только в лагере и в походе он чувствовал себя хорошо и привольно. Он потерял счет походам и сражениям, в которых ему привелось участвовать, и только самые большие битвы, вроде сражений при Киноскефалах (197 г.) и при Магнезии, яркими воспоминаниями врезались в его ум. Среди этой боевой жизни, полной тревог, опасностей и приключений, Спурий совсем забыл о своем крестьянском происхождении; если бы его кто-нибудь спросил, кем он себя считает, он, конечно, ответил бы: «Я – солдат, служивший в таких-то легионах и под начальством таких-то полководцев»; и едва ли ему даже пришло бы на мысль, что в глазах римских гражданских властей он прежде всего – крестьянин, записанный в Крустуминскую трибу и имеющий там небольшой земельный надел.

Ах, этот маленький, ничтожный надел в один югер! Теперь, когда Спурий снова ехал по родным полям, в его памяти всплывали годы далекого детства, которые он провел на этом наделе в небольшой, покосившейся от времени хижине своего отца. Ему смутно вспоминалось, с каким огромным трудолюбием, кладя борозду к борозде, вспахивал его отец свое миниатюрное поле, с каким прилежанием и любовью возился он в крошечном огороде, расположенном прямо под окнами их маленькой хижины, и как внимательно каждую осень перед наступлением зимних холодов он осматривал и самую хижину, и маленький птичий дворик, и хлев для единственной коровы, чтобы в случае нужды поправить всякую прореху в хозяйстве и починить то, что нуждалось в починке. «Да, – думал Спурий, – только этому трудолюбию отца я и братья мои обязаны тем, что стали на ноги и не умерли с голоду. Помню, отец не раз говорил, что в этом наделе, как ни мал он, все наше богатство, и наказывал нам ухаживать за ним, ни за что его не продавать, а, если будет случай, прихватить к нему и еще кое-где землицы. Только я-то… я пошел по другой дороге и не земледельцем стал, а воином. Да и то сказать, времена теперь стали другие. Хорошо было отцу возиться с землей, когда римским легионам не приходилось тогда сражаться вдали от родины, когда все походы совершались внутри самой Италии и когда к полевым работам он всегда мог поспеть домой. А как было мне заниматься хозяйством, когда годами я находился в Азии, Африке и Испании, куда ходили наши легионы для подчинения Македонии, Сирии, кельтиберов и других племен. Поневоле я только изредка навещал свою землю, да и то – на короткое время, в перерывах между войнами; где же тут было заниматься хозяйством? Да и не я один так поступал – кругом меня на войне все были такие же крестьяне, давно покинувшие свои домашние очаги. Зато теперь-то уже я поживу дома; довольно побывал я в заморских странах, пора дать и покой себе, ведь и старость уже не за горами».

Так думал Спурий, посматривая на медленно шагавших впереди повозки мулов и изредка перекидываясь фразами с ехавшим рядом с ним на телеге дюжим рабом-сирийцем. Когда-то давно в М. Азии, еще во время похода против царя Антиоха, Спурий купил этого раба на одной большой распродаже взятых в плен и обращенных в рабство сирийских воинов; такие распродажи часто производились прямо в римских лагерях после удачных битв, и на них обыкновенно наезжало очень много римских торговцев, покупавших здесь рабов десятками и сотнями. Но так как рабы продавались в лагерях по очень низким ценам, то часто их покупали и центурионы и даже простые солдаты. У Спурия как раз в то время оказался довольно крупный остаток от жалования, и он решил по примеру прочих обзавестись рабом и купил этого сирийца. С тех пор купленный Спурием раб сопровождал его во всех походах, и теперь Спурий надеялся, что он пригодится ему и дома при его маленьком хозяйстве.

Первое время дороги на душе у Спурия было спокойно. Ему казалось, что теперь после бурной военной карьеры для него настанет тихое и спокойное время отдыха. Немного смущало его только то, что уж очень невелик был отцовский земельный надел, на котором ему теперь предстояло жить. Но при этой мысли он успокоительно посматривал на довольно большой ларец, который лежал на дне его телеги. «Да поможет мне Юпитер, – думал он, может быть, как-нибудь и обойдусь; кое-что мне все-таки удалось скопить за время военной службы. Жаловаться нельзя, полководцы щедро наделяли нас, солдат и центурионов. Помню, как еще освободитель Эллады Тит Квинкций Фламинин приказал выдать каждому легионеру по 250 ассов, а центурионам – двойную сумму; а затем после каждой удачной войны, когда полководцам удавалось захватить большую добычу у врагов, мы, центурионы, еще несколько раз получали ассов по 500 и от М. Катона, и от Л. Сципиона, и от М. Фульвия, победителя этолян; не раз платили нам и двойное жалование. Помнится, особенно заботился о нас, бедных солдатах, славный М. Порций Катон. Не дал он воли нобилям, когда они хотели расхватать для себя всю захваченную в Испании добычу и, раздавая нам деньги, сказал: «Лучше, чтобы многие граждане принесли домой серебро, чем немногие золото». Конечно, 2–3 тысячи ассов – еще не большое богатство; правду говоря, лучше бы было, если бы удержал я в своих руках надел из тех земель, которые Рим отнял у бруттиев[12] за их измену во время войны с Ганнибалом. Надел-то порядочный был, и не пришлось бы мне теперь к старости тесниться с семьей на одном югере. Да!» И Спурий с досадой вспоминал, как, получив уже около 10 лет тому назад довольно крупный земельный надел, югеров в 15, на юге Италии в качестве награды за службу, он не воспользовался представившеюся ему уже тогда возможностью выйти в отставку и поселиться на новой земле, а продал свой новый надел за бесценок первому попавшемуся покупателю. «Солдату деньги нужнее, чем земля, – думал он тогда, – а от хозяйства я все равно отвык». Он припоминал, что и некоторые другие солдаты, как и он, пристрастившиеся к войне и походам, продавали тогда наделы по дешевым ценам – благо среди богатых нобилей тогда не трудно было найти покупателя. Ему тогда не приходило на ум, что скоро уже дадут себя знать годы и ему захочется спокойствия и отдыха… «Эх, не ценим мы, солдаты, землю, когда есть случай приобрести ее и владеть ею, а потом уже пожалеешь, да поздно будет, – подумал он. – Ну да как-нибудь обойдусь и со своим прежним единственным югером».

Путь Спурия лежал через низменные части Средней Италии. До его старой родины от Рима было около 80 верст, и Спурий ехал уже второй день. Чем больше он присматривался к лежащим на его пути местностям, тем заметнее ему становилось, что все приняло какой-то новый, не похожий на прежнее вид. Под самой столицей вместо прежних полей пшеницы, полбы, ячменя и проса теперь вокруг богатых вилл тянулись длинными полосами фруктовые сады, засаженные смоковницами, яблонями и грушами, и большие огороды, где на широких грядах росли репа, редька, мак и чеснок; кое-где густо зрели сочные кормовые травы и другие кормовые растения, вроде горошка и волчьих бобов. Иногда Спурию приходилось проезжать мимо открытых ворот, ведших во внутренний двор виллы, и тогда он видал, как к широкому водоему, находившемуся посреди двора, подводили для питья скот; он видал, что кругом этого водоема были расположены загоны для волов, свиные хлевы, овчарни и курятники. Зато крайне редко попадались Спурию прежде в изобилии встречавшиеся здесь маленькие крестьянские хижины с расположенными вокруг них пахотными полями в несколько югеров поверхности. Садоводство, поставленное на широкую ногу огородничество и разведение кормовых растений – вот что видал Спурий под самым Римом и в его ближайших окрестностях и что сменило там прежнее полевое хозяйство. А когда к вечеру первого дня и на другой день Спурий въехал уже в сабинскую землю, то заметил, что фруктовые сады, огороды и кормовые растения стали чередоваться с густыми посадками оливок и винограда и скоро были ими совсем вытеснены; зато все так же часто попадались богатые виллы и все так же редко встречались крестьянские дворы. Спурию ясно становилось, что мелкое крестьянское хозяйство здесь погибает, и в его простое сердце крестьянина все более и более проникала какая-то смутная тревога и нарушала первоначально спокойное настроение его духа. Смысл того, что он видел дорогою, для него еще не был ясен, и он спешил поскорее приехать домой, чтобы разузнать все на месте.

Дома у Спурия была многочисленная семья – кроме жены, шесть сыновей и две дочери. В отсутствие хозяина семьи им жилось тяжело и трудно. Сначала работницей в доме оставалась только одна жена его, и ей приходилось самой содержать всех своих детей; а когда мальчики подросли и могли оказывать уже ей помощь в хозяйстве, то их забрали на войну, и она снова осталась одна с младшими детьми; дочери тоже жили дома, лишь пока были маленькими, а выросши, вышли замуж на сторону. Спурий был довольно чадолюбивым отцом, но из далеких походов ему только изредка представлялся случай прислать домой какую-нибудь денежную помощь, и потому-то он застал свою семью на краю нищеты. От непосильных трудов и от повседневных забот его жена Лукреция, еще далеко не старая женщина (ей было около 40 лет), выглядела уже совсем старухой, поседела и сгорбилась, а лицо ее стало желтым и покрылось мелкими морщинами. Теперь она жила дома с младшими мальчиками, из которых старшему было уже около 16 лет.


Скачать книгу "Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни" - Сборник бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Книжка.орг » Культурология » Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни
Внимание