Русская елка. История, мифология, литература (4-е издание)

Однако с этой датой биографам Ленина и идеологам детской литературы, бдительно следящим за тем, чтобы нежелательные элементы не проникали в издания для детей, нельзя было согласиться. Поэтому постфактум дата елки в Горках была перенесена на более подходящее число, а именно — на 7 января, то есть на день русского Рождества. Но и эта дата, напоминая о православном празднике, тоже не подходила. И в результате биографы Ленина остановились на хронологически неопределенном, но вполне подходящем в новых условиях варианте — «новогоднем вечере»: «В новогодний вечер для детей, живущих в Горках, была устроена елка». Такая датировка, как справедливо замечает Равдин, «ни по старому, ни по новому календарю… не может вызвать сомнений в атеизме Ленина. Елку в Горках можно по праву называть „новогодней“». И только в двенадцатитомной «Биографической хронике» Ленина, выпущенной в 1982 году, событие в Горках датируется днем православного Рождества — 7 января. Сообщив (со ссылкой на воспоминания А. С. Курской [см.: {221}: 210]) о том, что в последних числах декабря 1923 года Ленин вместе с женой «составляет список подарков детям, приглашенным к ним на елку» [см.: {77}: 625], составители хроники под датой 7 января 1924 года делают следующую запись:

Ленин присутствует на елке, устроенной М. И. Ульяновой в большом зале для детей совхоза и санатория «Горки»; следит за играми детей, слушает их хоровое пение. В ответ на вопрос, не мешает ли ему шум детей, просит не останавливать их; вместе с Марией Ильиничной раздает детям подарки с елки [см.: {77}: 658–659].

Вторая проблема, которая требовала идеологической редактуры сюжета «Елки в Горках», была связана с числом и социальным составом участников праздника. Созданный Равдиным сводный список гостей, которые, согласно печатным текстам, присутствовали на елке, включает в себя детей крестьян и рабочих совхоза и деревни Горки, окрестных сел, рабочих и сотрудников соседнего санатория, местной больницы, ближайшего детского дома и, наконец, детей служащих в имении Горки. Таким образом, охваченными оказались дети всех социальных слоев: крестьян, рабочих, служащих. Охрана вспоминает, что детей привезли «на пяти лошадях, запряженных в сани». Если в 1924 году Г. Я. Лозгачев говорил, что «собралось человек 10 детей», то с середины 1950‐х годов он, устав «сопротивляться требованиям эпохи», неизменно в своих переиздававшихся мемуарах отмечал: «Все это были детишки рабочих и служащих совхоза, санатория и местной больницы. Среди них и школьники, и малыши трех-четырех лет, ни один не был обойден приглашением». В 1938 году художница Е. С. Зернова обратилась к Крупской с просьбой рассказать о том, как проходила елка в Горках. В ответ Крупская написала:

Дорогой товарищ, я не советовала бы Вам брать эту тему. Ильич ничего против елок не имел, но и не придавал им никакого значения. Он был на елке в Горках, но тогда он был тяжело болен, его вывезли на елку в кресле, было на елке ребят там очень мало.

Напомним, что незадолго до этой переписки елка вновь была возвращена — отсюда и интерес к «Елке в Горках» у художницы, которая явно намеревалась написать картину на эту тему.

На деле, как полагает Равдин, на празднике в Горках присутствовало не более пяти-шести родственников, воспитанников и близких семьи Ульяновых и, кроме того, несколько детей персонала, обслуживавшего Горки.

Переложения для детей сюжета о елке в Горках, как это случилось и с сюжетом «Елка в Сокольниках» Бонч-Бруевича, на протяжении нескольких десятилетий продолжали кочевать по детским сборникам. Его переработку для детей сделали, например, Павло Макрушенко, автор сборников рассказов «Об Ильиче» и «Елка в Горках») [см.: {251}: 57–62; см. также: 252], и Виссарион Саянов. Приведу ныне совсем забытое стихотворение Саянова, опубликованное в «Правде» 21 января 1954 года в день тридцатой годовщины смерти Ленина:

Когда в Георгиевском зале
Заводят быстрый хоровод
И песня счастья рвется в дали,
Я вспоминаю давний год,
И снова вижу елку в Горках
Для деревенских малышей,
Старух в тулупах и опорках,
Приведших к Ленину детей,
Как будто к дедушке родному,
Как будто в свой отцовский дом,
К нему пленительно живому,
Чей шаг в веках мы узнаем.
Он был тогда смертельно болен,
А все светился лаской взгляд…
Он этой встречей был доволен
И звонким, чистым песням рад.
Смеялись девочки лукаво
И пели песни вперебой,
Был Дед-Мороз красив на славу —
Мальчишка с белой бородой,
И всех лесов окрестных ели
В сиянье звездного луча
До ночи с завистью глядели
На эту елку Ильича.
На ней горели ярко свечи
И розы пышные цвели…
А он мечтал в тот давний вечер
О счастье всех детей земли. [см.: {393}: 2]